Тайна ворона - Абэ Тисато. Страница 38
– Так, значит, она… – начал было тэнгу, но замолчал.
Дождь усиливался, и казалось, не закончится никогда.
Аппарат рядом с койкой Сихо мерно гудел. Стоя на коленях у ее кровати, Цубаки смотрел в лицо матери. Как он ни отводил взгляд, в глаза бросался цвет обгоревшей кожи, видневшейся между бинтами. Подавленный своей беспомощностью, он прижал ее руку к своему лбу.
– Прости.
– За что ты извиняешься? – услышал он ужасно хриплый голос.
Ямагами поднял голову, словно его кто-то дернул за ниточку: лицо девушки было так же закрыто бинтами, как и руки, но на него смотрели ясные глаза.
– Сихо!
– Со мной все хорошо.
Заметно, что она с трудом терпит боль. Но когда не получила ответа, Сихо слегка пошевелилась.
– Я не собиралась спасать дядю. Просто хотела остановить тебя.
Вот только приняла на себя молнию, которую Ямагами в гневе направил на ее обидчика.
– Так что я в порядке.
Ее голос звучал спокойно, но грудь Цубаки разрывалась от боли.
– Какой же это порядок?!
– Ты же сам понимаешь.
Она как будто улыбалась и говорила с неколебимой уверенностью.
– Ты ведь не собирался убивать моего дядю. Поэтому со мной все хорошо. Не волнуйся, я скоро поправлюсь. Так ведь?
От ее ласкового голоса лицо Цубаки исказилось.
– Прости…
– Не надо так извиняться.
Сихо прекрасно понимала, что выжила вовсе не благодаря чуду.
– Я рада.
Ее голос звучал слабо, как дыхание, его было трудно расслышать, но Цубаки старался не пропустить ни слова.
– Если бы это случилось немного раньше, ты непременно попытался бы уничтожить моего дядю. А сейчас – нет. Ты изменился. Вырос. И я очень рада.
Из глаз Цубаки потекли слезы, и он не пытался их удержать.
– Сначала я хотел его сжечь. Сразу понял, что этот человек – причина всех бед. Он мучил тебя, он мой враг. Поэтому я решил убить его, но…
– Но не убил!
Перед тем как Ямагами обрушил на врага молнию, перед его глазами блеснула улыбка Сихо. Времени подумать не было. Он лишь понял, что пришел в себя, и в тот же миг желание убивать, которое он вложил в молнию, ослабло. Хотя он еще не знал, что это спасет Сихо жизнь.
– Так почему же? Я ведь считал, что он должен умереть, и вдруг понял, что уже не могу так думать.
– Вот и хорошо. – Сихо с трудом вздохнула. – Теперь я могу не раскаиваться в том, что сама вернулась на священную землю. Поэтому позволь мне сказать тебе…
Она улыбнулась Цубаки:
– …Спасибо.
– Сихо!
С бесконечно ласковой и теплой улыбкой она снова погрузилась в сон. Ее лицо было спокойно. Цубаки знал, что она будет жить. И все же не мог вынести мысли о том, что она чуть не погибла прямо перед его глазами.
– Это я должен тебя благодарить.
Он не мог сдержать слез. Сихо была так ласкова с ним, что это казалось жестоким.
– Спасибо, Сихо.
Жрицы, которые способны привести бога в человеческий мир и разделить с этим богом душу. Те, что любят бога и любимы им, те, в ком живет частица его души, – те, кого называют Тамаёри-химэ.
– Ты даже не представляешь, сколько раз ты меня спасла! Спасибо тебе, моя Тамаёри-химэ.
И поэтому прощай.
Крыша больницы была вся в лужах. Отдельные дома и большие здания утонули в тяжелых струях дождя, будто оказавшись на дне водоема.
Когда Цубаки вышел на крышу, там у ограждения стоял белокурый юноша с собакой и смотрел вдаль. За неровным рядом домов, похожих на выстроенные цепочкой кубики, в белой дымке синели горы, их вершины терялись в тумане, и нельзя было определить, где находится Арэяма.
– Отсюда твоя гора выглядит такой крохотной. Не глупо ли запереть себя наверху и не вылезать оттуда? – Юноша обернулся, не отрывая рук от ограждения.
В полумраке ярко сверкали одни его глаза, словно скрывая огонь внутри.
– Ты с такой удалью спалил деревню – некому теперь просить о помощи, – словно пропел герой. – Ты стал настоящим злым божеством и причиняешь вред людям. Дальше сам понимаешь…
Под пронизывающим взглядом пылающих глаз юноши Цубаки задумчиво протянул:
– Вот, значит, как… Стало быть, ты пришел спасти меня?
Когда он наконец заговорил, его хриплый голос был еле слышен. Он усмехнулся, но тут позади них распахнулась дверь и на крышу выбежал ятагарасу.
– Ямагами-сама! Состояние госпожи Сихо перестало ухудшаться. Теперь все будет…
Он не успел закончить: узнал фигуру рядом и вздрогнул. Тело напряглось, но Цубаки остановил его.
– Не надо, Надзукихико.
Впервые услышав из уст бога свое имя, старейшина ятагарасу изумленно застыл.
– Он пришел, чтобы окончательно разобраться со мной. Чтобы остановить зло, которое я причиняю.
Юноша чуть улыбнулся и наклонил голову, словно ожидая продолжения. У ног Цубаки сидела непонятно откуда взявшаяся Момо. Насквозь вымокший щенок дрожал, глядя на хозяина снизу вверх влажными глазами. Цубаки присел и потрепал песика по голове.
– Я ведь уничтожал не бесполезных упрямцев. Я убивал моих драгоценных прислужников и еще более драгоценных Тамаёри-химэ. Забыв о том, как они важны для меня и как мне дороги, я бесконечно устраивал бойню – я чудовище, которому нет оправдания. И теперь наконец сумел это признать. А чудовищ, которые становятся врагами человечества, нужно уничтожать, всех без исключения.
Надзукихико ничего не сказал. Однако на его лице, обычно скупом на выражения чувств, промелькнула жалость.
Герой, наблюдая за Цубаки и Надзукихико, вздохнул:
– Значит, вот какая у меня теперь роль. Жаль.
Цубаки покачал головой:
– Нет, мне уже пора отпустить Сихо. Хватит приносить женщин в жертву.
Вспоминая лицо каждой, которая погибла из-за него, он опустил голову.
– Вот и с Саё я нехорошо поступил… Все это моя вина, – проронил он.
В это мгновение раздался душераздирающий вопль:
– Это не так!
Он в изумлении поднял глаза: среди серого пейзажа из бетона и туч возникла такая знакомая, такая родная фигурка. Женщина, которая странным образом умудрялась быть скромной, как полевой цветок, и одновременно весомой, словно крупная тяжелая лилия.
– Это ты?!
Ошибиться он не мог. Эти веснушки вокруг носа, улыбка и губы, похожие на лепестки, глаза, в которых светилась наивная любовь, – все выглядело точно так, как в его памяти.
– Саё?! – пробормотал Цубаки, не веря своим глазам, и она ахнула.
– Ты меня видишь?
– Конечно, вижу. Но откуда ты здесь?
Тамаёри-химэ, пропавшая на сто лет, взглянула на него огромными глазами, полными слез, и разрыдалась.
– Это я переубеждала твоих жриц и подговаривала их бежать со священной земли.
– Что ты такое говоришь?
Мозг отказывался понять ее слова.
Рухнув прямо в лужу, Саё завопила:
– Я хотела вернуться! Знаешь, как я охрипла, пытаясь докричаться до тебя, донести до тебя мою любовь! У меня ничего не получалось. Мое тело лежало на дне озера. В горы вернулись только чувства к тебе. Я всегда была рядом. Но до сих пор ты не замечал меня. Я могла говорить только с женщинами, которые занимали мое прежнее место.
– Так почему ты не сказала мне об этом с их помощью?! – не сдержавшись, заорал Ямагами, хоть и полностью осознавал свою вину. – Тогда я бы поверил тебе! Я ведь так хотел тебе верить!
– Я ревновала, – сквозь слезы покаялась Саё. – Думала, когда все узнаешь, ты полюбишь другую. Но ведь это я любила тебя больше всех на свете. Я была твоей лучшей Тамаёри-химэ, а тут…
Саё всхлипывала, захлебываясь слезами, и воздух вокруг них начал сгущаться, словно мутнея.
– …А тут к тебе против воли приходят женщины, которые про тебя ничего не знают, и их называют Тамаёри-химэ… Я не могла этого допустить. Они хотели сбежать, и подтолкнуть их было проще простого. Так несправедливо! Ведь только я должна стать твоей Тамаёри-химэ! – кричала она.
Из ее глаз вдруг полились не слезы, а черная грязь. Ее острый взгляд сверкал, из закушенной губы потекла кровь. Она была не обычным призраком. Страшная ненависть обратила ее душу в мстительного духа онрё.