Моя до конца (СИ) - Шантье Рошаль. Страница 33

— Думал, — говорит, и я, чуть повернув голову жалею, что не могу видеть его глаз, — Думал, Выходи за меня, Риша.

Это звучит очень серьезно. Настолько, что я все-таки оборачиваюсь, готовая нацепить на губы улыбку, но словив серьезный взгляд голубых глаз замираю.

— С ума сошел, Ветров?

— Ага. Еще в студенчестве. Только тогда мозгов не хватило, — я невольно сглатываю, просто не знаю, чего ожидать, — Ты все-равно моя, Риша и знаешь это. Я тебя не отпущу, моя девочка.

Надо же, когда подобное шептал Артем, это воспринималось как посягательство. Хотелось восстань и доказать ему, что я ничья, что я не вещь, что я принадлежу только самой себе.

А когда это говорит Макар. Вкрадчивым, особенно сексуальным голосом, мне больше ничего не нужно. Это все, что я хочу слышать. Будто моя потребность.

Глава 31

Утром просыпаюсь ни свет ни заря и поскольку сегодня суббота, то пользуюсь положением, наскоро собираюсь и когда такси приезжает — просто сбегаю.

Произошедшее кажется чем-то нереальным. Мы так и уснули на полу в обнимку и, наверное, Макар перенес меня утром, раз уж я проснулась в кровати. Той самой, куда пять лет назад после того, как он стал моим первым мужчиной, он принес мне завтрак.

Нужно проветрить голову. Сначала отец ломает ногу, затем эта абсолютно безобразная сцена в больнице, сбивчивое, разом с тем уверенное расставание с Артемом, вынужденный разговор-скандал с его матерью и ночь, пусть и безобидная, но с Ветровым.

Чертов Влад Туманов! Впервые я жалею, что мой брат именитый стоматолог, а не автомеханик-самоучка! Так бы он находился дома.

Конечно, фыркаю по привычке… Я вспоминаю нашу ночь, разговоры, касания. Смакую фразы. Я не ушла. Я просто хочу подумать. Потому что чувствую все то же самое, что и он.

«— Ты меня не знаешь…»— предприняла вчера попытку к бегству.

Это ведь Ветров, а я все еще боюсь боли. И он, вероятно, знал. Кажется, он знал меня лучше, чем я предполагала. Ведь только сейчас понимаю, что совместная работа, совместный кабинет позволили ему наблюдать за мной, узнать получше. И пусть, мы почти не общались, не сложно сопоставить: когда он начал пробовать заново, он точно знал чего хочет.

И выходит, его вчерашние слова — не фантазия о прошлом. Он действительно думает обо мне настоящей. Сейчас. О взрослой, состоявшейся женщине с кучей страхов и надуманных в голове глупостей, а не взбалмошной студентке.

Выходит, что Ветров наше прошлое отпустил и благодаря этому полюбил меня реальную, а я, державшись за былое и перекладывая ошибку на сегодняшнего Макара не могла нащупать даже себя, не говороя уже о том, чтобы разглядеть его.

Охх… Арина — Арина…

Как же полезно остаться наедине, чесслово! Думать — поистине потрясающий навык!

В конце концов я оплачиваю счет и оставив внушительные чаевые в благодарность за ненавязчивость официантке Олесе вызываю такси из кофейни, в которой несколько минут назад закончила завтракать и придаваться думам, как Катерина в одноименной поэме Шевченка. Я еду к Тае Жаровой. Нужно исповедаться.

— Ты что, Туманова, ударилась сильно? У меня утренний… Утренний завтрак с женой! — встречает меня недовольный Аланьев, а я только хмыкаю, проходя в дом.

Вот это моя месть ему наперед, потому что готова поставить сколько угодно денег на то, что он начнет меня подкалывать и в покое не оставит.

— Вино я не привезла, будем пить твое, — улыбаюсь подруге, которая успела пригласить за стол и набурчать на мужа. Лапочки, не иначе.

— Еще и нахлебница, ты посмотри! — Марк усаживается около Таи и закинув ногу за ногу кивком осведомляет, что готов слушать. Ты посмотри! Я ему что, доклад по аналитике сдаю?

Долго пересказывать не приходится. Аланьев чуть ли не аплодирует разрыву с Лукашиным, Таину улыбку радости потушить не способна даже лопата, а стоит мне только заикнуться о Ветрове, как эти двое становятся просто невыносимыми!

— Да вы как дети, честное слово! — возмущаюсь я на их потешки. Вот от кого-от кого, а от Жаровой не ожидала! Ладно уж препод, что с него взять? Но она…

— Еще бы, ты столько лет ходила безликим приведением! Ты гляди, Тай, что это у нее на лице! — Марк подается вперед, а я испуганно прикладываю ладони к щекам, — Это же жизнь проступает!

Засранец!

— Ну перестань, — шикает Аланьева, но я вижу, что с мужем согласна, — Так вы окончательно расстались? — уточняет аккуратно, сосредоточив взгляд на мне и силясь скрыть улыбку.

— Думаю, нужно обсудить все еще раз без эмоций, все-таки он не чужой для меня человек…

— Ой, да гони к черту эту жалость! — эмоционально фыркает друг.

И тут уже не до словесной перепалки, это правильное решение. Правильное.

— Марк, он помог мне… — подбираю фразы, чтобы объяснить, но он не ждет. Что, в общем-то, ожидаемо.

— Так что ему теперь памятник поставить?! Помог и спасибо, его за руку никто не тащил помогать. Все взрослые люди. Хотел — помог, не хотел бы — вышел бы в пешее путешествие. Ты никому ничего не должна, Арина. И жалеть его тоже.

— Марк, ты перебарщиваешь! — предпринимает попытку повлиять на мужа Тая.

— Дай уже высказаться, а? — резковато одергивает он, — Ладно еще, когда они вместе были мы тактично молчали, — слово «тактично» Марк произносит издевательски, — и то, надо было раньше ей подзатыльник дать, гляди того и очухалась бы! — машет на меня рукой, будто и без того не ясно, что речь обо мне, а я молчу. Хотел препод высказаться — пожалуйста, — А то жила с этим задохликом и даже план по спасению не обдумывала. А ты, Тая, хороша подруга! Надо было ей говорить, что вампирюга Лукашин — мимо проходящий, а не тот самый единственный!

— Я подтолкнула Арину к свиданию, чтобы она отвлеклась, если ты об этом, — скрещивает руки на груди в защитном жесте его жена.

— Да, а потом стоило гнать его взашей! Короче, Арина, нечего с ним возиться, пусть к мамке скачет в юбку сморкается! Использованный презерватив выбрасывают, а не хранят под подушкой. Артем стал пиявкой, это уже не прозвище, а настоящее звание. — Смотрит на меня, а я слегка опешила от такого Маркового откровения. Это с ним впервые.

— Может, я сама решу?! — бросаю грубо. Ну достал!

— Да нарешала уже, решало! Хорошо, Ветров появился! Долго же его носило где попало!

— Мужчины, к твоему сведенью, женятся на тех, кого не любят, спустя годы. Об этом, вон, и романы пишут, и фильмы снимают! Почему так не может случиться со мной?! — высказываюсь из вредности. На самом деле, я и сама давно поняла, насколько была дурной головой.

— Да выбирать надо тех, кто хотя бы дискомфорт не доставляет. Выбери себе любого и носи с собой как сумку Гучи. Но нет, тебе надо было подобрать целлофановый кулек, который вокруг шеи повязала и пытаешься убедить себя, что так и надо! Ты красивая девка, Туманова. Цени себя, наконец! Надо Влада набрать, куда он там смотрит вообще…

— Хватит уже, Марк! Знаю я, что столько времени слепой клячей ходила…

— И помирала потихоньку, — ехидно вставляет он и получив толчок в плечо от Таи поворачивается, целует ее в уголок губ и говорит примирительно, — Ну а что, жена, раз уж начал говорить — то все.

А мне делается смешно. Аланьев та еще черствая горбушка, но он настоящий.

— Теперь-то ожила! — развожу руками с улыбкой на губах.

— Вот за это мы и выпьем, — кивает Марк и разливает наш любимый для посиделок напиток.

Какое-то время мы сидим молча. Либо в Аланьева мгновенно заполонило эмпатическое ощущение, что сезон принимаемых безнаказанно нравоучений закрыт, либо он просто увлекся своим мобильником. Я ставлю на второе. Тая, та точно обходительно молчит. А я вот раздумываю, а действительно ли выглядела так?

То, что Артем был мною не любим никогда не скрывала. Было уважение, привязанность, убеждение в правильности и безопасности от боли любви, потому что не может быть больно от того, чего попросту нет. Но со временем благодарность, которая в последствии и стала фундаментом для постройки наших отношений начала давить на меня. Она превратилась в Артемову манипуляцию, которой я, если на свежую без эмоций голову подумать, превосходно поддавалась. Как собака дрессированная.