Ледокол (СИ) - "Ann Lee". Страница 11

— Проходи, располагайся, я сейчас всё приготовлю и будем ужинать.

Он обернулся, кивнул.

Его массивная фигура тут же заняла всё пространство. Вот странно, ведь Юрик, тоже высокий, и не маленький, но только он не занимал всё помещение, а гармонично вписывался, а Киру, словно места мало.

Я прошла на кухню, помыла руки и начала накрывать на стол. Вскоре Кир явился сам, заглянув по пути в ванную, помыл руки. Он уже скинул свою кожаную куртку, и теперь на обозрение были выставлены многочисленные рисунки на его руках, не скрытые короткими рукавами чёрной футболки.

Он прошёл и сел за стол, я как раз нарезала хлеб, и засмотрелась на сложенные, на столе массивные руки. Даже на некоторых пальцах были татуировки. Паутина, всполохи огня, цифры. На тыльной стороне ладони левой, притаился паук, на правой, кольцами лежала змея. Рисунок вился выше, переплетаясь в орнамент на кистях, там уже добавлялись надписи, на английском вроде, и опять орнамент из переплетенных линий. Я подняла взгляд выше, на треугольный вырез футболки, оттуда выглядывали витиеватые буквы, но разобрать надпись было не возможно, половина букв, скрывалась под одеждой. А потом я посмотрела ещё выше и столкнулась с выразительным взглядом серых глаз, сейчас они казались темнее, как тогда, в нашу первую ночь. Я сглотнула и засуетилась. Мне почему-то стало неловко.

Отвернулась, метнулась за тарелкой, наложила большой кусок мяса, поставила перед ним, потом положила вилку, подвинула хлеб и салат.

— Пожалуйста, угощайся, — блин, а что с голосом — то.

Стараясь больше на него не смотреть, взяла себе тоже тарелку, наложила салат, села, и стала, молча, есть.

Ямал спокойно проследил все мои метания, которые от него не скрылись, приступил к еде.

— Чем сын занимается? Столько медалей? — вдруг спросил он, и этим снял напряжение.

Я тепло улыбнулась, и наконец, подняла на него взгляд.

— Таеквон-до, синий пояс, — ответила и продолжила.

Говорить про Андрейку, было легко. Рассказывать про его достижения, про то, какой он самостоятельный парень. Кир слушал внимательно, не перебивал, и было даже немного странно, что мы с ним вообще ведём такие разговоры. Но, тем не менее, он слушал, а я говорила. А ещё он ел с аппетитом мою стряпню, и даже не отказался от кофе. Вроде бы нормальный человек, если не знаешь, кто он, просто примешь за молчаливого здоровяка.

— А много времени надо, чтобы так много набить татуировок? — всё же задала я интересующий вопрос.

— Годы, — короткий ответ. Да красноречие не его конёк.

— А сколько у тебя ушло лет? — конкретизирую.

— Лет пять, — делает глоток кофе и морщиться. Ну да кофе растворимый, не очень, но он молчит, никак не выказывая своё недовольство.

— Наверное, стоит только начать… — улыбаюсь я.

— Ага, — кивает, всё такой же невозмутимый. Допивает кофе и встаёт, я следом.

— Ладно, мне пора, — говорит то, что я совсем не ожидала услышать.

Иду за ним в прихожую. Блин, даже немного разочарована. Не знаю, чего я хотела. А может, и знаю, но не признаюсь себе в этом. Он накидывает куртку, потом ботинки. Ну, вот и по фиг, пусть валит.

— Спасибо за ужин, — склоняется ко мне, и совсем неожиданно заправляет выбившуюся прядь за ухо.

— Пожалуйста, — сиплю я.

С голосом справиться не могу, потому что снова в плен его глаз попадаю, и мурашки бегут по щеке там, где он коснулся. Дыхание сбивается, просто враз перехватывает. Я смотрю на его губы, потом снова в глаза. Мне же не кажется, то, что я там вижу. Потому что я очень хочу, чтобы это было правдой. Потому что, я себе никогда не признаюсь, но я хочу его.

— Кир… — слетает с моих губ, прежде чем он успевает смять мой рот в грубом поцелуе. Только стон вырывается, когда он обхватывает меня за талию, прижимает к себе, а другой рукой за затылок держит, продолжая терзать мои губы. Я обхватываю его за шею, и отвечаю. Так же жадно и пылко. Прикрываю глаза от удовольствия, простреливающего вниз живота.

Он подхватывает меня на руки и несёт в зал, непрерывная поцелуя. Кидает прямо на все эти многочисленные мешки, и пакеты. Скидывает куртку и футболку, расстегивает ремень на джинсах, и ширинку, и снова склоняется ко мне. От моих вещей избавляется тоже быстро. Брюки стягивает вместе с бельём, а кофту просто задирает, бюстгальтер сдвигает. Наваливается сверху, телом тяжёлым придавливает, горячей кожей опаляет.

— Сейчас значит, хочешь? — насмешливо смотрит сверху. — Не просишь остановиться?

— А ты остановишься? — замираю от его слов, припечатанная правдой.

Что это я? Сама практически инициативу проявила.

— Чуть раньше, возможно, — хмыкает он, и скользит рукой вдоль моего бока, выше бедро моё заводит, и медленно погружается. Я выгибаюсь в унисон его движению.

— Вот и не останавливайся, — стону с придыханием.

Он толкается сильнее, и немого болезненно, но перекрывает это, прикусывая и целуя мою грудь. Я выгибаюсь на встречу, шурша пакетами. Обхватываю его за плечи, притягиваю ближе.

— Да-а! — вырывается у меня, в унисон его быстрым толчкам. Бешеный ритм. Невыносимый темп. Быстро, жёстко, и так сладко. Я теряюсь в этих невероятных чувствах, растворяюсь, отключаю голову. Вскрикиваю, когда он оставляет на нежной коже, пока ещё розовые отметины, которые скоро расцветут фиолетовыми цветами. Моя реальность распадается, вместе с тем как я падаю всё ниже и ниже в этот водоворот. Меня закручивает в этот омут, и давать моральную оценку сейчас невозможно. Сейчас можно, только стонать и умолять не останавливаться. Изгибаться на выдохе. Жаться ближе к горячей коже. Тянуть пьянящий аромат мужчины, что владеет мной. Отдаваться на волю победителя. И падать, чтобы потом парить от удовольствия.

В самый ответственный момент, у него вибрирует телефон, в кармане джинсов, он ловко достаёт его.

— Да, — коротко бросает этот гад, не останавливаясь.

Я прикусываю его плечо, чтобы сдержат стон. По телу его проходит дрожь, он стискивает мой подбородок, задирает лицо, и впивается мутным взглядом. Всё так же трубку возле уха держит, и усиливает напор, и я уже не могу сдержать не просто стона, крика.

— Кир! — вырывается, у меня. — Кир! Да!

— Понял, — снова коротко отвечает он в трубку, и отбрасывает её. Она брякает о пол.

— Ну, давай, — командует он, и накрывает мои искусанные губы. Жадно целует, кусает. Другой рукой, грудь жмёт.

«Что, давай?» — проносится у меня в голове, но я тут же, понимаю о чём он, когда меня накрывает разрядка. Мой крик приглушён его ртом. Я вибрирую всем телом, потом замираю, окунаясь в невероятные ощущения, воспаряя, покидая эту землю. Голова идёт кругом.

Откуда этот мощный темперамент? Что может такого Кир, чего не получалось у Юры?

Невероятно! Просто невероятно!

Он догоняет меня быстро, изливается на живот. Выдыхает с рыком, и снова рот мой терзает. Я отвечаю. Я сейчас словно масло в тепле, податлива, что хочешь, делай.

— Блядь, уехать надо, — ворчит он, наконец, оторвавшись от меня, и быстро встаёт, одевается, поднимает с пола телефон. Я так и лежу распластанная по дивану, просто сил нет, но все же чувствую жалость, что он уходит.

Я испорчена в конец. Видимо во мне живёт шлюха.

Сил хватает только на то, чтобы ноги свести, и голову повернуть, чтобы проводить его взглядом. Кир уходит без лишних слов. Он обращается со мной заслуженно, именно так как я ему позволяю.

Сделал дело, гуляй смело.

Лежу, обдумывая своё положение.

Что со мной не так?

Как можно было практически самой запрыгнуть на него?

Пригласила ужинать, на какой хрен, спрашивается?

Как вспомню серые глаза потемневшими, так озноб по телу пробегает. Вот как тут откажешь, тем более, помня о том, что с ним так обалденно.

В чём секрет?

Что он делает со мной, что я загораюсь от одних прикосновений. Плыву. От этих отнюдь не нежных ласк.

Лежу, блин, и до сих пор не могу в себя прийти. А для него это и вовсе игра.