Ермак. Революция (СИ) - Валериев Игорь. Страница 30

— То есть, они входят в число наследников на эмирский престол? — заинтересованно спросил Михаил Александрович.

— Ваше императорское высочество, если бы мы шестнадцать лет назад поддержали восстание Мухамед-Исхак-хана против его брата Абдур-Рахмана, то сейчас эмиром Афганистана был бы Исхак-хан. В его поддержку выступили жители четырёх округов: Мазари-Шариф, Сарыкуль, Шабирган и Андхой общей численностью населения более шестисот тысяч человек. При этом это были в основном таджики, туркмены, хазарейцы, узбеки. Пуштунов в этих округах проживало совсем немного, чуть больше двадцати тысяч. Больше ста тысяч из этого населения после подавления восстания ушли на территорию Русского Туркестана. Кстати, с Исхак-ханом к нам пришло больше двух тысяч солдат и офицеров с их семьями. И все они получили официальное убежище в России. И они до сих пор готовы поддержать Исхак-хана или его наследника в борьбе за Афганский трон. Так что вот ещё один из вариантов дестабилизации обстановки в Афганистане, а соответственно нарушения логистики доставки снаряжения и вооружения из тыла к британским войскам, которые вторгнутся на нашу территорию в сторону Закаспийской области и Бухарского эмирата.

Я замолчал и обвел взглядом присутствующих в кают-компании.

— Интересно, господа, очень интересно! — Эмоционально воскликнул Михаил. — И что новое восстание Исхак-хана во время вторжения англичан рассматривался в Генеральном штабе?

— Не могу сказать, Ваше императорское высочество. Но до отъезда на Дальний Восток обширная справка Аналитического центра по этому вопросу передавалась Его императорскому величеству. При этом нельзя забывать о том, что эмира Афганистана выбирает Лойя джирга, а князья Восточного и Среднего Афганистана утверждают это решение, — я посмотрел на карту, а потом на присутствующих в помещении. — Думаю, британцы ошиблись, причем стратегически ошиблись, начиная вторжения в Российскую империю через Афганистан. Афганцы не потерпят англичан на своей территории.

— Вы так хорошо знаете афганцев? — с некоторым скепсисом в голосе произнёс Ник Ник.

— Я много читал об Афганистане, Ваше высочество. Вся история горной страны Гиндикуш — это история борьбы народа проживающего здесь с захватчиками. Персы из династии Ахеменидов, Александр Македонский, юэчжи-сарматы, белые гунны, арабы, монголы, вновь персы и теперь англичане. Никому так и не удалось надолго покорить эти земли, да и не удастся и впредь, — я замолчал, а про себя подумал: «Ни Советскому Союзу, ни США не удалось этого сделать в моём прошлом-будущем. И да афганцев я знаю, и чего они стоят тоже».

В этот момент раздался стук в дверь, а потом на пороге застыл посыльный с конвертом в руке.

— Ваше императорское высочество, шифрованная телеграмма от Его императорского величества. Для расшифровки нужен Ваш код.

Глава 11. Шит-Рака.

— Ну, что, братцы, все вы вызвались добровольцами на это опасное дело. Наша задача, как можно дольше удержать перевал Шит-Рака, через который вот-вот пойдут войска Британской Индии. Мы должны дать жителям кишлака Хорог время, чтобы они смогли уйти в Магриб и дальше в Туркестан. В наш, Русский Туркестан. Как сказал тогда ещё подполковник Ионов при образовании пограничного Поста Шаджань: «С нами Бог! За нами Россия!» И эти слова стали девизом Памирского отряда. — Штабс-капитан Баштырев медленно обвёл взглядом три шеренги застывших по стойке смирно бойцов-добровольцев, которых было чуть больше сотни. — Помните, братцы, за нами Россия! И мы должны её защитить!

— С нами Бог! За нами Россия! — привычно и слитно рявкнули в ответ бойцы отряда, среди которых были и мусульмане, и буддисты.

— Вольно! Разойдись! Офицеры и вольноопределяющиеся ко мне! — отдал команды Баштырев и отошёл в тень от тополей, которые окружали плац штаб-квартиры Памирского отряда, расположенной рядом с кишлаком Хорог.

Вслед за штабс-капитаном в тенёк прошли два вольноопределяющихся, сотник и подпоручик. Баштырев посмотрел на четырех молодых людей и тяжело про себя вздохнул. Самому старшему из них сотнику не было и двадцати семи лет. И с его сорока семью годочками они для штабс-капитана были, как дети.

Да… Сорок семь лет назад в небольшом городе Витебске с населением меньше тридцать тысяч, половина из которых говорила на идиш, в семье учителя русского языка Баштырев Валентина родился долгожданный сын Владимир. В двадцать лет по велению сердца Владимир поступил вольноопределяющимся в Минский пехотный полк, чтобы принять участие в русско-турецкой войне 1877–1878 годов. Участвовал в переправе через Дунай, в течение пяти месяцев в составе полка удерживал на Шипке перевал через Балканы против бешеных атак войск Сулеймана-паши. Там в самом конце «Шипкинского сидения» был ранен.

Госпиталь, знак отличия военного ордена Святого Георгия 4-й степени, комиссионная сдача экзаменов и с погонами подпоручика в составе Дагестанского пехотного полка Баштырев попадет в военную экспедицию против текинцев, который командовал знаменитый «Белый генерал» Скобелев.

И так уж получилось, что вся его дальнейшая служба оказалась связанной с Туркестаном, а потом и с Памиром. Тринадцать лет назад в 1891 году напросился охотником в рекогносцировочную партию тогда ещё подполковника Ионова на Памир, а потом и прижился в Памирском отряде. А то, что только до штабс-капитана дослужился к таким годам, так не всем полковниками и генералами быть.

Да и образовательного ценза не хватает для погон с двумя просветами. Зато опытнее него офицера-пограничника на всём Памире не найдёшь. За что и ценили «пятнадцатилетнего» штабс-капитана все командиры сменного Памирского отряда Туркестанского военного округа. Тем более, у Баштырева за время службы к солдатскому Георгию добавился белый крестик офицерского Святого Георгия 4-й степени и золотое оружие, не считая других наград.

— Всё готово? — обращаясь к офицерам и вольноопределяющихся, произнёс Баштырев.

— Так точно, господин штабс-капитан, — ответил за всех сотник Карпов.

— Патронов бы ещё, Владимир Валентинович, и лент пулемётных к Максимам. В бою их некогда заряжать будет, — прищурив глаза, произнёс вольноопределяющийся Галковский.

Не смотря на то, что вольноопределяющемуся было всего двадцать три года, его волосы черного цвета были усеяны седыми прядями, а правая височная область была полностью седой.

Эту седину Михаил заполучил, участвуя добровольцем в англо-бурской войне. Его друг и ещё один вольноопределяющийся, который стоял перед штабс-капитаном Нехорошев Николай Иванович также был участником той войны. И к ним в отряде офицеры обращались исключительно по имени и отчеству, а за глаза называли «преторианцами».

Михаил и Николай, оба из семей потомственных купцов в 1899 году пытались поступить в Военное топографическое юнкерское училище, но не прошли по конкурсу. Решили остаться в столице и готовиться к поступлению в училище в следующем году. На двоих сняли однокомнатную квартиру в доходном доме, благо были из хорошо обеспеченных семей. А в октябре одними из первых в Российской империи уехали добровольцами в Преторию, воевать на стороне буров.

В основном туда ехали волонтеры из Голландии, Германии, Италии, Португалии, но были и русские. По словам «преторианцев» отношение буров к иностранным добровольцам было доброжелательным. Прибывшие получали пятнадцать дней на акклиматизацию и подготовку к боевым действиям. Каждый волонтер, вступающий в отряд бурских командос, давал подписку оставаться в стране до окончания войны, и после этого бесплатно обеспечивался парой одежды, белья и сапог, ложкой, вилкой и ножом, ружьем, патронташем, фляжкой для воды, бурской широкополой шляпой с гербом Трансвааля, непромокаемым плащом, лошадью, седлом и полным довольствием, исключая денежное содержание.

Галковский и Нехорошев попали в отряд будущего бригадного генерала Кристиана Де Вет или, как его чаще называли в газетах Девета. Этот обычный крестьянин относился к войне, как к работе на своей ферме — чем больше ты соберешь урожай из англичан, тем лучше твоему хозяйству. А раз так, то надо воевать старательно, внимательно, упорно, до конца, бесконечно прорываясь через железные дороги и блокгаузы, выворачиваясь из ловушек и окружений, продолжая вредить врагу самим фактом своего существования, плюя на потери и истощение сил. Сдался отряд Девета только тогда, когда правительство республики официально капитулировало в мае 1902 года.