Нюрнбергский процесс - Нечаев Сергей Юрьевич. Страница 32
Хотя формально заключенным не сообщали о точной дате казни, все они уверенно называли 16 октября.
Осужденным было предоставлено право прощальной встречи с родственниками. До 12 часов 5 октября им разрешалось увидеться с адвокатами, чтобы оформить завещания, распорядиться личными вещами, передать письма. Все их ордена и прочие знаки отличия с нацистской символикой решено было уничтожить, а родственникам передать только одежду, неценные личные вещи и деньги в сумме не более 1000 рейхсмарок. Предполагалось, что изъятые у нацистских вождей активы должны были пойти на уплату издержек на проведение Нюрнбергского процесса, которые, по некоторым данным, превысили 4 миллиона долларов.
При аресте в багаже и карманах многих нацистских вождей оказалось немало весьма дорогих предметов. Например, у Карла Дёница был украшенный бриллиантами орден, который после удаления свастики отошел финансовому управлению оккупационных войск США в счет уплаты судебных издержек. Туда же ушли два золотых партийных значка Германа Геринга в виде орлов с крыльями из платины и два золотых партийных значка Вильгельма Кейтеля.
У Геринга было несколько чемоданов из голубой кожи. Многое из их содержимого он подарил персоналу тюрьмы, устанавливая полезные контакты, многое попросту растащили. Его жене Эмме передали два золотых портсигара (для сигар и сигарет), чемоданчик для туалетных принадлежностей, аптечку, пять различных часов, в том числе антикварные и с бриллиантами, серебряную сигарную гильотину, запонки, четыре булавки с драгоценными камнями, зажигалку, карманный навигационный циркуль с компасом и два комплекта конской сбруи в специальных чехлах.
Иоахим фон Риббентроп с его единственными часами «Лонжин» и зубными мостами в сравнении с Германом Герингом выглядел просто нищим.
Вечером 15 октября началась установка трех виселиц в тюремном спортзале, расположенном в отдельном здании во дворе.
В качестве официальных свидетелей «от немецкого народа» на казнь пригласили премьер-министра Баварии Вильгельма Хогнера и обер-прокурора Нюрнберга Фридриха Лейснера.
Примерно в 20:00 в тюрьму были доставлены восемь журналистов, по два представителя от каждой страны: от СССР присутствовали журналист ТАСС Б. В. Афанасьев и фотокорреспондент В. А. Тёмин. Помимо двух корреспондентов, от каждой из четырех стран присутствовали также переводчик, врач и военный представитель. Кроме того, в процедуре были задействованы офицеры охраны, палач и его помощники, медицинские эксперты, священники. Всего набиралось около 40 человек. А еще около сотни шумных журналистов собралось в отдельном зале для прессы в самом здании суда.
В 22:45 из нижнего коридора послышались крики — тюремный охранник обнаружил самоубийство Германа Геринга.
Кстати, новость о самоубийстве Геринга держалась в секрете от остальных заключенных. Несколько газет утром успели напечатать новость о том, что Геринга повесили: так, например, репортер «News Chronicle» в «драматических и красочных деталях» описал историю последних тринадцати шагов «наци № 2» к эшафоту.
За четверть часа до полночи оставшихся десятерых осужденных разбудили и сообщили о казни. Им был предложен последний ужин: сосиски с картофельным салатом или блины с фруктовым салатом на выбор.
Интересная деталь: педантичный Вильгельм Кейтель аккуратно застелил постель. В последний раз в жизни… А потом еще и попросил щетку для уборки своей камеры.
В 00 часов 55 минут журналистов, Хогнера, Лейснера, медиков повели в самый конец тюремного двора, где находился гимнастический зал. Там были установлены три механизированные виселицы, сооруженные на деревянных помостах. Вошли полковник Эндрюс, затем тюремные священники — католик и протестант, американские офицеры охраны, члены комиссии Контрольного совета — американский, советский, английский и французский генералы.
Около часа ночи начальник тюрьмы полковник Бертон Эндрюс, в присутствии премьер-министра Баварии Вильгельма Хогнера и переводчика, зачитал каждому осужденному смертный приговор.
После часа ночи осужденных в порядке предъявления обвинения по очереди вывели из камер.
Изначально планировалось препроводить нацистов к месту казни со свободными руками, однако инцидент с Герингом внес свои коррективы. В результате от камер их вели в наручниках, которые непосредственно перед виселицей заменяли на прочную веревку. Полностью руки освобождали только тогда, когда на шею уже была накинута петля.
Нюрнбергский процесс дал возможность всему миру познать подлинное лицо нацистских лидеров. Никто из них не решился открыто выступить в защиту подлого дела, которому они столько лет служили. Никто не посмел отрицать страшных преступлений, учиненных именем «третьей империи». В трибунале они вели себя, как типичные уголовные преступники, имеющие за плечами не одну судимость: схваченные с поличным, отрицали свое участие в содеянном, валили на мертвых и на соседей по скамье, делали все, чтобы спастись. Говорят, что близость смерти облагораживает. Очевидно, не всех и не всегда. Эти шли к эшафоту, как жили: думая только о себе, ненавидя всех, даже тех, кто шагал с ними плечом к плечу в дни власти, в дни побед.
В спортивном зале Нюрнбергской тюрьмы были установлены три черные виселицы, из которых использовались две, а одна выполняла роль запасной. Нацистских преступников заводили в зал по одному. Однако, чтобы ускорить процесс казни, нового приговоренного заводили в зал, когда тело предыдущего еще находилось в петле.
На платформу, где проводилась казнь, преступники поднимались по тринадцати деревянным ступеням. Основание эшафота высотой более двух метров было закрыто брезентом. Под каждой виселицей находился люк с двумя створками, которые открывались нажатием рычага. И приговоренный к смерти падал в отверстие на глубину 2 метра 65 сантиметров.
Перед казнью с помощью чугунных чушек были испытаны манильские веревки, которым предстояло сыграть главную роль в этом зловещем спектакле. Опыты показали, что веревки успешно выдерживают груз в 200 килограммов.
Правый угол помещения отгородили брезентом. Там предстояло складывать тела повешенных.
Казнили приговоренных два американских военнослужащих: сержант Джон Вудз, являвшийся профессиональным палачом с 1920 года, и добровольно вызвавшийся помогать ему военный полицейский Джозеф Малта.
Приговоренным еще раз зачитывали приговор, после чего вводили в спортзал. Там они поступали в распоряжение двух палачей, про старшего из которых говорили, что он еще до войны привел в исполнение в США около 350 приговоров.
Конечно, это было явное преувеличение. Более того, согласно воспоминаниям некоторых очевидцев, сержант Вудз не сумел достаточно хорошо подготовить место для казни. Длина веревки и глубина люка были рассчитаны плохо, сами люки оказались слишком узкими. А может быть, он сделал это специально… В любом случае, длина веревок была неправильно рассчитана: падая в загороженную со всех сторон камеру под эшафотом с петлей на шее, осужденные погибали не от перелома шейных позвонков, а от удушья. Кроме того, отверстие, в которое проваливались осужденные, было слишком узким, что мешало висельникам резко падать вниз.
Первым ввели под руки Иоахима фон Риббентропа.
Палач накинул и затянул петлю на его шее. После этого Риббентропу предложили произнести последнее слово. «Господи, храни Германию! Боже, будь милостив к моей душе! Мое последнее желание, чтобы Германия вновь обрела свое единство, чтобы взаимопонимание между Востоком и Западом привело к миру на Земле», — выкрикнул бывший министр. Джон Вудз накинул ему на голову мешок, священник произнес молитву, и после поворота рычага Риббентроп провалился вниз.
Необходимо отметить, что перед тем, как приговоренного поднимали на эшафот, ему освещали лицо, чтобы убедиться в его личности.