Кость от костей - Генри Кристина. Страница 7
Кости. Слово испуганным светлячком пронеслось перед глазами. Мэтти отползла назад, вытирая руки об пальто, чтобы удостовериться, что на них ничего не осталось.
Уильям зажег спичку, и на миг она отчетливо увидела его лицо. Потом зажегся фитиль. Муж поднял свечу высоко, и Мэтти отпрянула, увидев, что скрывала тьма.
Они очутились в большом зале, где потолок был на пару метров выше, чем в коридоре. Вдоль стен высились пирамиды из костей. При виде них Мэтти хотелось броситься наутек, но она не осмелилась. Уильям со свечой подошел ближе и пробормотал:
– Господи боже, что это?
Тогда она заметила, что кости рассортированы: черепа лежали в одном месте, ребра – в другом, берцовые кости в третьем и так далее. Останки принадлежали разным животным, крупным и мелким; Мэтти узнала оленя, лося и пуму, но также бурундука, белку, лисицу и койота.
– Чертовщина какая-то, – пробормотал Уильям.
Его голос дрожал, чего Мэтти за ним прежде никогда не замечала. Интересно, заметил ли он сам. Вид костей словно загипнотизировал его.
– Животные так себя не ведут. Медведь бы ни за что так не сделал. Но если это не медведь, то кто?
Мэтти тихонько пятилась, отходя как можно ближе к коридору. Ей хотелось побежать по нему и затем вниз со скалы; вернуться в хижину, где тоже было страшно, но этот страх был ей знаком и понятен. Здесь же, в пещере, страх оказался новым, неведомым. Что за животное будет хранить кости жертв и раскладывать их по кучкам?
– Уильям, давай уйдем. Пока он не вернулся.
Муж не обратил на нее внимания и стал ходить по пещере и рассматривать пирамиды из костей. А когда дошел до дальнего угла, голова его потрясенно дернулась.
– Вот откуда такая вонь. Глянь.
Мэтти смотреть не хотела. Она хотела уйти из пещеры, а не заходить в нее глубже, но Уильям приказал, а она не могла не повиноваться.
Мэтти медленно двинулась вперед, шаркая ногами, с замершим от страха сердцем. Надо уходить, надо бежать из этого ужасного места; это противоестественно, это ненормально, этот зверь в любой момент вернется и нас убьет, и наши черепа и ребра будут лежать рядом с остальными.
– Посмотри, – настойчиво произнес Уильям.
Подняв руку в варежке, Мэтти зажала шарфом рот и нос. Вонь была невыносимой. Она выглянула из-за спины Уильяма, а через миг ахнула и попятилась.
В углу оказались свалены внутренности – сердца и кишки разных размеров от разных животных и разной степени разложения.
– Не смей падать в обморок, – велел Уильям, когда Мэтти зашаталась и схватилась за его плечо для опоры.
– Я не могу дышать, – пролепетала она. – Прошу, Уильям, пожалуйста…
Он отвернулся. Состояние жены его явно не интересовало; его интересовала пещера.
– Пожалуйста, – прошептала Мэтти, а может, просто подумала, потому что муж никак не отреагировал.
Как он поступит, если я побегу? Если выйду на воздух, ко входу в пещеру, может быть, он не будет так сильно злиться, особенно когда поймет, что я не от него пытаюсь убежать, а просто хочу выйти из пещеры? Он же не слишком разозлится?
Нет, он разозлится, да еще как. Мэтти знала это.
И все же ей не терпелось скорее и как можно дальше убраться от гниющей кучи внутренностей и зловещих пирамид костей, даже если для этого пришлось бы выйти из круга света, отбрасываемого свечой Уильяма. Мэтти осторожно попятилась и так подошла к началу коридора. Тьма поглотила ее, крепко сдавила грудь.
– Прошу, прошу, – еле слышно шептала она. – Пожалуйста, давай уйдем из этой ужасной пещеры, давай просто уйдем.
А потом она услышала рычание. Странное рычание, такое же, как они слышали вчера в лесу, – яростный рев, совсем не похожий на медвежий.
Глава третья
Зверь рычал где-то вдалеке, даже не на утесе и уж точно не у входа в пещеру, но что ему стоило быстро сюда добраться? Мэтти не сомневалась: много времени это не займет.
Он явится домой с добычей и обнаружит их в своей пещере, как медведи нашли Златовласку в кровати медвежонка, вот только им с мужем не сбежать, как Златовласке. Они попали в западню.
А ведь именно этого Мэтти и боялась.
Уильям продолжал осматривать пещеру, водил свечой взад-вперед, поглощенный своим занятием. Он явно не слышал рычания зверя.
А ведь я могла бы взять кость и разбить ему голову. Могла бы бросить его здесь, а зверь нашел бы его и разорвал в клочки, а потом разложил бы косточки по кучкам.
Рычание раздалось снова, вроде бы ближе, хотя Мэтти не могла сказать наверняка, и она поняла, что даже если бы у нее хватило смелости сделать то, о чем она подумала, времени на это не осталось.
– Уильям, – позвала она, – он возвращается.
– Что? – Муж оглянулся, заморгал в тусклом свете пламени, словно вернулся мыслями издалека.
Мэтти это было знакомо.
– Я слышала рев, – сказала она. – Там, в лесу. Зверь идет сюда.
– Это мой шанс. – Уильям пересек зал несколькими широкими шагами, вручил ей свечу и произнес: – Стой сзади. Будешь путаться под ногами, пуля попадет в тебя.
Он оттолкнул ее в сторону и поспешил к выходу, не дожидаясь жену. Мэтти пошла за ним, боясь того, как может выглядеть зверь, боясь, что он бросится на них с раскрытой пастью, готовый их сожрать.
И сожрет же. С этой маленькой винтовкой Уильяму ни за что не одолеть чудище, способное так страшно рычать.
Они почти вышли из пещеры, и рев раздался снова, протяжный и яростный. Он разнесся по поляне, дрожащим эхом отразился от скалистого утеса, и Мэтти не понимала, далеко зверь или близко. Он мог в любой момент показаться из-за деревьев внизу.
Снаружи Уильям быстро оглядел местность и нашел валун, за которым можно было укрыться и следить за деревьями.
– Задуй свечу, дура, – прошипел он. – Думаешь, он не учует пламя?
«Думаешь, он не учует нас?» – мелькнуло в голове у Мэтти, но свечу она задула и села рядом с ним на корточки.
Внизу затрещали ветки. Что-то громадное ломилось сквозь деревья.
«Или сквозь кроны», – подумала Мэтти. Вчера зверь, вполне вероятно, вскарабкался наверх и исчез среди ветвей, хотя Уильям в это не поверил.
Шум стоял оглушительный, но из-за эха было сложно определить его источник.
– Интересно, какого же он размера, – пробормотал Уильям, проверяя винтовку.
«Мне все равно, – подумала Мэтти. – Я хочу домой».
Но при мысли о доме она увидела не голую двухкомнатную хижину, где прожила последние лет двенадцать. А место, являвшееся ей во снах, хотя Уильям говорил, что его не существует.
«Хезер», – подумала она. Они держатся за руки, кружатся по ковру и смеются под музыку. Женщина протяжно поет: «Как песнь белокрылой голубки…» [1]
Вдруг Мэтти услышала, как Уильям задержал дыхание, и ощутила исходящее от него напряжение. И поняла, что все вокруг затихло, совсем как вчера сразу после того, как они нашли большую лужу крови.
Улетели птицы.
Все птички и зверушки застыли и спрятались, и мы тоже. Хотела бы и я улететь, как птичка, а не сидеть, скрючившись за валуном, словно испуганный мышонок, ждущий удара кошачьей лапы.
Палец Уильяма лег на курок. Мэтти прислушалась изо всех сил. Ей показалось, она услышала приближение чего-то – кого-то, – но этот кто-то или что-то был гораздо меньше зверя. Кто-то как будто осторожно подбирался к ним по тропе, стараясь не производить ни звука.
Тогда Мэтти услышала чириканье воробьев и прошептала:
– Он ушел. Зве… медведь ушел. А там, внизу, кто-то другой.
– Тихо, – шепнул Уильям.
Через миг из-за деревьев вышел человек.
Мэтти уставилась на него, а Уильям тихо чертыхнулся. На миг замер и словно принял решение. Потом еле слышно произнес:
– Не говори с ним. Ни слова не говори, или потом будет худо.
Он вскинул винтовку на плечо, встал и начал спускаться по склону навстречу чужаку, хотя тот пока их не замечал. Человек замер посреди поляны, присел и поднес к лицу какую-то маленькую черную коробочку.