Моя вина - Рон Мерседес. Страница 18

Ник посмотрел на меня растерянно и удивленно. Очевидно, он не ожидал такого ответа.

– Я хочу, чтобы это ничтожество почувствовало себя самым большим дерьмом в мире. Пусть даже мне придется для этого тебя поцеловать, – сказала я. – Но я не собираюсь никуда уходить, мне здесь весело. Так что договоренность будет такой: ты предоставляешь мне себя, чтобы я отомстила своему бывшему парню и бывшей лучшей подруге, а я обещаю больше никогда не появляться на твоих сборищах, – сказала я, пристально глядя Нику в глаза.

Он смотрел напряженно, как будто старался вникнуть в смысл моих слов.

И вдруг он улыбнулся. Я смотрела на него и не могла понять, что смешного я сказала?

– Ты ненормальная, ты знаешь это? – сказал он, неодобрительно покачивая головой.

– Мне сейчас очень хреново, и все, что я хочу, – чтобы этот придурок страдал так же сильно, как я, – ответила я с болью в голосе.

Конечно, я понимала, что алкоголь, которым я накачалась, сильно повлиял на мое решение, но сейчас меня это не волновало.

– Так ты собираешься меня целовать или нет? – с раздражением спросила я.

Ник покачал головой и продолжал странно улыбаться.

Это меня задело. И тут я сделала то, что хотела сделать с той минуты, как встретила его: подняла ногу и пнула его в голень. Он вскрикнул больше от удивления, чем от боли.

– Хватит прикалываться! – воскликнула я возмущенно. – Здесь куча парней. Я найду кого-нибудь другого.

Ник внезапно стал очень серьезным.

– Не вздумай, – грубо рявкнул он. – Я хочу, чтобы ты как можно скорее убралась с глаз моих. Так что давай! – приказал он, толкнув меня к передней части машины.

Здесь нас никто не видел, и я мысленно поблагодарила его за это. Через мгновение я оказалась на капоте. Николас рассматривал меня с ног до головы, пока его взгляд не остановился на моем лице.

– Должно быть, ты очень зла, раз решилась на такое, – сказал он, доставая свой айфон и настраивая камеру.

– А ты действительно так жаждешь, чтобы я убралась отсюда? – спросила я, глядя на него безо всякого волнения. Я едва выносила его, я его презирала. Именно поэтому мне было приятно думать, что я использую его в своих интересах.

Он ничего не ответил. Положил мне руку на одно колено, а другую – на другое, развел мои ноги и встал между ними. Одной рукой он гладил мои бедра, лаская обнаженную кожу, а другой держал телефон. Вопреки моим мыслям и чувствам, мое тело отвечало на его прикосновения.

– Ну, давай уже, – резко сказала я, и его глаза засверкали от раздражения. Левой рукой он крепко схватил меня за затылок и приник своими губами к моим.

Я почувствовала щекотание в животе. Его губы были мягкими, в то время как подбородок кололся щетиной. Он целовал меня яростно, как будто мстил за все наши стычки. И тут я поняла, что он не фотографировал нас.

Изо всех сил я оттолкнула его.

– Как насчет фотографий? – воскликнула я.

Он приблизился снова. Я еще ни разу не видела его так близко. У него были ясные глаза и длинные ресницы. Он был действительно очень красив. Более того, он заставил меня трепетать.

– Как насчет того, чтобы ты открыла рот для чего-нибудь другого, кроме этих дурацких разговоров? Да и покончим уже с этим, – сказал он, и я почувствовала, как все мое тело задрожало.

Он поднял телефон на уровень наших голов.

Я смотрела на него, невольно облизывая губы.

Ник притянул меня к себе. Когда он целовал меня, я услышала щелчок камеры. Я почувствовала его язык у себя во рту, эти ласки вызывали у меня трепет.

Фотографии были сделаны, но наши губы не размыкались.

Мне нравилось то, что я испытывала. Все мое тело горело от желания. Я наслаждалась поцелуем. К черту бывшего!

Его руки снова оказались на моих ногах, он ласкал мои бедра, заставляя меня дрожать. Это была грубая похоть. Похоть и ненависть друг к другу.

Потом он прикусил мою нижнюю губу, и я сомлев от восторга, подняла руки и запустила их в его волосы. К черту здравый смысл!

– Не останавливайся, – приказала я ему, когда его руки оказались на уровне моей талии. Я хотела, чтобы он продолжал, я хотела, чтобы он заставил меня забыть все на свете, я хотела…

И вдруг он отстранился.

Я широко распахнула глаза.

– Вот тебе твоя фотография, – сказал он, держа телефон в руке. Я смотрела на него, дыхание мое прерывалось. Я была возмущена тем, что он остановился, что он все испортил. Я не выношу его, ненавижу!

– И это всё? – спросила я с раздражением. Я чувствовала, как горят мои щеки, как мое тело жаждет его прикосновений.

– Постарайся больше не попадаться мне на глаза этой ночью, – предупредил он, глядя на меня с неподдельным презрением.

Что произошло? Что мы натворили?

Я смотрела, как он уходит.

12. Ник

Я чувствовал, что вот-вот взорвусь. Казалось, каждая моя клетка приведена в возбуждение и интенсивно пульсировала. Пока я шел в направлении своих друзей, злость закипала во мне.

Какого черта я поцеловал ее? Какого черта я ввязался в ее игру? С каких пор я позволяю девушке брать инициативу в свои руки? Ответ был один: Ноа.

С тех пор, как я увидел ее, я не мог выкинуть ее из головы. Я не знаю, была ли это тяга к запретному плоду, учитывая, что мы были сводными братом и сестрой, или это непреодолимое желание контролировать ее? Я понимал, что могу потушить огонь, который сжигал меня после поцелуя, но не могу заставить ее вести себя так, как мне хотелось.

Ноа отличалась от всех девушек, которых я знал. Она не пала к моим ногам, ее колени не начинали дрожать от одного моего взгляда, она не конфузилась и не робела, когда я бросал ей вызов. Это злило, но возбуждало мой интерес. Я постоянно напоминал себе, что она грубая и невыносимая, что мне следует ее игнорировать. Но мое тело предавало меня раз за разом, и я не знал, черт возьми, что делать. Я поцеловал ее не потому, что хотел помочь отомстить ее гребаному парню или отправить ее домой с этой вечеринки, а потому, что мне непреодолимо хотелось поцеловать ее губы. Как только я увидел ее сегодня вечером, мне захотелось обхватить ее бедра и овладеть ею. Это страшно расстраивало меня, учитывая, что я ее не выносил. Чем же, черт возьми, она меня так привлекала?

Шорты открывали ее длинные ноги, притягивая взгляд любого мужчины, у которого есть глаза. Хотелось ласкать ее, целовать… Ее волосы сводили меня с ума, когда она их распускала, и они обрамляли ее раскрасневшееся от алкоголя лицо. Но самыми волнующими были губы, мягкие, как бархат. Как они больно ранили, когда произносили обидные и презрительные слова. Я потерял голову, когда они приоткрылись, когда почувствовал, как ее язык коснулся моего, коснулся без стыда, без комплексов. Это было совсем не похоже на все мои прежние поцелуи с девушками. Всегда я был главным, я контролировал ситуацию. Я укусил ее за губу чисто из плотского удовольствия, от естественного желания овладеть ею и дать понять, кто доминирует.

«И это все?» – спросила она меня. Ее щеки раскраснелись, а глаза излучали желание. Черт! Если бы она не была той, кем была, я бы затащил ее на заднее сиденье своей машины. Если бы она не была такой чертовски невыносимой, я бы подарил ей лучшую ночь в ее жизни. Если бы она не была… Если бы все это не переворачивало мой мир с ног на голову…

– Чувак, где тебя носит? Первый заезд вот-вот начнется! – крикнул Лион. Он стоял недалеко от моего черного Ferrari, который ребята припарковали рядом с тонированным Audi наших соперников.

Это то, что мне было нужно. Сбросить накопленное напряжение, мчаться на скорости свыше 160 километров в час по песчаной дороге в ночи и одного за другим обгонять парней из банды Ронни. Мне нужно было выпустить пар, почувствовать адреналин в крови.

– Скажи Кайлу, что я поеду на этой, – сказал я, подойдя к машине. Мои друзья ждали меня, предвкушая гонку. Они желали только одного – выигрыша. На кону в финальной гонке стояли пятнадцать тысяч долларов и машина соперника.