Дресс-код для жены банкира - Сиверс Лиза. Страница 26

— Ну, насильно мил не будешь, — не стал настаивать мой новый знакомый.

Но тема эта всплывала в наших разговорах ежедневно. Однажды, после моего очередного вежливого отказа, Павел Викторович сказал:

— Что ж, я и не ждал, что вы так вот легко согласитесь. Но я к вам почему-то очень привязался и хочу хоть чем-то помочь. Дело в том, что завтра я уезжаю.

Видимо, я не смогла скрыть разочарование, охватившее меня после этого сообщения, и он продолжил:

— Не скрою, рад такой реакции. Само собой, мое предложение остается в силе, и я буду рад, если вы мне позвоните или напишете на электронный адрес. А пока… пока хочу сделать вам небольшой подарок Я долго думал, показывать вам это или нет, и наконец решил, что вы должны знать.

— Знать что?

— Я навел тут некоторые справки о ваших любезных братьях, и мне прислали досье. Не волнуйтесь, ничего особенно криминального и ничего демонического. Все в стандартных рамках. Борьба за контроль над производством, обычные методы — угрозы, шантаж, уголовщина, но и куш не очень-то крупный, да и удержать его они, скорее всего, не смогут. Впрочем, все это вы прочтете сами и сами разберетесь… Хочу, кстати, сказать: вы не на того поставили, младший братец как будто бы ближе к собственности… если у государства, конечно, не дойдут руки до их теплой компании. — Павел Викторович озабоченно посмотрел на меня. — А здесь они пытаются заполучить одного деятеля. Опасное предприятие… Даже и не знаю, как вас тут оставить, мало ли что…

Я была настолько ошарашена происходящим, что тупо молчала. Павел Викторович обнял меня за плечи и сказал:

— Ну, девочка, не стоит так пугаться. Вы же у нас боец. А сами-то, небось, тоже пытались собрать информацию?

— Было такое. У меня в Петербурге есть кое-что, — сказала я и тут же осеклась. Дура, зачем же я болтаю?

— Ну и замечательно. Вот я оставлю тут телефончик человека, ему и отдадите.

Я насторожилась.

— Понимаю, — сразу среагировал Павел Викторович. — Подумала, что я хочу тебя использовать, заполучить имущество, а потом сдать тем же Антоновым, чтобы самому не пачкаться, верно?

— Все так и есть, — в полной безнадеге промямлила я.

Никакого у меня чутья, доверилась первому встречному. Причем не в первый раз: Вадик, Юра, Алексей; с Китом, правда, поостереглась, но по чистой случайности. Теперь вот этот…

— Лелечка, душа моя, — ему явно нравились эдакие «чеховские» обороты, и для сохранения чистоты стиля он снова перешел на «вы», — да неужто вы думаете, что без вас в этом деле мы бы не справились, если бы возникла такая надобность? Вы мне симпатичны, да к тому же я вижу, что вы барышня даже способная. Хочу вам немножко помочь, а заодно хочу, чтобы вы поучились. А что как вам тоже что-нибудь достанется?

— То есть считаете, что я стремлюсь извлечь выгоду из своих отношений? — уточнила я печально.

— А что же здесь дурного, позвольте спросить. Извлечение выгоды, то есть деловой интерес, двигает эту жизнь вперед, заставляет мыслить, искать новых встреч, новых людей… Или у вас другой интерес? Может, обычное девичье любопытство? Позвольте вам не поверить. Вам хотелось быть рядом с сильным мужчиной, со всеми вытекающими из этой ситуации преимуществами, не правда ли? А теперь вы, возможно, уже обнаружили, что он не так хорош, и хотите предпринять по этому поводу кое-какие шаги…

— А у вас такая вот предательница вызывает симпатию? — огрызнулась я.

— В случае возникновения ответной симпатии у вас, моя милая, не будет повода для предательских мыслей. Мажете не беспокоиться. А теперь закончим с этим. — Он погладил меня по щеке. — Будьте умницей, прочтите и изучите содержание этой папки сегодня, и я ее заберу. Будьте осторожны, мало ли чем закончится авантюра ваших братьев в Ялте. Да и, может быть, стоит больше внимания уделить Никите, плавненько переориентироваться?

— Господи, что вы такое говорите! Как это переориентироваться?

— Я понимаю, вы думаете, что у вас любовь. Но может быть, любовь закончилась и пора перейти к другим делам?

— О каких делах вы ведете речь? Я не очень понимаю.

— Точнее не хотите понимать. А где же азарт, где, наконец, жадность?

— Я нежадная. — Что это он себе вообразил?

— Была бы не жадной, работала бы в городской газете младшим редактором.

— Я не во вкусе Никиты.

— Ничего, он сменит вкусы, как до этого сделал его брат. И вот еще что. Не могу больше видеть это испуганное лицо. Я ведь предлагаю вам увлекательную игру, но если не хотите, не играйте. Живите с Антоновым-старшим, пока ему это нравится. А там он вас сольет, то есть, пардон, оставит ради другой женщины. Или его сольют. В обоих случаях вы останетесь ни с чем, и к тому же ваша жизнь будет подвергаться всяким опасностям. — Павел Викторович выжидающе посмотрел на меня. — Ну что, будем играть? Или поедем на Север сразу?

— На Север не поедем, — буркнула я.

— Отлично. А играть, чувствуя за собой хорошую поддержку, совсем не страшно, а, наоборот, весело. А теперь иди, читай и думай. Увидимся вечером.

С этими словами он вручил мне папку с какими-то бумажками и пошел по дорожке по направлению к лечебному корпусу.

Весь день я изучала разные документы, к которым прилагались комментарии штатного аналитика из компании Павла Викторовича. Я прочла про трудное детство братьев Антоновых, про то, как отец бросил мать Алексея ради матери Никиты, и про то, что «между братьями существует стойкая неприязнь» — такой вывод сделал сотрудник аналитического отдела, а вот мне так не показалось. Потом им все-таки пришлось объединиться ради того, чтобы закрепиться на горно-обогатительном комбинате, где Алексей работал технологом. Карьера Никиты в то время была в зените, он числился бригадиром в крупной бандитской группировке, и его акции резко пошли вверх, когда на вожделенном объекте у него обнаружился нечужой человек. Потом заинтересованные люди поступили в духе времени, внедрив в руководство нужных людей (подробности не приводились), желанные деньги пришли, ребята стали подумывать о столичных городах, а Алексея, как наиболее культурного, послали завоевывать Питер. Ничего путного и приносящего доход ему создать не удалось, но представительствовал он с душой и так вошел в роль, что взял себе зиц-председателя в лице Юры. Но дело-то следовало расширять, а деньги нужно было вкладывать. Для того чтобы заставить Алексея работать, сюда прислали Никиту, который один раз уже выполнял такую миссию. А тот, вместо того чтобы заняться делом, ушел в загул. Создалась щекотливая ситуация: Лексу надлежало привести младшего брата в чувство, дабы тот привел в чувство его. Что-то тут явно не сходилось, или, возможно, не хватало каких-то фактов… В деле фигурировало множество людей, в том числе муж Ирины Евгений и… я. В качестве постоянной сожительницы без определенных занятий.

Довольно скучная история, которая могла бы заинтересовать работников прокуратуры, но во мне вызвавшая лишь недоумение. А почему, собственно, я поставила не на того брата? Лекса не назовешь ничтожеством, он сам себя сделал и так удачно сумел взрастить в себе эдакого пресыщенного деньгами и властью денди, что многие купились. И даже если ни деньгами, ни властью, ни даже приличными манерами здесь и не пахнет, у него не отнимешь того, что он упоительный любовник. И какое дело до этого таинственному Павлу Викторовичу?

Вечером я отдала папку, и мы коротко попрощались.

— Как настроение? — поинтересовался мой искуситель.

— Не очень, — призналась я.

— Что тебя останавливает? Боишься, что не найдешь равноценного мужчину?

— По-моему, это выходит за рамки, — начала было возмущаться я.

— За рамки? А тебе не кажется, что ты уже и так вышла за рамки? Тебе доверили информацию, которая потенциально стоит огромных денег. И что ты собираешься теперь делать?

— Ну, принять к сведению.

— Принять к сведению, как же. С такими сведениями не живут.

Я вздрогнула. Заметив это, Павел Викторович усмехнулся.