Плебейка (СИ) - Плен Александра. Страница 8

– А не боитесь ходить по городу с прикованной девушкой? Что скажет полиция?

Латов ругнулся сквозь зубы.

– Иди в номер и не смей выходить без моего разрешения, – рявкнул он.

Я медленно поплелась на выход. Открыла дверь, но не успела шагнуть в коридор, как услышала, что мужчины продолжили спорить, только теперь между собой. Я замерла у двери.

– Правильно меня предостерегал Горцев. Девчонка своевольная и несдержанная. Ей нужна твердая рука.

– Не дави на нее, – голос Николая Ильича, – ей всего двадцать три, она еще совсем молоденькая. Ей нужно иногда развлекаться.

– У нее нет времени развлекаться, – глухой голос Латова, словно он отвернулся, – осталось несколько лет, нужно их использовать по максимуму.

– Это точно?

– Да. Иванов продержался всего месяц, как мы его обнаружили, а американец после открытия почти сразу ослеп. Мы прибавили те года, что они провели в лечебнице, и получилось три года плюс минус. Да и наши врачи дают не больше, максимум пять. Атрофия зрительного нерва прогрессирует. Затронута кора.

Голоса затихли, они ушли на балкон. Наверное, курить.

Мне стало дурно. То есть, через три года, в лучшем случае пять, я ослепну, на этот раз окончательно? А все оставшееся мне время меня будут эксплуатировать как ломовую лошадь, не давая ни глотка свободы? А потом выбросят, как использованную тряпку?

Я тихонько прикрыла за собой дверь и побрела по коридору. В номер не хотелось. Опять видеть кислое выражение на лице Елены, ее бесконечные записи, постоянно включенный диктофон. А утром, не отдохнув и не выспавшись, ездить по городу, выискивая лаборатории, больницы, университеты. Жизнь превратилась в бесконечный бег по кругу в беличьем колесе.

Если бы не эти мысли, я бы никогда не сделала то, что сделала сейчас. Увидев прямо перед собой вдруг открывшуюся щель между мирами, я, не думая шагнула внутрь, даже не вспомнив, что нахожусь на четвертом этаже и не поняв в какой мир иду. Вроде проход был между моим и левым.

Не хочу оставшиеся мне годы быть послушной собачонкой, выполняющей приказы. Лучше потрачу их на путешествия. Будет, что вспомнить под конец.

Глава 6

Мне опять повезло. Я не упала на землю – с четвертого этажа отеля я ступила прямо на крышу какого-то дома. Покачнулась и едва удержалась на ногах. Крыша была покатой, но не слишком крутой. Сев на черепицу, я обхватила голову руками и застонала. Что я наделала? Какое безумство могло меня толкнуть на подобную глупость? Очки были со мной. Это плюс. Из одежды – джинсы, кроссовки и короткая куртка на синтепоне. Под ней толстовка с майкой. Вот и весь мой скарб. Да, в карманах лежал выключенный айфон и чуть больше пятидесяти евро – остались от сотни, что я брала на прогулку. Но вряд ли евро здесь в ходу. Сейчас этот мир был в центре, слева – мой собственный, справа – религиозный отсталый.

Я видела освещенный коридор отеля на расстоянии вытянутой руки. Так близко и так бесконечно далеко. Видела, как несколько раз по нему пробегали Латов и Николай Ильич с испуганными лицами. Они, скорее всего, подумают, что я сбежала. А найдя в моих вещах записку с адресом и телефоном, поедут к маминой однокласснице. Надеюсь, они вскоре разберутся, что она ни при чем… А вот родителей жалко. Нужно будет придумать, как передать весточку.

Сколько я сидела на крыше – не знаю. Было не слишком холодно, иначе я бы окоченела. Незнакомые очертания города пугали. Не радовало ни расцвеченное сверкающими огнями небо, ни расстилающийся впереди неизведанный мир. Было страшно. Впервые я осталась совершенно одна, без поддержки родителей, без друзей, без милого доброго профессора, даже без своей каторжной работы.

Только когда над горизонтом начал разгораться рассвет, я кое-как взяла себя в руки. Встала и принялась искать выход.

Дом был трехэтажным, добротным, даже, можно сказать, богатым. Как и все дома вокруг, он был построен по типу римских домусов, с внутренним двориком, бассейном и садом. Центр этого «Парижа» был немного смещен к западу, поэтому особняк, на крышу которого я попала, находился на окраине.

Я немного побродила по крыше, осматривая окрестности, потом уселась у люка и оперлась спиной о металлический штырь. Он был теплым. Через некоторое время люк отворился, и в проеме показалась голова молоденькой девушки, даже скорее, девочки. На вид лет четырнадцать-пятнадцать, не больше.

– А как ты здесь оказалась? – удивленно спросила она. В голосе не было ни капли страха, словно приблудные девицы на крыше – обычное для них явление. – И не сиди возле электруса, он слишком сильно излучает, это вредно.

– Электруса? – я обернулась и посмотрела на антенну.

– Ну да, магнитный улавливатель электы, – девушка фыркнула, – ты даже этого не знаешь?

Значит, электричество называют электой. Боже! Как же хорошо, что я пошла на тот факультатив! И спасибо огромное Елизавете Андреевне, которая три месяца подтягивала мой разговорный. Сейчас я не испытывала никаких трудностей в общении. Ну, если только с неизвестными словами, появившимися позже, типа электричества. У нас оно было изобретено в восемнадцатом веке, а в девятнадцатом уже создали лампочки. А может быть, мне повезет и на этот раз? И окажется, что нашу историю разделило несколько сотен лет?

– Ой! – я вспомнила о приличиях, – доброе утро.

– Сальве (привет, лат)! – поздоровалась девушка и радостно махнула ладошкой, – залезай. Мы как раз собираемся завтракать. Я была на чердаке и услышала твои шаги.

Я молча поползла за ней в люк. Мы спустились по лестнице сначала на чердак, а потом в коридор третьего этажа. Потолки были высоченные, это я еще на крыше поняла. Четвертый этаж отеля и крыша трехэтажного дома были на одной высоте.

Коридоры пестрели ковровыми дорожками ручной работы с яркими ортогональными узорами, на стенах висели чьи-то портреты. В архитектуре преобладал средиземноморский стиль – полукруглые дверные арки, колонны с орнаментами, утопленные в стену, скорее декоративные, чем поддерживающие свод, и много всего остального. Я с улыбкой отмечала знакомые по книгам и интернету детали.

По широкой лестнице мы спустились на первый этаж.

– Зимой мы едим в триклинии (столовая, лат), – девушка привела меня в большую светлую угловую комнату, одной парой окон выходящую в сад, другой – во внутренний дворик. Центр комнаты занимал длинный прямоугольный стол где-то на десять-пятнадцать персон. За ним сидели пожилой, совершенно седой мужчина, на вид шестьдесят с хвостиком лет и мрачная темноволосая женщина, внешне похожая на девочку, что меня нашла. Мать?

– Доброе утро, – я неуверенно поклонилась. Кто знает, как у них принято здороваться. На аристократов они вроде не похожи, но дом выглядит богато.

В древней истории я была не слишком сильна, помню лишь, что на «вы» в Римской империи называли только императоров, они, типа, отождествляли себя с народом, во множественном числе. Хотя… О чем это я? Неизвестно с какого момента наша история разделилась и пошла по другому пути.

– Сальве, – ответил мужчина, пристально рассматривая меня из-под кустистых бровей. Женщина бросила на меня косой безразличный взгляд, кивнула и продолжила завтрак.

– Дед, – девушка подтолкнула меня к столу, – я нашла ее на крыше у электруса. Смотри, какой странный наряд.

Девчонка почти насильно сдернула с меня кутку. Старец взял пальцами за краешек рукава и чуть потер. Только сейчас я увидела, что в доме нет ничего из пластмассы, а одежда на хозяевах кажется натуральной. Шерсть, по-моему. Очень дорогая, тонкая и приятная на ощупь. Когда мы шли, я несколько раз дотрагивалась рукой до платья девушки.

– Эта ткань делается из нефти, – пояснила я и, видя их непонимание, добавила: – олеум, нефть… Мужчина скривился, положил мою куртку на пустующий стул и кивнул перед собой.