Сердце отравителя (СИ) - Дэвлин Джейд. Страница 11

Только вот и я, дурак, не знал, чем кончится эта поездка. Думал, что знал. Злорадствовал про себя, наслаждался вдвойне — какой я умный и как обвел всех вокруг пальца.

Оказалось, обманул сам себя и нагадил больше всех самому себе. Ох, не хотелось вспоминать, как это было, ох не хотелось…

Но помнилось. Все помнилось, как вчера произошло. Прямо перед глазами. То гадское ущелье, куда Нин завела погоню. Копье, пролетевшее через барьер силы и пробившее ее насквозь. До последнего ведь не верил, что она позволит себя хоть коснуться тем придуркам, дружкам своим! Думал — хитрит, выгоду свою ищет. С ее силой магистра — что ей смогут сделать жалкие мастера?

И потом не верил. Думал, это все театр, представление. Стоит выкрасть тело и разгадать загадку — все, она у меня в руках! Выкрал. Убедился. Чуть не рехнулся… ну, точнее как. Рехнулся. Что я там за ритуал с жертвами наворотил, чтобы ее оживить, — сам плохо помню. Натурально помешался. Наворовал каких-то бродяг в пригороде — все равно их никто бы не хватился. Чуть кишки не выпустил бедолагам. Сейчас-то понятно, что только зря бы трупярню развел.

А тогда меня в последний момент остановили. Все те же самые гадские «друзья и братья», сволочи поганые. Огонь и Дождь, чтоб им! Ну и здрасьте пожалуйста, суд и казнь через отсечение головы.

Да мне насрать было тогда, рубите что хотите! Гребаный Дождь забрал у меня тело Лин и сжег… сжег у меня на глазах, отняв последнюю надежду что-то исправить. Так что на суде я только злобно смеялся и все подтверждал: да, собирался провести ритуал, да, вскрыл бы всех двенадцать бродяг как нефиг делать! Нет, ни хрена не раскаиваюсь!

А в ночь перед казнью Дождь пришел ко мне в камеру…

То, что тогда произошло, до сих пор стояло перед глазами, стоило опустить веки. Я снова слышал его ненавистный голос и страшные слова. Странное дело, видел и слышал словно со стороны. Мог наблюдать за собой как бы с другого ракурса, словно вышел сам из себя, встал в углу и смотрел. Как на чужого. Даже воспринимал это тело на цепи как «его». Это, мол, Ильян, выродок и убийца. Сидит, ждет казни. И вот к нему на прощание пришел тот, кто его в эту камеру засадил. Зачем пришел?

«— Сбежать на тот свет вздумал? — Хлесткая пощечина. — Не выйдет! Не смей! Она умерла, чтобы ты жил, подонок. Не смей выбрасывать ее жизнь на помойку!

Я побледнел так резко, что стал похож даже не на мертвеца, а на алебастровую статую. Откуда знаю? Видел свое отражение в миске с водой, она стояла у самых ног. Белый стал, и глаза безумные. Расширенные зрачки затопили радужку, оставив только тонкий тускло-золотой ободок по краю.

— Или ты надеялся, что, умерев, попадешь к ней? — криво усмехнулся Дождь.

Я быстро отвел взгляд и резко, со всхлипом, вдохнул сырой воздух.

— Так это ты зря. Ее там нет. — Голос Дождя звучал глухо. — Ее нигде нет. Ее душа и суть сгорели вместе с крыльями, ты больше не увидишь ее никогда, ни в этой жизни, ни в последующих, ни между ними.

Я почти перестал дышать. То, что еще жив, выдавало только слабое позвякивание цепей — меня мелко, почти незаметно, но неостановимо трясло.

— Что… ты сделал с ней?

— С телом? — недобро уточнил Дождь. — То, что и следовало сделать. Отдал огню. Ты же видел. Это оно горело.

— Нет… нет… нет!

Вот теперь закованное в цепи, забитое в колодки тело трясло уже всерьез, так, что зубы лязгали, а руки и ноги дергались, словно в судороге.

— Ты сегодня не умрешь. И завтра не умрешь, скотина. — Дождь ощерился в злой ухмылке. — Не-ет. Ты будешь жить. Жить и помнить. О том, что такое… не мстить! Я обещал ей не мстить тебе.

— Тебя никто не послушает… — сорванный шепот скатился с губ как сухие семена. — Мне отрубят голову на площади и…

— И хрена лысого, — со злорадным удовлетворением сказал Ледяной Дождь, резко дергая за цепи и оттаскивая меня от стены, в которую я вжимался. — У меня для тебя подарок. Смотри и наслаждайся.

Он еще раз зло усмехнулся, вытащил из рукава мешочек с магическим расширением и резко встряхнул. На пол с невнятным воплем вывалилось связанное тело.

Я подавился воздухом, глядя, как у его ног корчится и мычит через кляп глава гильдии наемников. Тот самый, что когда-то передал мне заказ на устранение князя Ла Риду. Камня, друга Нин-джэ. Я втерся к ней в доверие, и она сама привела меня в княжескую резиденцию. Дальше было дело техники… И вот теперь заказчик этого проклятия извивался у моих ног.

— Это хорошая работа, когда две цели одним ударом, — удовлетворенно повел плечами Ледяной Дождь. А потом он поднял руку, пошевелил пальцами, и тонкие струи воды сгустились из воздуха, потянулись к извивающемуся телу. Водяная пелена осела на связанном человеке, растеклась тончайшей пленкой, в которой, как в зеркале, отразилось бледное лицо и мои расширенные глаза. Мгновение — и моя точная копия забилась на полу, а сам я выдохнуть не успел, как щелкнул ключ, отмыкая колодки. И сразу стало темно.

Темнота и безвременье, в которых я задыхался, словно в сетях, длились и длились, невозможно было определить, сколько времени прошло — минута, час или годы.

А потом все кончилось, в глаза ударил яркий солнечный свет, следом пришли звуки, запахи, ощущение свежего ветра на коже.

Сморгнув слезы, я огляделся и понял, что меня вытряхнули из того самого магического мешочка на незнакомую горную тропу.

Ледяной Дождь стоял в паре шагов и смотрел сверху вниз непонятно и тяжело.

— Преступник Ильян Серебряный Голос обезглавлен на площади при большом стечении народа сегодня в полдень. Ты больше не он. Свободен. Иди. Живи. Надеюсь, больше не встретимся, — сказал он через минуту, когда я немного отдышался и перестал прикрывать глаза руками.

Развернулся и исчез в солнечном мареве.

Я несколько секунд смотрел туда, где он стоял, а потом зашелся в безумном смехе, переходящем в рыдания.

— Не месть… не месть, да? — хрипело в груди между рыданиями. — Ты обещал ей не мстить мне… не мстить… не мстить…»

Глава 13

Ли Нин

С места мы снялись почти к полудню, потратив львиную долю утра на подготовку наряда. Если точнее, подготовку к тому, чтобы этот наряд сидел на мне хотя бы относительно приемлемо.

А если еще точнее, то этим занималась преимущественно я, потому что Ворон большую часть времени был увлечен такими важными делами, как придумывание глупых шуток про мои потуги, истребление и без того скудных запасов провизии и попытки не получить от меня по макушке за все перечисленное.

Основная сложность заключалась в том, что пробираться в библиотеку козьими тропами с возможностью вооруженных столкновений при полном параде несколько неудобно. Пришлось измываться над тюками в попытках упаковать платье так, чтобы оно не измялось вусмерть, но при этом поддавалось транспортировке по труднопроходимым местам. А потом измываться над собой, чтобы научиться быстро и без зеркала облачаться во все это сомнительное великолепие с успехом достаточным, чтобы никто не заподозрил, что «леди Ай Сули» приволоклась через канализацию.

А еще я старательно давила в себе все нарастающее напряжение. Ворон бесил меня, кажется, любым своим движением. Я поначалу не обращала внимания, потом пыталась разобраться в себе: почему же меня так цепляют его интонации, глупые шутки, движения, даже то, как он дышит? По сути-то придурок ничего по-настоящему плохого не делал. А то, что с бухты-барахты влез в мои дела, тоже объяснимо. Он же очевидный раздолбай и авантюрист, его прямо хлебом не корми — обеспечь сомнительные приключения. Чем более дурацкие, тем лучше. А еще он явно что-то там хочет заполучить для себя, в этой библиотеке. Может, надеется своровать полезного, чтобы продать. Может, мечтает просто отомстить тем, кто его в прошлый раз отколошматил. Может, совмещает эти два дела в седой лохматой голове. Кто ж угадает, что за насекомые варятся в этом дурном котле?

И только сегодня до меня, до тупой клуши, дошло. Он… он вообще не похож на Ильяна. Двигается иначе. Хрипит уж совсем непотребно, близко ничего нет от серебряного голоса. Рожи корчит совсем другие, мыслит иначе.