Обещание любви - Рэнни Карен. Страница 28

Джудит подумала, что это похоже на правду: пятку и пальцы разделяло огромное расстояние без всякого намека на прогиб.

Он осторожно опустил ее ступню и опять положил ее голову к себе на грудь. Они долго сидели молча. Джудит слышала только биение сердца Алисдера, да еще его дыхание. Волоски на груди Алисдера щекотали ей щеку, тогда Джудит рассеянно почесывала ее и опять замирала.

Как мучительно ждать боли. Возможно, он не будет мучить ее так сильно, как Энтони, и унижать, как Беннет, но все равно она была бы рада избежать выполнения супружеской обязанности. Ощущение его тела, прижатого к ее телу, особенно твердость и тепло, которые она ощущала под своими ягодицами, смущало ее.

Там было не так много шрамов, поэтому кожа осталась чувствительной.

– Может, ты не будешь делать этого, Маклеод? – наконец нарушила молчание Джудит.

– Меня зовут Алисдер, – рассеянно поправил он ее.

– Хорошо, Алисдер, – быстро согласилась она. – Ты не будешь делать?

– Чего? – улыбаясь спросил он.

– Забираться на меня. Изливать свое семя. Получать удовольствие.

– Боже правый, Джудит! – рассмеялся он. – Сколько у тебя названий для этого действия. Жаль, что ни одно из них не верно.

– А как бы ты назвал это? – Она посмотрела на него сквозь прищуренные веки.

Алисдер улыбнулся:

– Любовью, слиянием двух людей, разделяющих страсть. Все эти слова более подходят, чем твои нелепые определения.

– Отлично, называй это как хочешь. Только заканчивай побыстрее.

– Моя цель не в этом, Джудит, – негромко проговорил он, стараясь успокоить страх, светящийся в глазах Джудит. Казалось, он заморозил ее, хотя она и сидела, окутанная теплом: солнце ласкало ее кожу, Маклеод обнимал ее.

Джудит пошевелилась, и Алисдер подумал, что лучше бы она не делала этого. Невозможно сосредоточиться на своих мыслях, если она елозит на коленях! Алисдера порадовало, что ее бывший муж был никудышным любовником. Он понял это из того презрения, с которым Джудит относилась к занятиям любовью. Если бы Энтони, замаливая свои грехи, научил Джудит получать удовольствие, тогда бы она смогла уравновесить этим удовольствием боль. А так, познав муки, она не познала страсти. Даже сейчас она словно застыла, чтобы, не дай Бог, не пробудить в нем спящее до времени желание. Впрочем, его желание уже давно не спит.

Они сидели, залитые ярким солнечным светом, уже больше часа. От солнечных лучей и от тепла, шедшего от Алисдера, Джудит разморило и начало клонить ко сну. Она тяжело вздохнула и позволила себе немного расслабиться. Он улыбнулся и потерся подбородком о ее затылок. Это мягкое движение не встревожило ее, как и то, что он положил руку ей на колено.

Алисдер провел своей широкой ладонью по ее ноге, от колена до лодыжки. Джудит пошевелилась, было щекотно. Алисдер обвел колено пальцем, так легко и нежно, словно мотылек коснулся его. Коленка Джудит чуть дернулась, словно желая освободиться от его прикосновения. Алисдер усмехнулся и осторожно, чтобы не спугнуть Джудит, обнял ее правой рукой, потом левой, так, что она оказалась зажатой в кольцо. Она приоткрыла глаза и с укором посмотрела на Алисдера. Но он не убрал рук, правда, и дальше не пошел.

Он перевел взгляд в окно на бегущие облака, сгущавшиеся над замком. Из окна были видны лишь верхушки елей.

– Анна была очень молода, когда мы поженились, – сказал он, будто отвечая на вопрос. – Почти ребенок. Все мое умение не смогло спасти ее. Наш ребенок тоже умер во время родов.

Джудит не отрываясь смотрела на его профиль с выдвинутым вперед подбородком, который красноречиво свидетельствовал об упрямстве. А нос, похоже, когда-то ломали. «Интересно, как это случилось», – подумала Джудит. Волосы на голове слегка вились, а на щеках цвета расплавленной меди и подбородке проступала щетина. Но больше всего притягивали глаза, в которых она читала нежность и боль.

– Ты не виноват в их смерти, Маклеод. Это происходит очень часто. Вот и Джанет умерла при родах, – напомнила она ему.

– Слишком часто, Джудит. Не думаю, что таков замысел нашего Господа. Он милостив. В случае с Анной это произошло из-за того, что ей пришлось покинуть жилище, которое она уже считала своим домом, из-за бегства среди ночи, из-за молодости еще несозревшего тела. Не говоря уж о моей неспособности помочь. Для нее все это оказалось непосильной ношей…

Джудит хотела спросить, почему он покинул Шотландию, потом сообразила, что это случилось вскоре после Каллоденской битвы. Хотела спросить, почему он вернулся сюда, в это глухое место, когда ему были бы рады где угодно, с его-то образованием! Но тут же поняла, что сама знает ответ. У Маклеода сильно развито чувство долга: он не мог бросить людей, которые уже много поколений жили под защитой своего господина. Джудит не могла даже представить себе, чтобы Алисдер вел беззаботную жизнь, в то время как те, кто целиком зависел от него, бились за выживание. Нет, он приведет их к победе или умрет вместе с ними.

– Ты очень ее любил? – Ответ вдруг стал важен для Джудит.

Алисдер тяжело вздохнул.

– Потому я и чувствую себя виноватым, что, возможно, не любил Анну так, как она того заслуживала. Такая правда тебя устроит? – Джудит кивнула. – А Энтони? Ты любила его? – Ответом послужил полный ужаса взгляд Джудит. – Я рассказываю тебе об Анне только по одной причине, Джудит. Я сожалею о том, что с ней случилось, хотя понимаю, что сделал все, что мог. Человеку свойственно корить себя, даже когда не многое зависит от него. Я думаю, то же самое произошло и с тобой. Но вины твоей в этом нет.

Он имел в виду рубцы на ее спине, но не знал о шрамах в ее душе… Часто Джудит просыпалась, исполненная отвращением к самой себе.

– Твой союз с Анной совсем не походил на мое замужество!

Джудит замолчала. Возможно, этого резкого замечания оказалось достаточно: она выплеснула свой гнев. Алисдер держал Джудит в объятиях, и она вдруг с удивлением отметила, что боится уже не так, как раньше.

– Я еще могу уйти, еще не поздно, – медленно сказала она. – И ты станешь свободным.

Алисдеру понравилось, как решительно вскинулся вверх ее подбородок. Он был готов аплодировать любому проявлению хоть каких-то эмоций. Он догадывался, что она слишком долго не разрешала себе ничего чувствовать, чтобы выжить. Но, чтобы излечиться, Джудит придется признать чувства, которые она подавляла.

– Если ты сейчас уйдешь, Джудит, – произнес он беззаботно, – наш добрый полковник обвинит меня в твоем исчезновении. Конечно, жизнь в Тайнане не так приятна, как хотелось бы, но все же это жизнь. Мне как-то не хочется быть повешенным.

Она посмотрела на него темными глазами:

– Ты мог бы найти кого-нибудь получше меня, Маклеод.

– Алисдер, – непроизвольно поправил он. – А что в тебе такого плохого, почему я должен от тебя отказаться?

Вот прекрасная возможность, пусть даже и немного странная, поскольку она сидит на коленях Маклеода совершенно нагая, рассказать ему все до конца, все тайны, которые могли бы поставить под угрозу и его самого, и весь клан! Однако мгновение прошло, и Джудит удивилась чувству облегчения, которое она испытала, оттого что вся правда так и осталась невысказанной.

– Я бездетна, Алисдер, – произнесла она.

– Мы живем в неспокойное время, Джудит, сейчас небезопасно появляться на свет, – спокойно отозвался он.

– Ты последний в роду, Маклеод. Тебе нужен наследник.

– А может быть, мне нужно просто выжить? Пусть другие основывают династии. Я вовсе не жажду увидеть свою копию.

Конечно, зачем тебе хотеть того, что у тебя уже есть? Дуглас – вылитый ты!

– Я слишком высока для женщины. Не так изящна, как должна быть женщина. Мои глаза странного цвета, а волосы не завиваются, как бы горячи ни были щипцы. – Джудит уставилась на свои сжатые в кулаки пальцы. Она старалась быть с ним предельно честной, но не хотела увидеть признание своих недостатков у него в глазах.

Алисдер не понимал, почему ей так нравится говорить и верить в худшее о себе. Его странности тоже не раз высмеивали, особенно его брат со своими друзьями. Однако все их насмешки натыкались на каменную стену. С самого юного возраста его хвалили за то, что он был. Ведь он – Маклеод! Его первые шаги привели в восторг если не мать, так отца, которого он с возрастом начал боготворить, и весь клан. Даже когда он совершал ошибки, они легко прощались ему. Чего не бывает, когда человек растет. Его постоянно баловали. Детство его прошло среди фермерских лачуг, хозяева которых стали ему вторыми родителями. Они помогали ему, ругали, когда он заслуживал того, но, главное, любили. Он всегда очень бережно относился к своему наследию, но сейчас, когда особенно остро понял, что значит для него клан Маклеодов, вдвойне оценил поддержку этих людей. Они принимали его безоговорочно.