Сага о Северных островах (СИ) - Бутырская Наталья. Страница 27

Тулле сбегал за Эрлингом, и мы наконец услышали всю историю. Скирре не сразу понял, что ульверы покинули Северные острова. Мы ведь сразу по весне ушли к Туманному острову, а оттуда в Бриттланд. Потому прошлый год Скирре выжидал, не хотел, чтобы мы внезапно пришли и испортили ему планы. Думал, вернемся к концу лета или осенью, на зимовку, но мы так и не появились ни в одном крупном городе. И когда весной в Тургар пришли торговцы, а об ульверах по-прежнему не было ни слуху ни духу, Пивохлёб начал действовать. С самого начала он использовал Мьёлля, через него нашел хирды, через него платил. Сейчас же Мьёлль должен был собрать наймитов, дождаться еще двух кораблей с дружиной самого Скирре и напасть на Сторбаш.

— Зачем? — рявкнул отец. — Вот зачем? Вырезать всех?

Скирре понял нрав Эрлинга во время конунгова суда. Он знал, что отец примет удар на себя. Задача хирдманов — убить Эрлинга и его воинов, немного покуролесить в городе, а потом уйти. После этого Сторбаш передадут под руку другого человека, может быть, даже и ярла Скирре.

— Но как же Рагнвальд? — спросил я. — Он же запретил свары.

Кто докажет, что нападение устроил Скирре? Его самого тут не будет. С нанятыми хёвдингами был уговор, что после оплаты они уйдут на два-три года в другие земли. К тому же Скирре скажет, что эти же люди нападали и на его деревни, только он сумел их защитить. Да и не до мелких дрязг конунгу нынче. Беда у него какая-то с сыном.

— Когда придут корабли Скирре? — поинтересовался Альрик.

В любой день. Еще день-два, и будут тут.

— Нападут ли, если увидят, что Йора и Сивого нет?

Мьёлль не знал. На кораблях будут опытные хёвдинги Скирре, они и решат.

Помолчав, Альрик сказал:

— Если сделать все верно, они не нападут. Они в четыре корабля, то есть херлидом в сто — сто двадцать воинов, хотели пойти только на Эрлинга, а ведь у него даже хельтов нет. Если увидят, что в Сторбаше появились еще люди, а половина их войска пропала, сражения не будет. Слишком уж велик риск.

Люди Скирре пришли на четвертый день.

И мы их встретили четырьмя кораблями: «Сокол» с ульверами, «Дракон» со сторбашевцами, «Жеребец» с бриттами и подлатанный на скорую руку «Змей» Сивого с юнцами. «Змей» стоял на входе в бухту, подальше от гостей, чтобы те не догадались, что он бесполезен.

К мачте «Сокола» мы приставили копье, к которому был привязан Мьёлль. Без рук, без ног, без носа, без языка. Мы оставили ему только член и уши.

После допроса я сказал Эмануэлю, что его пытки какие-то совсем не страшные. Ну, накрутил Живодер дырок в костях, ну, покрошил их в труху, но ничего особенного я не увидел. На что мне жрец ответил:

— Есть пытки для устрашения, а есть пытки для говорения. Если ты хочешь напугать других, то нужно зрелище. Например, вспороть живот, прибить кишки к столбу и заставить его ходить кругом.

Про такое я слышал. И чем дольше продержишься, чем больше кругов пройдешь, тем больше славы получишь после смерти.

— Или сажать на кол. Или отрубать руки и ноги кусочками. Или перепилить тело пополам.

Я сам разрубал людей, и смерть та не особо страшна. Быстра и легка.

— Нет, не поперек. Человека подвешивают вниз головой и пилят промеж ног. Но это все больше казни, чем пытки. Человек уже понимает, что он мертв, просто смерть его будет мучительной и долгой. А чтобы разговорить кого-то, нужно оставить ему надежду. Мол, одна руна, и раны затянутся. И там красивые пытки ни к чему, достаточно боли. А еще терпение, много терпения.

И сейчас нам нужно было устрашить людей Скирре. Потому мы превратили Мьёлля в хеймнар. Такое ни одна благодать не исцелит.

«Сокол» выдвинулся вперед. Затем Альрик поднял копье с Мьёллем, бросил его в пустую рыбацкую лодчонку и с силой толкнул к кораблям Скирре.

Мы молча подождали, пока лодка дойдет, пока оттуда вытащат обезумевшего от боли карла, который мог только мычать и вращать глазами.

Люди Скирре, не сказав ни слова, не выпустив ни единой стрелы, развернули корабли и ушли.

Ни пира, ни веселья отец устраивать не стал. Мы все понимали, что это не конец. Вражда со Скирре на этом не прекратится. И идти к конунгу смысла нет. Что сделает Рагнвальд? Лишит Скирре его земель? Нет. Это его родовые земли. В лучшем случае, заставит передать сыновьям, тем самым развязав ему руки полностью.

Мы сидели в доме Эрлинга: я, Альрик, отец, Тулле, Даг, Аднтрудюр, Простодушный и Кнут, все еще с перевязанной головой. Рядом хлопотала Фридюр, в люльке гукал и кряхтел мой сын, неподалеку носился Фольмунд и размахивал деревянным ножиком. Ингрид убегала от него в притворном испуге.

Это был дом. Это моя семья. И я понимал, что не могу взваливать все на плечи отца, как раньше.

— Нужно убить Скирре. И его жену тоже, — наконец сказал я.

— Убить? — усмехнулся Эрлинг. — И как же это сделать? Теперь он будет настороже. И дружина у него сильна.

— Не знаю. Но Альрик что-нибудь придумает. Нельзя это так оставлять. Вдруг в следующий раз нас не будет рядом?

Хёвдинг недовольно поморщился.

— Кай, ты сам сказал на суде Рагнвальда, что ушел из семьи в вольные хирдманы. Ульверы и так немало потрудились ради твоего отца.

Я ошарашенно посмотрел на Беззащитного. О чем это он?

— Да, добычу мы получили немалую. Корабль неплохой, оружие, немного серебра. Это достойная плата за работу. Но я не хочу торчать в Сторбаше до зимы или дольше, даже если Эрлинг сумеет оплатить нам это время. Ульверам нужно расти, становиться сильнее. Нужно набрать людей, пройтись по всем Северным островам, поохотиться на тварей, прославиться. В Сторбаше мы этого не получим.

Отец кивнул.

— Сам о том же думаю. Да и нет у меня столько серебра. Разве что «Змея» починю и отдам.

— Нет. У меня и на «Соколе» весла пустые. Куда мне третий корабль?

— Так я и не хочу, чтоб мы тут попусту торчали! — воскликнул я. — Понимаю, что ждать придется долго. Потому и говорю, что Скирре нужно убить.

— И стать изгоями? Нет. Думаю, теперь Скирре отступится от Сторбаша. Уже третий раз месть выходит ему боком.

Я посчитал: Торкель, похищение Фольмунда и нападение на Сторбаш. Боги и впрямь говорят ему отказаться от мести, вот только послушает ли он? Если кто убил бы Ульварна, отступил бы я? Нет, не отступил бы.

— Значит, не поможешь, — протянул я. — Тогда лучше мне уйти из хирда.

Альрик удивленно вскинулся.

— Что? Как? Ты же…

Отец удивился не меньше хёвдинга, а вот Тулле уставился на меня единственным глазом, словно хотел дыру просверлить.

— Одно дело — семья отца. Отец сам должен защищать мать, Ингрид и Фольмунда. Но теперь у меня самого есть жена и сын, и их защита на мне. Если не убить Скирре, они всегда будут в опасности. И единственное, что я могу сделать, так это остаться с ними. Я сам убью всех, кто сюда придет.

Я не хотел, чтобы так вышло. Я все еще мечтал попробовать вкус твариного сердца, стать хельтом, потом сторхельтом, потом шагнуть к богам, врезать Фомриру за дурное условие, глянуть на красавицу Орсу, поклониться Скириру и поговорить с Мамиром. Я хотел побывать в разных морях и землях, увидеть каменные дома Валланда, сразить сотни тварей. Я хотел подвигов, песен обо мне и ульверах. Хотел пройти весь этот путь бок о бок с Альриком, Тулле, Вепрем и другими хирдманами. И хоть я хорохорился, говорил спокойно и взвешенно, как и подобает взрослому мужу, на душе было погано. И в то же время я чувствовал, что поступаю верно.

Альрик задумался, вцепился тонкими пальцами в светлую бороду и застыл.

Я думал, что отец и мать обрадуются. Ведь Эрлинг так старался вылепить из меня лендермана. Теперь же я буду с ними рядом, построю себе и Фридюр отдельный дом, куплю рабов в Мессенбю. Чем не радость? Но они почему-то выглядели огорченными.

— Не ожидал я, что мой сын так быстро вырастет, — после долгого молчания заговорил Эрлинг. — Думал, годам к тридцати-сорока угомонишься. Только ведь ты и не угомонился. Не будет у тебя счастья, коли тут останешься. Будешь рваться в море, к сражениям, к новым рунам.