Капитан (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич. Страница 31

Переход проходит в сложных метеорологических условиях. Подувший резкий студеный северо–западный ветер к полуночи достигает шести-семи баллов. На крупной волне особенно трудно приходится сторожевым катерам. Ход отряда уменьшается с шестнадцати узлов до четырнадцати. Но сплошная облачность и плохая видимость нам на руку — отряд скрытно подходит к месту высадки.

— Слышь старшой — позвал меня командир катера — готовьтесь, подходим!

— Приготовится к высадке! — командую я, перевесив автомат на грудь. Так-то все готовы, каждый знает, что ему делать, передняя группа из десяти человек, которая расположилась на носу катера, пойдёт вперёд и будет прикрывать высадку, остальным предстоит поработать грузчиками, вещичек у нас с собой много и все нужные.

По сигналу флагмана корабли перестраиваются в боевой ордер для стрельбы по берегу. В три часа ночи мощные артиллерийские залпы с эсминца и сторожевиков разрывают ночную тишину. Артподготовка длится около пятнадцати минут. Затем к берегу устремляются морские охотники со штурмовым отрядом на борту. Эти парни должны расчистить нам дорогу.

До обстрела места высадки нашими кораблями, там было спокойно, лишь изредка в небо взвивались осветительные ракеты. Но как только отряд корабельной поддержки открыл огонь, впереди стало светло как днем: начала бить вражеская береговая артиллерия, над акваторией повисли гирлянды ракет. Они освещали не только наши корабли, но и круглые поплавки открытых боновых заграждений. Сами фрицы облегчили десант, указав нам проходы.

Первым к берегу подходит катер разведчиков. На его борту находилась группа морских пехотинцев в составе четырех отделений — двадцать восемь человек. В каждом отделении имелся ручной пулемет, у всех бойцов были автоматы, гранаты, ножи. Катер высадил группу прямо на скалу, где стояли фашистские противотанковые орудия. Расчеты орудий, застигнутые врасплох, не успели добежать до пушек. Овладение батареей заняло всего пять минут. Несмотря на ожесточенный огонь противника, быстро высадили десантников и другие катера. Штурмовой отряд, поддержанный огневыми средствами морских охотников, в коротком упорном бою выбил егерей с побережья, расчищая место для основного десанта. По сигналу командира отряда высадочных средств к берегу начали прорываться катера сторожевики.

Я до рези в глазах всматриваюсь в береговую черту, мне страшно, ноги предательски трясутся. Между тем сопротивление на берегу усилилось. Вскоре положение стало настолько тяжелым, что члены немногочисленных экипажей катеров сформировав штурмовые группы для поддержки отряда разведки, уходят на берег, они делают всё, чтобы основные силы достигли побережья без потерь.

Наш катер набирает скорость. Капитан направляет его прямо в гущу боя. Проходим боновые ворота в заграждении. Вижу, что берег относительно свободен, только несколько человек подтаскивают к кромке воды раненых. Теперь артиллерийско–минометный огонь врага сосредоточен на наших катерах. Вокруг катера все чаще поднимаются ввысь каскады воды от разрывов снарядов и мин. А вот навстречу нам тянутся желтые трассы пуль. С каменистого берега, левее места высадки в нас бьют два пулемета. Слышу свист и щелчки пуль о корабельный металл, кто-то вскрикивает и падает на палубу. Орудие и пулемёты катера переносят огонь на открывшиеся огневые точки, поливая берег огнём. Пулеметы замолкают. Но мины падают все гуще и гуще. Одна разрывается совсем близко, обдав мостик веером брызг. От подавления ближних огневых точек противника сейчас во многом зависит выполнение катером своей основной задачи. Поэтому артиллеристы и пулеметчики катера стремятся не дать врагу прицельно стрелять по себе, а потом и по высаживающейся морской пехоте.

Средним ходом приближаемся к месту высадки. Капитан стопорит машины, а потом даёт и «малый назад». Мы ткнулись носом в берег. Еще не поданы сходни, а группа прикрытия уже прыгает в воду и тут же вступает в бой. Они устанавливают пулеметы и открывают плотный огонь по выявленным огневым точкам егерей. Не обращая внимания на разрывы снарядов и мин, морские пехотинцы и экипаж катера выносят тяжелые ящики с боеприпасами. Себя погрузо-разгрузочными работами я не утруждаю, а махнув рукой Сидоренко и хлопнув по плечу радиста, бегу по палубе и прыгаю на берег, вскоре возле меня собираются все командиры взводов и я просто жестами указываю им направления движения, говорить невозможно от стоящего вокруг лязга и грохота.

Швартовка корабля и высадка десанта заняли не более пятнадцати минут, мы только покинули палубу, а матросы уже принимают на борт раненых и отходят, им предстоит совершить ещё несколько рейсов, так как эсминцы и тральщики к берегу подойти не могут, а на их палубах ожидают своего часа остальные силы десанта.

Но спокойно отойти от берега сторожевику не дали, на палубе взрывается миномётный снаряд, расчёт орудия падает как подкошенный, скрывается из виду и командир корабля, его место тут же занимает кто-то из помощников и сторожевик продолжает движение, на палубе суетится аварийная партия с огнетушителями и санитарными сумками. Всё это я вижу мельком, у меня других забот полон рот. Мы застыли на берегу, и продвижения нет! Так нас всех тут выкосят, нужно срочно заткнуть миномёты! Все ждут от меня команд, решений, а я полный профан в военном деле! Краска стыда за свою неопытность заливает мне лицо, хорошо, что сейчас ночь и никто этого не видит! Гнев и раздражение за свою беспомощность пересиливают страх и я, встав в полный рост, ору во всё горло боевой клич моряков.

— Полундра! Вперед братва! — не оглядываясь назад я бегу в ночь, прямо на вспышки немецких пулемётов, а за моей спиной, подхватив боевой клич, вырастает черная стена «мокрых» пехотинцев. Большинство заменило шапки ушанки, бескозырками, из-под распахнутых ватников виднеются полосатые матросские тельники.

Я никогда не забуду эту ночь и свою первую рукопашную схватку. От вспышек из дула автомата, из которого я время от времени стреляю, я почти слеп и только чудом не падаю, спотыкаясь об острые камни, я бегу и ору благим матом, потому что мне чертовски страшно. Несколько раз пули и осколки дергают меня за одежду, но я пока цел. Невысокая каменная стена появляется неожиданно, и я с разбегу перелетаю через неё, всем своим весом впечатавшись в что-то мягкое и упругое. Кто-то орёт прямо мне на ухо полным ужаса и страха голосом на немецком языке, холодные руки впиваются в моё горло. От неожиданности я выпускаю из рук автомат и пытаюсь отцепить от своей шеи эти клещи, но у меня ничего не выходит. Несколько секунд мы боремся, а потом я, уже практически теряя сознания от нехватки кислорода, нащупываю на поясе финку и без разбора наношу ей удары куда придётся, железная хватка ослабевает, и я вырываюсь из объятий немецкого солдата и пытаюсь отдышатся, а вокруг творится ад. Маты, крики, стоны, схватившиеся в смертельной схватке люди путаются убить друг друга чем придётся и попало под руку. Рядом со мной огромный немецкий солдат подмял под себя фигуру в черном бушлате и бьёт её своей каской, моряк сопротивляется из последних сил, подставляя под удары руки, я нащупываю на поясе ТТ и стреляю в затылок егеря. Через минуту магазин пистолета пуст, а рядом со мной компактная группа из десяти человек, наш участок зачищен, все немцы мертвы, но за поворотом небольшого каменного хода бой продолжается, и мы бросаемся на помощь братишкам.

Мы взяли уже третью линию обороны и прорвались глубоко вперёд по каменистым сопкам, прежде чем залегли под плотным огнём нескольких пулемётов, дальше нам хода нет, мы сделали всё что смогли. Высадка была произведена успешно. Действуя дерзко и неожиданно, чёрная лавина морской пехоты смела заслоны егерей и довольно далеко продвинулась, прежде чем встретила серьёзное сопротивление. Десанту удалось занять довольно значительный плацдарм.

Моей роте досталась для обороны голая сопка, в самом центре плацдарма, теперь это КП батальона. Сопка как сопка, если бы она не состояло сплошняком из камня и вечной мерзлоты, густо засыпанной снегом. Мороз в минус двадцать пять только добавлял приятных ощущений. Окоп не вырыть, блиндаж не построить, дров для обогрева нет, а люди одеты кто как. Короткую передышку, что дали нам немцы, мы используем что бы выложить из камней укрытия, рыть мёрзлую землю невозможно.