Секрет королевы Маргарет (СИ) - Селезнёва Алиса. Страница 40
– Выходит, мать Маргарет просила остерегаться мужа Изабеллы? Да я бы вовек не догадалась. Грешила на Луизу Эмберс.
– Герцогиню? – Филипп рассмеялся и прижал меня к себе, я вывернулась, потому что страшно на него злилась. – Да она мухи не обидит!
– Ага, не обидит?! Она вообще ничего не боится. Ни Бога, ни чёрта, ни советской власти!
– Чего?
– Это выражение такое. Но тебе лучше его не запоминать.
Я встала и взяла с кресла чистую сорочку. Филипп тоже потянулся за рубашкой и брюками.
– Грегори Болвел – неплохой человек. Возможно, если он станет королём, то войны с Гвинедом удастся избежать.
Одёрнув подол, я посмотрела на кочергу, стоящую у камина. Ту самую, которой Филипп прижигал себе рану.
– Грегори Болвел может быть тысячу раз неплохим человеком, но он всего лишь внук короля, а ты – сын! И ты бы тоже мог побороться за корону.
– Не мог.
– Почему?
– Потому что я бастард, забыла? Бастарды не правят.
Филипп, как обычно, пытаясь увильнуть от разговора, повернулся к окну. Но я сегодня не собиралась созерцать его спину.
– Правят. И ещё как!
– Назови хоть одного.
– Я назову двоих. Вильгельма Завоевателя*** и князя Владимира****. Первый объединил Англию, второй крестил Русь. Про первого ты точно слышал, он жил каких-то двести лет назад.
Филипп промолчал, но я успела заметить, как дёрнулась его рука и зависла в воздухе, словно искала меч. Он думал о том же, о чём и я. Без сомнения.
– Двор меня не поддержит.
– Неправда, помнишь турнир? Помнишь, как тебе рукоплескали люди? Я думала, что оглохну от их криков. Некоторые чуть шеи себе не свернули, лишь бы поглазеть на тебя.
– То были обычные горожане. Они любят победителей из числа таких же простых, как и они сами. Без больших богатств. Дворяне же поддержат Грегори Болвела.
– Вильгельму, думаю, тоже было нелегко, но он справился. И у нас тоже получится. Нужно просто найти сильных союзников. Кто бы мог тебя поддержать? Уэренс, муж Анны, Хэмптоны?..
При каждом упоминании известной фамилии Филипп качал головой, а я мысленно расстраивалась, пока вдруг не вспомнила про достопочтенную герцогиню.
– Эмберсы? – Он остался недвижим – это придало мне уверенности. – Похоже, герцогу и герцогине он доверял, и те, вероятно, тоже его уважали, особенно Луиза, не зря же она так агрессивно намекала мне на адюльтер с ним. – Отец Сесилии, твой отряд, Льюис Бецворд, а ещё я…
Последнее я произнесла чуть слышно. Лицу стало жарко уже тысячный раз за вечер.
– Конечно, от одиозной королевы мало проку, но ты и не представляешь, как много у меня драгоценностей, и я продам их все, лишь бы найти людей, готовых пойти за тобой.
Филипп оставил на моих губах жаркий поцелуй.
– И ты действительно думаешь, что я бы мог стать королём? Настоящим королём?
– Конечно! Ты будешь замечательным королём! Мы построим самое либеральное государство в Европе. Школы, больницы, университеты, флот, а ещё оборонительные замки с сигнальными огнями на верхушках.
Он подхватил меня на руки и закружил по комнате.
– Лишь бы у нас были дети.
– Они будут. Будут. Может быть, уже…
В этом я была уверена на сто процентов. Абигейл клялась, что я не бесплодна, и я всё больше грешила на Леонарда, чувствуя и надеясь, что плод наших пламенных ночей с Филиппом уже зреет в моём чреве.
– Горожане наверняка решат, что я околдовала и тебя тоже.
– Если появится наследник, и жизнь людей станет легче, они переменят своё отношение. Как ты сказала: создадим самое либеральное государство в Европе?
– И будем править мудро и справедливо.
– Да. Будем править!
___________________________________________________
* В тексте использованы слова песни Вероники Долиной «А хочешь я выучусь шить»
** Гиень – обширная территория на юго-западе Франции, которая уступает по размерам Аквитании, но шире, чем Гасконь. Название родилось в результате искажения топонима «Аквитания» и впервые зафиксировано в Парижском договоре 1229 между Людовиком Святым и Раймундом VII Тулузским.
*** Вильгельм I Завоеватель (ок. 1027 – 9 сентября 1087) – король Англии в 1066 – 1087 годах. Первый английский монарх из Нормандской династии. В 1066 освободил Англию от датской аннексии. Мать Вильгельма Завоевателя Герлева по некоторым историческим источникам была дочерью кожевника.
**** Князь Владимир Святославович (около 956 — 1015) – великий князь киевский (978—1015), при котором произошло Крещение Руси. Сын ключницы Малуши.
Глава 28
– Властью, данной мне Господом, я нарекаю тебя королём Аелории, Филиппом I.
Мы стояли на коленях в церкви при Уилбриджхолле. Весь двор толпился сзади. Кто-то сидел, но большинство стояли. Пузатый епископ Андерс, одетый в красные одежды, водрузил на голову Филиппа высокую золотую корону, а затем перекрестил. Отец Сансес, служащий в городской церкви, тот, что когда-то научил Колина читать, проделал тоже самое со мной. Филипп подал мне руку: мы встали одновременно и повернулись к толпе. Двор склонился в реверансе. Место в первом ряду, естественно, досталось Луизе Эмберс.
– Да здравствует король! И да здравствует его королева! – Пропели её губы, а голова почтенно склонилась. На пальцах герцогини больше не было ни единого перстня, а толстую шею не украшали ни ожерелья, ни тяжёлые цепи. Впрочем, несчастной от этого она не выглядела. Напротив, хитрые болотно-зелёные глаза Луизы излучали тепло и веселье.
В толпе я узнала многих. Анна и её престарелый муж подпирали стену у входа. Казначей Уэренс, Грейс и Филиппа Бецворд замерли во втором ряду. Прямо за ними стояла бледная и заплаканная Сесилия. Даже Роберт Хэмптон вместе с женой и старшим сыном не смогли пропустить коронацию Филиппа и отчаянно лезли вперёд, словно были его ближайшими соратниками, и хотели засвидетельствовать своё почтение первыми. В церкви было так много народа, что слугам, одетым в зелёные ливреи, пришлось буквально протискиваться сквозь придворных, чтобы занести два трона, щедро украшенных серебром и золотом.
– Ваше Величество, – вновь проговорил кто-то. Филипп опустился на высокий трон с треугольной спинкой. Я, как и подобает жене, заняла место рядом. Двор склонился в новом реверансе. Филипп нашёл мою руку и сжал. Всё было спокойно. Всё было слишком хорошо, пока у самых дверей не мелькнули белые кудри и ярко-голубые глаза. Джеймс Маккензи. Я вздрогнула. Как он пробрался сюда? Куда смотрит охрана? И есть ли вообще ли охрана? Рыцарь, от пяток до шеи закованный в латы, держал в руках автомат Калашникова. Автомат, которым он целился прямо в Филиппа.
Я ахнула, но не смогла сдвинуться с места. Первая очередь выстрелов нас не задела. Несколько придворных, схватившись за грудь, упали навзничь. Филипп бросился на врага. Корона с его головы со звоном полетала на пол. Нечеловеческий крик обжёг мне горло. И заставил проснуться…
Мы не были в церкви и не были во дворце. Мы спали в доме монаха-отшельника в самой гуще леса. Лежали на козьих шкурах, тесно прижавшись друг к другу.
– Плохой сон? – Филипп поцеловал меня в плечо. Взгляд у него был обеспокоенный.
– Не то, чтобы очень. – Я поднялась на левом локте и правой ладонью потёрла глаза. – Тебя короновали. Двор признал тебя. Все до единого.
– Правда? – Он оживился. Я кивнула.
– Правда, но потом пришёл Джеймс Маккензи. Он убил… Убил многих. Твоя корона упала на пол.
– Кто-то поднял её?
– Нет.
– Тогда не думай об этом. Это просто сон. У меня ещё ни один не сбылся.
Я прижалась к Филиппу покрепче, и мы вновь улеглись на шкуры, но пролежали недолго. Сон никак не возвращался, и едва рассвело, мы покинули домик и выдвинулись в город. Филипп облачился в латы. Я надела платье Берты, убрала волосы в косу и накрыла голову шалью, предварительно перевернув ту наизнанку, чтобы выглядеть победнее.