Секрет королевы Маргарет (СИ) - Селезнёва Алиса. Страница 50

– Война близко, да?

Филипп помолчал, словно собираясь с мыслями.

– Близко, но не раньше, чем родится ребёнок. Король не может уйти на войну, не оставив наследника.

– Тогда у нас есть ещё целых два с половиной месяца.

***

Свадьбу Сесилии и Эрика Хэмптона сыграли ровно через две недели. Леонард решил устроить празднество прямо во дворце. Февраль близился к завершению. Солнце висело высоко и с каждым днём пригревало всё сильнее. Зима выдалась тёплой и дождливой. Снег выпадал всего два раза.

Я пережила отведённое время в Аелории почти на три месяца. Цыганка отпустила мне год. Год истёк в начале декабря, а я жила и здравствовала. Браслет Абигейл работал. Меня не сожгли. Беременность протекала без эксцессов. Правда, у меня округлилось лицо, и напрочь исчезла талия. Из-за живота я не видела собственных ног, а дворцовый астролог уверял Леонарда, что в срок я рожу здорового и крепкого мальчика.

Полдень того дня ознаменовался странным событием. Я видела Абигейл. Точнее, мне показалось, что я видела Абигейл. В своём любимом плаще, сильно прихрамывающая на правую ногу, она семенила возле рыцаря, который заменял Филиппа за королевским столом, однако была далеко, а я уже так медленно ходила, что даже не попыталась её догнать, но посчитала необходимым расспросить того рыцаря, когда встретила в коридоре перед торжественным ужином.

– Вы приводили во дворец бывшую узницу?

– Бывшую узницу? – Он уставился на меня так, словно я говорила с ним на чужом языке.

– Абигейл.

– Колдунью? Нет, Вы обознались. Это жена торговца овощами. У неё хорошая капуста, и Его Величество распорядился купить весь урожай.

«Хороша капуста» – показалась мне странным объяснением, но я решила не мучить рыцаря дальнейшими расспросами и пообещала себе лично узнать всё у Леонарда завтрашним утром.

Саму церемонию венчания я пропустила. Совесть и чувство вины так грызли меня, что в церковь я прийти не осмелилась. Только на ужин да и то с опозданием. Молодожёнов посадили по правую руку от Леонарда. Филипп стоял прямо за ним. Как тогда, в мой самый первый ужин во Уилбриджхолле. Послав ему короткую улыбку, я спешно отвернулась. Лишь бы никто не заметил! Осталось-то только дождаться ночи, и тогда мы наговоримся всласть, в том числе, и о странном появлении Абигейл. Если она вернулась и была во дворце, почему не заглянула ко мне?

Леонард хлопнул в ладоши, и все взгляды обратились к нему. Эрик улыбался. Сесилия сидела, как на похоронах. Бледная, печальная и смотрящая в свою тарелку. Красный цвет свадебного платья выгодно подчёркивал цвет её волос, но несчастное выражение лица всё портило. Смотреть на неё долго я не смогла и повернула голову к Леонарду. Тот только-только принял кубок с вином из рук Филиппа. Мой рыцарь облизнул губы и кивнул. Леонард снова хлопнул в ладоши, и в зал внесли жемчужное ожерелье на красной подушке. Король поднял кубок, и все ахнули. Белизна жемчуга ослепляла. Крупный, ровный, сияющий. Я в жизни не видела ничего красивее.

– Выпьем же за здоровье молодых, – пафосно произнёс Леонард. – Пусть ваш брак будет крепким. И пусть в нём родится столько же детей, сколько бусин на этой нитке. Я желаю тебе, Эрик, чтобы твоя жена была верной и любящей и …

– Ваше Величество… Вино… отравлено. Не пейте…

Я не видела, что случилось с кубком, но видела, что происходило с Филиппом. Предупреждая короля о яде в вине, он хрипел. И вместе с хрипами изо рта у него текла кровь. Густая и тёмная. Кто-то из дам вскрикнул и потерял сознание. Филипп покачнулся и попытался схватиться за стол, но не удержался и повалился на пол.

– Короля пытались отравить!

– В вине яд!

За столом началась паника. Все кричали и отодвигали от себя тарелки, словно в них прятались змеи или тараканы. Сесилия бросилась к Филиппу, но Леонард опередил её буквально на шаг и поднял его голову.

– Лекаря! Немедленно лекаря!

Из-за беснующихся придворных я не понимала, что происходит. Ноги мои в последнее время стали опухать, живот клонило к земле. Мне было трудно вставать, но я пыталась. Отчаянно пыталась! Я должна была быть рядом с Филиппом. Я обязана его спасти!

Чья-то сильная рука заставила меня сидеть на месте. Подняв глаза, я узнала герцогиню Эмберс. Она держала меня крепко и отпускать не собиралась. Я с силой сбросила её ладони и зашипела, как змея:

– Подите прочь!

– Мужайтесь Ваше Величество! Любимого мужчину Вы уже потеряли, сохраните хотя бы его ребёнка.

Глава 35

Филипп умер. Дворцовый лекарь не смог ему помочь. Яд оказался тяжёлым и действовал слишком быстро. Жизнь испарилась из его тела за считанные секунды.

Я три дня лежала пластом. До покоев меня не то вели, не то несли. Я не помнила. Не ела, не пила, не спала. Слёз не было. Я знала, что, если заплачу, то уже не смогу остановиться и утоплю в слезах весь Уилбриджхолл.

А потом начались роды. Моё тело пронзила страшная боль. Боль, которая была повсюду: в руках, в ногах, в голове. Мой огромный живот виделся мне гигантским колючим шаром. Служанки носили воду, помощницы лекаря рвали простыни на тряпки, сам главный дворцовый врачеватель суетился возле моих ног.

Я была так слаба, что никто не требовал меня сесть на специальный родильный стул, никто не просил меня рожать стоя, никто не привязывал к потолку толстую верёвку, чтобы я, держась за неё, тужилась.

Я корчилась червяком в своей постели. Мучения продолжались два дня. Я жевала простыни, кусала губы, царапала руки и шею. Если бы рядом была Абигейл, она бы помогла мне. Она бы точно помогла… Но рядом Абигейл не было.

Кто-то без конца обтирал мокрой тряпкой мои лицо и грудь. Кто-то умолял меня успокоиться. Кто-то шептал мне на ухо ласковые слова. В этом ком-то я с трудом узнавала герцогиню Эмберс.

– Только Вы можете помочь себе, Ваше Величество! Не кричите так! Берегите силы. Ваш ребёнок готов появиться на свет, поэтому толкайте его, толкайте, что есть мочи.

Тогда мне не пришло в голову, что ещё слишком рано, тогда я просто хотела, чтобы это закончилось, чтобы боль пропала и меня оставили в покое. Но боль не заканчивалась, и один из помощников лекаря начал давить мне на живот.

– Ребёнок никак не выходит. Нужно качать королеву на простынях.

– Да вы угробить её решили! С ума сошли! – Снова вмешалась старуха Эмберс и замахнулась на лекаря тяжёлой тростью. Когда от боли и слабости, я теряла сознание, она била меня по щекам. Всё было как в тумане, и я держалась только за её голос. Он был моим маяком среди бесконечной тьмы. – Ну, же, Мэгги, давай! Последнее усилие…

И тишину в комнате разрезал детский плач. Такой сильный и глубокий, что у меня заложило уши. Мой ребёнок… Наш с Филиппом сын!

– Правильно, правильно, Ваше Высочество! Плачьте! Плачьте громче! Чтобы весь дворец знал, что родился новый король.

А потом мои веки сомкнулись, и голос герцогини Эмберс растаял во тьме.

***

Я пришла в себя днём. Точнее, мне показалось, что на улице был день, потому как за окном ярко светило солнце. Шторы ничуть его не скрывали. Светлые и тонкие, они были широко раздвинуты, а в воздухе танцевали крохотные частицы пыли.

Рядом со мной на стуле сидел Леонард. В его голубых глазах виднелись красные прожилки. Щёки покрывала неопрятная, густая щетина.

Мои руки сами собой потянулись к животу. Много недель подряд он был первым, что я видела, проснувшись утром. Большой белый холм. И вот сейчас он выглядел плоским и чужим.

– Какое сейчас число?

– Десятое марта.

Я попыталась поднять голову, но та была такой тяжёлой, что я тут же упала на подушки. Десятое марта… Сколько же дней прошло со смерти Филиппа? Я честно попыталась посчитать, но не смогла. Мой мозг превратился в жидкий кисель, он перекатывался между висками, и я почти слышала его хлюпанье. Если бы сейчас кто-то спросил: сколько будет восемь плюс девять, я бы не ответила.