В плену огня (СИ) - Мещерская Татьяна. Страница 12

Босс-Зазнайка уже ждёт меня. Он невероятно хорош в строгом костюме, и дыхание снова перехватывает, когда мужчина встаёт, а я встречаюсь с ним взглядом. Эти чёрные волосы, уверенная осанка… Мистер Алмазов выдвинул для меня стул, когда я подошла, и я присела, хотя не собиралась. Я же не собиралась⁈ Но галантный какой, надо же. И всегда с этим Демоном так: любой план идёт наперекосяк. Изначально.

— Эспрессо, — резким тоном произносит мужчина, чем-то недовольный. Смотрит на меня. — Ксания, тебе?

Мм… Что тут сказать? В ступоре наблюдаю, как Андриан обходит стол и усаживается на своё место. Я ведь не ужинать сюда пришла. Но выжидающее присутствие официанта так неудобно, и сидеть за пустым столом вроде как неприлично…

— То же самое, — повторяю заказ, и уголок губ Андриана дёргается вверх в намёке на улыбку. Поманив к себе пальцем официанта, он что-то негромко говорит ему на ухо.

— Что вы ему сказали? — недовольно бурчу, и мужчина усмехается.

— Тебе понравится. Позволь поухаживать за будущей женой.

— Я не… — но он предупреждающе поднял руку.

— Мы это позже обсудим. А пока посидим, попьём кофе, как нормальные люди.

По его интонациям совсем не скажешь, что как нормальные. Но я молчу, концентрируя в себе злость. Откуда этому Демону знать, что мне нравится? Я не рассказывала о своих вкусах! Вместо кофе я вообще чай предпочитаю, с молоком. Но сейчас решила не выделяться. Хмурюсь, а босс, как назло, вальяжно откинулся на спинку стула, который тут вполне за кресло сойти может и с насмешкой смотрит на меня.

— Ксания, не бойся. Я не кусаюсь, — заверяет он.

Может и не кусается, но всё его поведение говорит о том, что он что-то задумал. Слишком спокоен. Для вспыльчивого босса, чей темперамент известен всей фирме до последнего курьера, это всё равно что затишье перед бурей. Такая мысль заставляет дёргаться, выбивает из колеи. Что у него на уме? Вглядываюсь в серьёзное лицо, но физиономия просто непроницаемая. Затаился, Демон, и ждёт.

Кофе приносят быстро. У моего начальника напиток в чашке чёрный, как ночь, а у меня… Я глянула и расцвела в улыбке. У меня пенка! Коричневато-кремовая, пышная, а на ней рисунок: роза! Красивая роза, нарисованная прямо на кофе. Или самим кофе, если быть точной. Это же прелесть что такое! До этого только на картинках видела подобное чудо; его даже пить жалко! Смотрю с восторгом, приближаю нос к чашке, впитывая дразнящий аромат.

— Какая красота! — не сдержавшись, восклицаю я, и, кажется, даже слегка подпрыгиваю на стуле. Так вот что босс шепнул на ухо официанту! И хорошо сделал, а то мне тоже принесли бы чёрный кофе, как у него. Это скучно.

Заворожённая, я вытянула палец и дотронулась до пенки в чашке: пушистая! А потом, не удержавшись, мазнула больше и слизнула кусочек прямо с подушечки. Страшно портить такую прелесть, но попробовать-то хочется. М-м-м! Закатываю глаза от наслаждения, радуясь насыщенному вкусу. А когда открываю их, то вижу, что у сидящего напротив Андриана взгляд почернел. Он как-то пронзительно смотрит на меня, прикрываясь собственной чашкой. Наверняка шокирован невоспитанной деревенщиной.

А, мне всё равно! Приблизив нос к чашке, я нюхаю-нюхаю-нюхаю, а потом всё-таки касаюсь губами, зная, что пенка повисает на кончике носа в том числе. Прелесть, как пахнет! Андриан усмехается. Миг — и передо мной оказывается салфетка, но я предпочитаю вытереть нос пальцами и облизываюсь.

Андриан

Ксания слизывает пенку с губ, а я не могу оторвать от неё взгляда. Млею от её непосредственности, от движений розового язычка, скользнувшего по соблазнительным губкам. И ведь она, я вижу, ничего эдакого в свои движения не вкладывает. А я… Срочно прикрываюсь чашкой с горячим кофе, чтобы сконцентрироваться на нём, а не на девушке. Затем с преувеличенной тщательностью раскладываю салфетку на коленях. Ксания же полностью увлечена процессом. Она так старательно разглядывает рисунок на кофе, нюхает его, касается пальчиком, потом сует палец в рот и жмурится… Я поспешно глотаю свой кофе, едва не обжигаясь при этом. Она милая. И очень забавная. Другая давно бы стушевалась или попыталась вести себя под стать обстановке, выдавливая из себя то, чем не является, а тут полная искренность. Наблюдая за ней, подавляю в себе желание подозвать официанта и заказать ещё сливок, целый баллон. Интересно, как пигалица отреагирует, если добавить их в чашку прямо у неё перед носом, когда она расправится с этими? И наблюдать, как она снова окунёт в них пальчик. Похоже, баловать девчонку очень легко и неожиданно приятно. Потрясённый этой мыслью я усмехаюсь и делаю официанту знак рукой. Сливки — не сливки, но пусть принесёт ещё что-нибудь, чтобы наша импровизированная встреча не закончилась слишком быстро. Ксания осторожно пьёт, жмурится, старается не повредить рисунок и почти не замечает, как нам приносят графин с соком и лёгкие закуски.

— Как они это делают? — её восторгу от пенки на капучино нет границ.

— Не знаю. Никогда не интересовался.

В самом деле, меня действительно ни разу не интересовало, как бариста создают на кофе рисунок. А сейчас становится любопытно. Пигалица же ворчит что-то ещё; я невольно прислушиваюсь.

— Запах был лучше, — в своём стиле бурчит она. Потом, заметив мою приподнятую бровь, торопливо исправляется. — Ну, то есть я хочу сказать, что по запаху ожидала несколько иной вкус.

Решила не обижать меня, потому что это я заказал ей кофе?

— И он не сладкий.

Я фыркаю.

— Размешай. Сахар часто оседает на дне.

— А Вы? — от своей чашки с остатками кофе она переводит взгляд на мою с чёрным эспрессо.

— Я без сахара пью. Диабет, — после небольшой паузы добавил я, решив, что такую информацию ей в любом случае стоит знать. И опять тянет улыбнуться от мелькнувшего сочувствия в золотом взгляде. Она точно милая.

Ксания

Андриан умный. Ну, то есть я всегда знала, что Андриан Алмазов умён, иначе он не управлял бы такой огромной империей в бизнесе, но сейчас оцениваю его интеллект в новом свете. Он так тактично повёл себя, когда я восторгалась пенкой; ни одним движением не выдал, что его покоробило моё поведение деревенщины. Сто баллов на его счёт. Мы же при всём народе сидим, а Алмазов даже бровью не повёл. И потом так сказал про диабет… Сочувствие обожгло душу. Моя решимость говорить с ним на повышенных тонах резко тает, а затем накатывает веселье.

Он сказал диабет? Так мой «жених» немного бракованный? Я фыркаю и прикрываюсь ладошкой, чтобы Зазнайка не увидел. Да уж, он не подарок, особенно если добавить сюда его гонор и выходки. Интересный экземпляр мне судьба подкинула. Но если вспомнить, что тётя за мои проступки вечно называет меня сумасшедшей, а ещё чертёнком и егозой, то всё логично.

— Что? — Алмазов вопросительно приподнял бровь, заметив моё веселье. — Что смешного?

— Просто подумалось. — Отставив чашку, я облизнула с губ остатки сладкого кофе, невольно отмечая, как взгляд сидящего напротив мужчины темнеет и останавливается на моих губах. — Девичьи заморочки. Вряд ли Вам будет интересно, что я подумала по поводу нашей совместимости.

Невольно краснею. Я сказала: «нашей»? Насмешливый блеск глаз Андриана показывает, что он тоже заметил. Сцепив пальцы в замок, он подался вперёд.

— И?

Хитрец. Это он начало трудного разговора на меня сваливает?

— Зачем Вам жениться на мне, — дерзко, в лоб спрашиваю я, решив, что мы достаточно намолчались.

Уголки губ Андриана опускаются вниз. Но он молчит, глядя на меня поверх сцепленных пальцев, словно из засады наблюдает.

— Нужно, — наконец лаконично роняет он, и я фыркаю: ну да, ну да, ответ в стиле Алмазова. Другого я и не ждала. Этот Зазнайка только в свою сторону играет честно, а меня предпочитает держать в неведении.

— А если я сейчас откажусь, Вас это огорчит?

Смешно звучит. Словно я оправдываюсь за отказ. Но после небольшого чуда с кофе так не хочется вести себя грубо!