Коллективная вина. Как жили немцы после войны? - Юнг Карл Густав. Страница 61

А. Международная обстановка

В существующей международной обстановке перед свободными трезвомыслящими народами стоят две цели: мир во всем мире – ввиду атомной угрозы и свобода – перед лицом угрозы тоталитарного господства.

Большинство людей всегда жаждало мира – хотя и с оговорками. В наше время, в отличие от прошлого, следует стремиться к миру без всяких оговорок. Иначе думают люди, которые готовы не только поставить на карту собственную жизнь, но и ввергнуть за собой в пучину гибели свой народ и все человечество. Война теперь не является, как это было раньше, целесообразным средством на крайний случай, она приведет к полному разрушению и поэтому стала бессмысленной.

Свобода утверждается, прежде всего, в пределах каждого государства. За политическую свободу несут ответственность все граждане. Ее условиями являются убежденность и надежность в нравственно-политическом отношении. Она не терпит насилия и постоянно подкрепляется взаимопониманием. Вступать в союз с другими свободными народами способны только те народы, которые утвердили свободу у самих себя, ибо они готовы решать все проблемы путем договоров, а не насилием.

Однако в связи с тем, что пока лишь немногие народы идут по пути свободы и в мире существуют насилие и тоталитарное господство, становится актуальным вопрос: как в действительности выглядит мировая политика?

В наше время интересы каждого народа, каждого государства неотделимы от интересов всего человечества, так как угроза существованию человечества означает угрозу для каждого. В условиях, когда глобальные средства сообщения человечества так же совершенны, как раньше на отрезке в сто километров, когда ежедневная информация столь действенна, что устанавливает взаимосвязь между всеми событиями, когда руководящие политические деятели могут вступать в непосредственные переговоры так быстро, словно они живут в одном городе, когда военная стратегия стала мировой стратегией, – в этих условиях каждый народ, каждое государство в своих действиях должны принимать во внимание все проблемы в их совокупности. Перед каждым, кто занимается политикой, стоит вопрос: какая международная обстановка имеет для нас жизненно важное значение?

Не следует мыслить категориями временных успехов и преимуществ. Всякий раз, перед тем как что-либо сделать, необходимо спросить себя: в интересах ли это мира или, может быть, данное действие чревато угрозой миру? Способствует ли оно политической свободе или в нем есть элемент произвола?

Однако в настоящее время все государства, если могут, вооружаются, как никогда. Кто не делает этого, тому угрожает опасность стать добычей других. И в наши дни слишком часто тайком, с помощью интриг и хитрости действуют против свободы. Издаются законы, создаются учреждения, закрывающие пути к политической свободе.

Прямыми требованиями, обращенными к человечеству, ничего не добьешься. Пока что оно неподходящий объект для таких требований. Наиболее приемлемо объединение групп государств, живущих в условиях свободы и считающих составной частью своего самоутверждения благо всего человечества, то есть сохранение его существования.

Идея единства всего человечества пока еще не является движущей силой. Некоторые народы считают, что человечество – это они сами, а других рассматривают как объект, который хотят подчинить себе, либо видят в их существовании угрозу, которую необходимо предотвратить, уничтожив или подчинив себе эти народы. Правда, при этом утверждается противоположное.

На земном шаре существуют лишь две великих державы – США и Россия. Быть великой державой – значит фактически обладать полным суверенитетом, суть которого состоит в том, что только от этих держав зависит, быть или не быть мировой войне. Все остальные государства могут вести только локальные войны. Лишь у великих держав есть атомные бомбы, причем разрыв между ними и теми, у кого тоже есть немного сравнительно маленьких бомб, увеличивается.

У европейских государств нет такого суверенитета. Они уже не великие державы. В этом и заключаются всемирно-исторические перемены – результат первой мировой войны, братоубийственной европейской войны, в которой Европа, в то время властвовавшая над миром, стоявшая в центре мировой истории, окончательно отступила на второй план. Европейские державы теперь уже не могут решать – идти или не идти на риск мировой войны. Они не могут устанавливать мир на земном шаре – это дело негласного союза между США и Россией. Европейские государства могли бы вести только локальные войны под эгидой великих держав и с их разрешения. Конечно, это были бы убийственные и бессмысленные для них самих войны, но они вовсе не представляли бы собой угрозу человечеству. Европейские государства благодаря развитию своей внутренней свободы могли бы служить хорошим или, если говорить о промахах их великого прошлого, плохим примером.

Объединенная Европа не смогла бы также стать третьей великой державой. Но Европа в союзе с Америкой обеспечила бы Западу перевес в мировой истории, если бы этому великому союзу удалось проводить совместную внешнюю политику в отношениях со всем остальным миром.

Что сближает народы и что отталкивает их друг от друга, поскольку еще не существует идеи, которая объединила бы человечество?

Пожалуй, самые распространенные связи, на которых основывается взаимная симпатия, – это культура и религия. Запад все еще связывает общая библейская и античная основы, азиатские районы – индуизм и буддизм, мусульманские страны в Азии и Африке – ислам. Общность происхождения культуры и морали сближает народы.

На арену выходят великие расы белых, желтых, черных пародов. Хотя этого стремятся избежать или даже в принципе оспаривают, расовые инстинкты становятся сильнее, чем корни непримиримой вражды. Россия убеждается в этом на опыте отношений с неграми, которых она пригласила на учебу в Москву, и еще более поразительно – на примере отношений с китайцами. В США негритянская проблема зашла почти в безнадежный тупик в результате переплетения экономических и социальных вопросов. Решение ее – жизненно важная проблема, и оно имело бы определяющее значение для всего мира. Но решающим фактором является стремление к политической свободе. Здесь не может быть середины. Тоталитарные государства могут в значительной мере «либерализоваться», но в принципе, как государства, остаются тем, для чего рождены, разве только когда-нибудь в корне изменится в сторону политической свободы их политический принцип. Напротив, свободные государства будут по-прежнему идти по пути к свободе, так и не достигнутой. Им самим угрожает опасность того, что в один прекрасный день произойдет такой же поворот к тоталитарному развитию, какой пережила Германия в 1933 году.

Было бы ошибкой полагать, что в наше время можно во всем мире проводить политику на одном уровне, так, словно все государства однородны. Им никак не приходится иметь дело с себе подобными.

Союзы западных государств тоже абсолютно различны по характеру; прежде всего, не носят ясно выраженного характера факторы, делающие союзы монолитными или слабыми, длительными или временными. Так, национальная держава с ее оппортунизмом стремится использовать существующую в данный момент ситуацию, руководствуясь при этом исключительно тщеславным националистическим честолюбием, пренебрегая общими интересами, даже если эти интересы имеют жизненно важное значение для нее самой.

Признаком радикальных перемен в международной обстановке является изменение характера дипломатии с появлением большевизма. Манеры, образ действия, пропаганда таковы, что они препятствуют достижению согласия, свойственного дипломатии прошлого. Формы старой дипломатии теперь стали всего лишь фасадом, призванным вводить в заблуждение.

Основными задачами дальновидной политики не являются более увеличение на данный момент материальных благ, счастье бытия потребителей, казалось бы застрахованных на все случаи жизни.

Конечную цель можно сформулировать в форме следующей идеи: мирное единство человечества, основанное на множестве договоров, в конечном счете охватывающих все человечество и сформулированных в различных вариантах. Желательно, чтобы было как можно больше малых государств, для которых, учитывая их размеры, в интересах экономики должен существовать определенный минимум, а в интересах свободы – ограниченный максимум. Как это будет выглядеть в каждом отдельном случае, можно определить лишь в общих чертах, в зависимости от географических данных, исторических условий, действующих и сейчас, от технических возможностей. Желаемое в политическом отношении можно выразить лишь в негативной форме. И никакого всемирного государства и всемирного парламента: это неизбежно привело бы к диктатуре и тоталитарному господству; никакой всемирной полиции: это создало бы централизованную силу, которая в случае ликвидации армий сосредоточила бы в своих руках фактическую власть и воспользовалась бы этой властью. Возможное и желаемое заключается в создании сети множества договоров, которая соединила бы все человечество в одно целое на мирной основе, хотя положение и оставалось бы неустойчивым.