Коллективная вина. Как жили немцы после войны? - Юнг Карл Густав. Страница 64

Самоопределение как выбор государственной принадлежности возможно лишь в том случае, если оба государства, между которыми делается выбор, согласны признать результаты голосования. В противном случае это не правовой вопрос, а политический вопрос силы.

Мы за референдум в Восточной Германии (было бы неправильно проводить общий референдум в Западной и Восточной Германии, так как итоги голосования неизбежно были бы восприняты как подавление со стороны Западной Германии). Но поскольку отношение к «праву» такого референдума – это вопрос силы, он не может быть решен как правовой вопрос. Так что если великие державы, в данном случае Россия и США, не достигнут согласия о референдуме под контролем нейтральной стороны, то нам, в сущности, остается помалкивать. Учитывая реальную обстановку, мы должны помочь восточным немцам достигнуть максимальной личной свободы и как можно более высокого уровня жизни. Претендовать на большее значит уповать на силу, прикрываясь односторонними правовыми требованиями.

Преодоление прошлого» находит свое выражение не в забвении, не в чувстве «стыда» за прошлое, прикрывающем тайное прощение, а только в решительном повороте, в частности в безоговорочном признании результатов войны. Это означает признание границ, которые хотя и являются результатом насилия, но такого, которое было ответом на другое насилие, ничем не оправданное, опирающееся на подавляющую мощь Германии. Это исключает то, что заявил в конце первой мировой войны один видный немец. Когда его спросили, что делать, если мы потерпим поражение, он ответил: с первого же дня готовиться к новой войне. Если Федеративная Республика хочет мира, она, определяя свои политические цели, неизбежно признает следующие факторы:

а) линия Одер-Нейсе – окончательна. Территории на Востоке населены поляками, половина которых родилась там. Поэтому для них эти территории являются родиной;

b) особое положение советской оккупационной зоны окончательно, пока этого хочет Россия.

Попытки сделать обе эти существующие реальности предметом переговоров, отказ признать их под предлогом, будто они являются «уступкой», попытка категорически отвергнуть их – все это не только не признается Россией и ее союзниками, но расценивается как угроза миру. Если мы хотим мира в отношениях с восточными соседями, а также, насколько это возможно, дружбы с ними, то мы не должны говорить о правовых требованиях. Партнер не признает и не может признать такого права, потому что его не существует.

5. Переселенцам с земель по ту сторону линии Одер-Нейсе выпал трудный жребий. Потеря родины – это трагедия. Мне приходилось слышать это не только от немцев, но и от многих евреев немецкого происхождения, изгнанных из Германии в районы с населением, говорящим на другом языке. Они не забывают, что потеряли родину и, собственно, до сих пор не чувствуют себя на новом месте как дома. И только у следующего поколения иные чувства. У детей переселенцев новая родина.

6. Вместо того, чтобы напрасно выдвигать требование воссоединения, западные немцы должны помочь восточным немцам, подумав, как это сделать.

Переговоры по методу прожженных дипломатов, умалчивание об уступках, которые в конечном счете все же можно было бы сделать, предъявление уже с самого начала максимальных требований – все это ни к чему не приведет, не решит основных вопросов. Как же в таком случае действовать?

Необходимо в соответствии с новой политической обстановкой изменить ситуацию, создав при этом выгодные для всех заинтересованных предпосылки.

Нынешняя политика Федеративной Республики отрицательно влияет на жизненный уровень восточных немцев и препятствует возможной либерализации обстановки в Восточной Германии. Политика, предназначенная, в сущности, для тех немцев, которые существуют только в воображении, лишь причиняет вред реально существующим, живым немцам.

Мы должны оказать экономическую помощь Восточной Германии, чтобы она достигла максимального уровня благосостояния. Нынешняя политика, направленная на то, чтобы использовать экономические связи с восточной зоной в качестве средства нажима, ничего не даст. Она наносит ущерб немцам на Востоке. Политика Федеративной Республики, преследующая недостижимую цель – воссоединение, иллюзорна. Она не ставит своей задачей оказание восточным немцам действительной помощи.

От воссоединения, или, как сейчас говорят, от восстановления единства, следует отказаться. Нам достаточно по возможности высокой степени свободы и личной жизни и благосостояния.

Однако мы не имеем права прямо вмешиваться во внутренние дела ГДР, не имеем права требовать от других проведения политики свободы. Они сами должны сделать это. Запад не должен ничего требовать и не должен ни во что вмешиваться.

Мы должны видеть разницу между тоталитарным государством и коммунистическим государственным строем и образом жизни – образом жизни восточных государств, который мы должны уважать как существующий факт. Нам не следует оказывать помощи в целях переворота, мы не имеем права даже способствовать этому.

Нужно отказаться от доктрины Хальштейна. Эта доктрина – оковы, которые мы сами наложили на свою политику, препятствуя развитию ее активности. Такая доктрина является результатом абстрактного образа мышления в области права, с помощью которого все равно не изменишь существующих реальностей и лишь воспрепятствуешь возможным и желательным переменам.

Должны ли мы признать ГДР? Мне кажется, это зависит от момента, когда ставится данный вопрос. Пока на границе в Берлине стоит стена и проволочные заграждения, мы не можем признать ГДР. Но если бы благодаря нашей политике они были ликвидированы и был бы введен свободный переход через границу, то признание ГДР соответствовало бы существующей ситуации. Немцы в обоих государствах тогда могли бы свободно общаться и вовсе не обязательно было бы принадлежать к одному государству – этой иллюзии, сводящей на нет фактические политические возможности.

Далее, нужно внушить восточноевропейским государствам и ГДР уверенность, что им не угрожает никакая опасность с Запада. Эти государства хотят сохранить у себя коммунистическую форму экономики; пусть каждое по-своему, но они не станут союзниками капитализма против России.

Нынешние разговоры о «малых шагах» к сближению (с восточноевропейскими странами), за которыми якобы последуют «средние шаги», – пустое дело. Такой болтовней хотят показать, что уже вступили на этот путь. На самом деле это не так. Важно принять принципиальное решение, за которым последуют успешные действия.

При наличии доброй воли мы могли бы установить дружественные отношения с государствами Востока. Пройдет время, и, если мы будем проводить иную, убедительную политику, они проникнутся доверием к нам.

7. Неразрешимой остается пока лишь одна проблема. Западный Берлин и Федеративная Республика никогда не признают берлинской стены. Она может исчезнуть лишь в том случае, если станет ненужной.

8. Шансы на укрепление мира необычайно возрастут, если мы признаем существующие факты и сделаем соответствующие выводы, причем не остановимся на полдороге, а сделаем это принципиально и до конца. Наши теперешние притязания и требования могут оказаться роковыми для дела мира. Они внушают растущие опасения, учитывая одержимость немцев и их военную мощь. Кто не довольствуется тем, что у него есть, тот предстает перед всеми как враг мира, и он действительно является врагом мира. Если же несомненным реальным фактом станет иная Германия, то мы сами будем более свободными, исчезнут причины враждебности к нам, и в Европе будет обеспечен мир.

Говорят, что стремление к воссоединению – это факт, что весь народ хочет его. Но если проявить благоразумие, то можно изменить и то, что рассматривается как желание народа, и мнение политиков. Одного лишь благоразумия недостаточно в другом – для изменения таких реальностей, как географическое положение, владение большими территориями, наличие полезных ископаемых, численность населения, фактическое обладание атомным оружием.