Стеклянные крылья - Энгберг Катрине. Страница 3
«Вот бы умереть».
Вообще все шло хорошо. Свенна новость неожиданно обрадовала, и он все время ее поддерживал. Беременность протекала образцово, все показатели были в норме, роды прошли быстро и без осложнений. Она бросила вызов неутешительной статистике и побила все мыслимые рекорды женщин, которые в первый раз забеременели в возрасте за сорок. Но когда ей на руки положили маленькую девочку, чистую и красивую, которая сразу же принялась сосать грудь, Анетта ничего не почувствовала. Привязанность, которая должна была возникнуть инстинктивно, пришлось вымучивать, а почувствовать любовь оказалось трудно. Во всяком случае ей.
У Свенна было по-другому.
В последние два месяца его любовь к маленькому новому человечку лишь крепла. Его взгляд, когда он держал ее на руках! Светившиеся от гордости глаза. По морю семейной жизни Свенн плыл как рыба и уже стал настоящим отцом. Анетта пыталась, правда пыталась. Только бы не уставать все время.
Она опустила руки на бедра, наклонилась вперед и уронила лоб на ладони.
– Заснула, дорогая?
Анетта подняла голову рывком – шея напряглась, грозя головной болью. Из-за двери донесся голос Свенна – наверное, возле туалета стоит.
– Я писаю. А можно подождать две минуты?
Она слышала в голосе раздражение, обиду, которую наблюдала у других женщин, но сама затаивала редко. Теперь Анетта не могла от нее отделаться. Она встала, помыла руки и открыла дверь.
– Она голодная. Поэтому не успокаивается. Смотри! Ртом грудь ищет.
Свенн нежно поднял их дочь и поцеловал в лоб, после чего передал Анетте. Протягивая руки, она ощутила уже хорошо знакомый прилив страха от того, что может уронить малышку на пол. Те, кто сравнивают заботу о собаке с заботой о ребенке, ничего не знают, подумала она, хотя два с половиной месяца назад сама была из их числа. Она смотрела на плачущего младенца, лежащего на руках.
– Я скучаю по ребятам. Когда мы их заберем?
Свенн обеспокоенно на нее посмотрел.
– Собаки прекрасно поживут у моей мамы еще пару недель. Сейчас главное – малышка Гудрун.
– Хватит ее так называть! Мы еще не определились с именем.
Анетта грубо протиснулась мимо мужа – тот вжался в стену коридорчика перед туалетом.
– Я думал, ты хотела назвать ее Гудрун.
Анетта двинулась ко входной двери.
– Я посижу в машине, там покормлю. И не говори ничего, мне там будет лучше.
Она с силой захлопнула дверь – насколько это позволил лежащий на руках младенец. Побежала под дождем к машине, стоящей под навесом, и открыла ключом дверь. Малышка перестала плакать – возможно, из-за того, что ей на лицо вдруг закапал дождь.
В машине висел знакомый успокаивающий запах – работы и собак. Анетта уселась, задрала футболку и приложила дочь к распухшей груди. Она тут же взяла грудь и стала сосать. Успокоилась. Анетта тяжело дышала, пытаясь унять неуходящее чувство тревоги. Нежно стерла капли дождя с лица младенца и погладила мягкую головку. Когда она вот так спокойно и тихо лежит, с ней просто замечательно. Сложнее было свыкнуться с плачем и ночными пробуждениями. И декретом. Анетта скучала по работе.
Она бросила взгляд на дом. Свенн наверняка пылесосит или прибирается. Она торопливо открыла бардачок и достала полицейскую рацию. Вообще та должна была лежать на зарядной станции в управлении, но Анетта не стала ее сдавать. Когда в управлении обнаружат, что рация пропала, и отключат ее – вопрос времени, но она довольствовалась тем, что пока что может ее слушать. Она убедилась, что звук выставлен на минимальную громкость – ребенок не испугается, – и включила. От знакомых щелчков у нее засосало под ложечкой.
– …И нам нужно сопровождение для тела, которое обнаружено на Гаммельторв в Копенгагене. Его необходимо доставить в центр экстренной помощи, где проведут вскрытие. Мы перекроем Фредериксберггаде, Гаммельторв и Нюторв, пока криминалисты из Национального центра криминалистики собирают улики…
Убийство на Гаммельторв? Это дело будут расследовать ее коллеги из полицейского управления. Анетта сделала погромче и охнула. Почему столь естественная вещь, как грудное вскармливание, – это так больно?
– …Мы запросим данные со всех камер наблюдения. Следственная группа из полицейского управления под руководством следователя Кернера…
Следователь Кернер. Следователь Йеппе Кернер, сотрудник отдела по расследованию преступлений против личности, подразделение один, больше известного как отдел убийств. Ее напарник.
Кернер – он теперь без Вернер. Вернер – она теперь без работы. Анетта выключила рацию.
– Кто-нибудь в курсе, куда делась Сайдани?
Йеппе задал вопрос между делом, пока возился с компьютерным кабелем, стоя спиной к коллегам. В принципе, он должен лучше всех знать, где находится следователь Сара Сайдани, поскольку провел в ее постели бо́льшую часть ночи, но они договорились: остальных сотрудников отдела убийств это пока не касается.
– Может, у нее ребенок заболел, как обычно? Краснуха? Чума? Дети вечно всякую заразу цепляют, поэтому она на работу не может выйти.
Следователь Томас Ларсен бросил в мусорное ведро бумажный стаканчик от дорогого кофе навынос – тот описал элегантную дугу. У Ларсена не было ни детей, ни понимания к тем, кто их завел, – и он не стеснялся делиться взглядами с коллегами.
Йеппе посмотрел на висящие над дверью часы. Пять минут одиннадцатого. «Значит, начнем без нее». Он отметил, что в системе какой-то сбой, и отрегулировал яркость картинки, мерцавшей перед ним на экране в зале для совещаний, обернулся и кивнул ожидавшим двенадцати коллегам – все держали в руках блокноты и внимательно на него смотрели. Не каждый день в фонтане в Стрёгет находят обезображенный женский труп.
– Ну, хорошо! Итак, вкратце: звонок поступил в 5:42, и первая патрульная машина прибыла на место через шесть минут. Дежурный врач скорой помощи констатировал смерть в 6:15. – Йеппе сложил руки на груди. – Лима 11 сразу же классифицировал случай как подозрительный и вызвал нас.
Дверь в переговорку осторожно открылась – Сара Сайдани тихо вошла и села на стул у стены. Ее мокрые кудри блестели от воды, глаза у нее ясные.
Йеппе сразу приободрился – это ощущение было ему хорошо знакомо и появлялось всегда, когда она была рядом.
Она.
Сара Сайдани, коллега по отделу, мать двоих детей, разведенная, с тунисскими корнями и кожей цвета молочного шоколада.
– Добро пожаловать, Сайдани.
Йеппе бросил взгляд на лежащий перед ним блокнот, хотя прекрасно знал, что там написано.
– На данный момент в погибшей опознали соцработника Беттину Хольте, пятьдесят четыре года, живет в Хусуме. Вчера она пропала без вести, и поэтому ее фотографии есть в системе, но личность пока не подтвердили.
Он сослался на сведения внутренней системы обработки данных, где хранится вся информация о текущих и закрытых делах. На первый взгляд – разумно и эффективно. На самом деле – нет.
– Членов семьи вызвали на опознание, скоро нам сообщат о результатах. Тело было раздето и лежало лицом вниз, как на этой фотографии.
Йеппе выбрал зернистую фотографию, нажал на кнопку и вывел на экран изображение крупным планом – белое тело в черной воде.
– Согласно свидетельским показаниям, в пять часов утра тела в фонтане не было, поэтому мы исходим из того, что ее принесли туда между 5:00 и 5:40. Нам нужны все записи с камер видеонаблюдения…
– Кернер?
– Да, Сайдани?
– Я взяла на себя смелость – забрала записи с муниципальных камер видеонаблюдения и просмотрела их. Поэтому опоздала. – Сара Сайдани протянула флешку, держа ее двумя пальцами. – Запись с камеры видеонаблюдения, которая висит над киоском, удачная. Перемотай на 5:17!
Одобрительно кивнув, Йеппе взял флешку, открыл видео и стал перематывать. На экране замелькала картинка – темная и пустая площадь, где ничего не происходит, только от ветра упал велосипед. На отметке 5:16 Йеппе оставил обычную скорость воспроизведения, и через минуту в верхней части изображения появилась тень.