Дюжина черных роз - Коллинз Нэнси. Страница 27

— Ты меня подвел, бокор, — угрюмо сказал Эшер.

— Это не моя вина, милорд! — объяснил Обиа. — Не знаю, кто на нас налетел, но это не был человек! Обычно, когда с нами бывала леди Децима, нас бы это не смутило, но сегодня мы ехали без ее защиты! Их было двое, может, трое! Я смотрю — Уэбба нет! Его выдернули через это гадское окно, будто машина не ехала, а стояла! А потом они коцнули водителя! Я, значит, на заднем сиденье, да? Так я пытаюсь схватиться за руль, и ни хрена не выходит, а потом — бац! — и лечу сквозь ветровое стекло! Значит, прихожу в себя — а в волосах стекло, на морде стекло, полный рот стекла! И вот эта зараза в зеркальных очках меня трясет и орет, куда, к чертям, девалась Никола. Я ей говорю, значит, Синьджон украл.

— Ты уверен, что это были миньоны Синьджона?

— Они на этом были... ну, когда двигаются как призраки, так что разглядеть я не мог. Быстро все было: вот я еду на заднем сиденье — и тут же лечу через ветровое стекло! Но наверняка это был Синьджон — я в том смысле, кто ж еще мог бы?

Эшер надолго задумался, потом жестом велел тонтон-макуту выйти вперед. Тот повиновался, хотя глаза его сверкали страхом. Эшер наклонился, положил ладонь на руку Обиа.

— Каковы бы ни были оправдания, ты обманул мое доверие, Обиа, не выполнив приказа. А те, кто не выполняют мои приказы, должны нести кару за свои ошибки. Вопрос дисциплины — ты согласен?

— Д... да, милорд.

— Я рад, что мы друг друга поняли, бокор, — чуть улыбнулся Эшер.

Он выдернул у Обиа обрезок трубы и приложил тонтон-макута точно по коленной чашечке. Раненый завопил от боли и свалился, зажимая ногу. Эшер щелкнул пальцами. Двое угловиков подняли Обиа под мышки и вытащили из зала.

— Проследите, чтобы его полечили. Дайте ему героину, чтобы заткнулся. Только не сразу! — крикнул он вслед ушедшим и рухнул на свое кресло, скривившись в свирепой гримасе. — Старый ящер посильнее, чем я думал, раз сумел пронюхать про мою встречу с Борхесом и украсть мою невесту у меня из-под носа! Да, недооценил я Франкмасона, но второй раз такой ошибки не будет. Все-таки он не так умен, как ему думается, — у него хватило глупости прихватить своего песика, когда он вломился на наш тет-а-тет в «Л'Эмеро».

— Что он сделал? — спросила незнакомка с недоуменным видом.

В зал вошла Децима, волоча за собой Вира на кожаном поводке, пристегнутом к строгому ошейнику. Руки юноши были скованы сзади наручниками. У Вира глаза полезли на лоб, когда он увидел незнакомку, но он промолчал — в основном потому, что во рту у него торчал резиновый кляп.

— Я хочу, чтобы ты отнесла Синьджону мое послание, — сказал Эшер, показывая на незнакомку.

— Я? — переспросила она, стараясь не выдать голосом подозрения.

— Дециму Синьджон знает и ей не доверяет. А ты для него — tabula rasa. В твоих словах у него нет резона сомневаться. Скажи Синьджону, что я обменяю Вира на Никола через час на Улице-Без-Названия. Оружия чтобы не было. И никаких фокусов. Если он не покажется — или если я увижу хоть один пистолет, — он получит своего мальчонку по частям.

Незнакомка повернулась к Виру. Это полностью ломало ее планы. Она собиралась тайком вытащить Никола и Райана из Города Мертвых на рассвете, но эта идея теперь горела синим пламенем. А если она не поторопится, то Вир наверняка выдаст ее. Изо всех сил стараясь скрыть разочарование, она поклонилась и поднесла руку к горлу в знак почтения.

— Считайте, что ваше послание уже у Синьджона, милорд.

Когда неизвестная вернулась в Черную Ложу, Синьджон был крайне возбужден. Он расхаживал по гостиной, сцепив руки за спиной. Когда он посмотрел на вошедшую, глаза его вспыхнули, как шлифованные рубины.

— Вир у Эшера!

— Знаю. Я его видела.

— Что с ним?

— Невредим, насколько я могу судить. Но это может оказаться ненадолго. Эшер послал меня организовать обмен заложниками.

— Он тебя не подозревает?

— Если подозревает, то виду не подает.

— Каковы условия обмена?

— Через час на Улице-Без-Названия. Без оружия. Без ненужных попыток. Вир в обмен на Никола. Кстати, где она?

— С ней все в порядке, не беспокойся, — ответил Синьджон. — Ее стерегут двое моих ребят для надежности. Гавроша отпустили. Скажи Эшеру, что я согласен на его условия.

— Синьджон — ты обещал девушку мне.

Синьджон упал в кресло рококо, положил ногу на ногу. Вытащив надушенный кружевной платочек из рукава, он промокнул верхнюю губу.

— Что было раньше, то было. Что есть теперь, то есть. Ты ее не получишь.

— Вир настолько для тебя важен?

— Все мои мальчики для меня важны, — ответил вампир. — Я же их сир как-никак.

Через час Улица-Без-Названия была забита народом. «Звездники» и «черные ложки» выстроились вдоль границ своих кварталов, тусуясь со своими и злобно поглядывая на чужих, сверкая эмблемами своих банд и стараясь выглядеть как можно круче.

В назначенное время одновременно отворились двери «Данс макабр» и «Стикса». Из двери бильярдной показался Синьджон в своем напудренном парике и в туфлях с бриллиантовыми пряжками. Эшер, одетый в черный кожаный пыльник, с хромированным черепом на поясе, решительным шагом вышел из бара. Собравшиеся бандиты повернулись к своим вожакам, как подсолнухи к солнцу. Когда Эшер и Синьджон шагнули вперед, «звездники» и «черные ложки» расступились. Два принца вампиров встретились лицом к лицу посреди дороги.

— У тебя есть то, что принадлежит мне, — презрительно фыркнул Синьджон.

— Показывай товар или проваливай, Франкмасон, — прорычал Эшер.

Синьджон вытащил надушенный кружевной платок из-за обшлага рукава и промокнул верхнюю губу. По этому сигналу юноша-вампир Тристан вышел из «Стикса», ведя Никола на стальной цепочке-удавке.

— Удовлетворен, выскочка? Я тебе показал твое, покажи мне мое.

Не отрывая глаз от Никола, Эшер щелкнул пальцами. Красная виниловая дверь «Данс макабр» распахнулась еще раз, и появился Вир, все еще в оковах и с кляпом. Арбалет Децимы упирался прямо ему в спину.

Синьджон кивнул, подтверждая, что узнал своего.

— Хорошо. Начнем обмен.

Эшер показал на собравшихся «черных ложек».

— Предупреждаю, Синьджон: если увижу хоть какое-то оружие, хоть зубочистку, Децима насадит твоего любимчика на стрелу, как оливку на вилку! Обещаю.

— Позволь и мне тебе напомнить, Эшер: если твои «звездники» попытаются напасть, у Тристана приказ тут же удушить твою любимую танцовщицу. Одно движение — и у нее сломанная шея. Ты понял?

— Я думаю, мы поняли друг друга, — каменным голосом произнес Эшер.

Он кивнул Дециме, и она резко подтолкнула Вира арбалетом. Перепуганный мальчишка шагнул вперед. Синьджон кивнул Тристану, и тот двинулся навстречу, таща за собой Никола — как красивую собаку с грустными глазами.

Когда заложники были в нескольких футах от точки обмена, какое-то волнение случилось на стороне Синьджона.

— Мама!

Райан, весь в слезах, метнулся мимо «черных ложек» и бросился к Никола. Бледная танцовщица повернулась к нему, и грусть в ее глазах растаяла.

— Райан, мальчик мой! — крикнула она.

Уходя от тянущихся к нему рук, как регбист с мячом, мальчик бросился к матери, охватил ее талию и зарылся головой в ее юбку. Никола попыталась нагнуться и обнять его, но ее остановил рывок удавки.

— Децима! Убрать этого мальчишку, раз и навсегда! — рявкнул Эшер.

Децима оттолкнула Вира с дороги и схватила Райана свободной рукой за ворот рубашки. Оторвав лягающегося мальчика от земли, она держала его на вытянутой руке, как блохастого щенка.

— Мой мальчик! — крикнула Никола, пытаясь вырвать ребенка у вампирши. — Не смей трогать моего ребенка!

— Заткнись, корова! — презрительно бросила Децима и наотмашь ударила Никола рукой с арбалетом. Никола пошатнулась, стараясь не упасть и не задохнуться в удавке.

— Не трогай маму! — пронзительно закричал Райан.

— А то ты что мне сделаешь, малыш? — ухмыльнулась Децима, подтаскивая мальчика поближе к лицу и роняя слюну изо рта.