В поисках заклятия - Найт Бернард. Страница 25

— Настоящая дыра, смею вас заверить, — фыркнула Матильда, — но признаю, это достаточно далеко, если вам действительно кажется, что следует оставить прелести городской жизни.

— Кроме вашего любезного гостеприимства, я ничего хорошего не вижу в Эксетере, мадам, — заметил Жильбер. — Я сижу весь день, как в тюрьме, на этом постоялом дворе, чтобы не привлекать к себе внимания.

Джон встал и потянулся: после целого дня в седле затекла спина. Зато нога, похоже, перенесла поездку отменно: не болела и практически не напоминала о себе.

— Я должен отлучиться на пару часов по делам. Ты остаешься или пойдешь к себе?

Матильда посмотрела на бывшего тамплиера, и от умоляющего выражения ее лица Джону стало тошно.

— Ты ведь сказал, что чувствуешь себя там, как в тюрьме, так что побудь еще, посиди спокойно у хорошего огня. Я велю слуге принести еще вина.

Де Вулфу было безразлично, изнасилует ли рыцарь Матильду на холодном каменном полу. Тем более что он подозревал, что даже столь бесстрашный крестоносец не позарится на такое сокровище. Направляясь к двери, Джон пообещал, что отвезет Ридфора в его новое убежище на следующее утро.

— Приготовь свою дорожную сумку и лошадь. Встретимся в «Ветке плюща» сразу же после рассвета.

И с этим коронер исчез в темноте переулка св. Мартина, повернув в противоположном направлении от Ружмона и шерифа.

Давненько уже не имевший возможности разделить ложе с любовницей, коронер воспользовался некоторым затишьем в трактире, чтобы провести часок с Нестой в ее комнатушке наверху. В дымной харчевне, занимавшей весь первый этаж, было десятка два посетителей, большинство из которых Джон хорошо знал, но никто не комментировал его подъем по широкой лестнице в углу: отношения коронера с Нестой были слишком известны, чтобы заслуживать каких-либо замечаний.

Вместо обычного тюфяка в комнате Несты стояла настоящая кровать на коротких ножках. Де Вулф купил ее год назад, чтобы немного подняться над сквозняками, со свистом гулявшими по полу. За двенадцать месяцев кровать эта испытала немало, и, необходимо отдать должное французским столярам, ее ножки пока что выдерживали бурные схватки любовников.

И сейчас, когда они спокойно лежали в обнимку после любовного экстаза, уютно умостившись под покрывалом из сшитых овчин, Неста проказливо осведомилась о болях в пояснице.

— Еще бы, столько проскакать за день, сэр коронер, и на коне, и еще кое-где!

В отместку де Вулф ущипнул ее за голое бедро. Он расслабленно лежал, уткнувшись лицом в рыжеватые локоны на затылке любовницы.

— Интересно, как Жильбер де Ридфор справляется в этот момент с Матильдой? Удалось ли ему отбиться от ее распутных заигрываний?

Валлийка захихикала.

— Не могу представить подобных намерений в голове бедняжки, — ну разве что по отношению к тому жирному священнику в церкви св. Олафа.

Разговор о жене напомнил де Вулфу о том, что у него совсем нет времени.

— Мне лучше вернуться, пока она не стащила с бедняги тунику и штаны, — вздохнул он, отыскивая за кроватью свою одежду.

Неста выскользнула из-под одеяла на другую сторону и быстро оделась в темноте.

— А мне лучше заняться делом, или старый дурак Эдвин и эта полоумная прислуга разгонят всех моих завсегдатаев своей глупостью.

Отворив нестроганую дверь, она впустила тусклый свет рожка, зажженного для того, чтобы постояльцы могли найти дорогу к своим тюфякам.

— Спустись на последнюю кружку эля на дорожку — такого я еще не варила, хоть и грех себя хвалить.

Красивая женщина и пылкая любовница, Неста была еще прекрасной кухаркой и талантливым пивоваром. Де Вулф часто сетовал на то, что социальные барьеры и наличие супруги не позволяли ему жить с таким сокровищем.

Поднявшись с кровати, коронер натянул нижнюю рубаху и длинную серую тунику с прорезями спереди и сзади, сделанными для удобства езды верхом. Длинные черные шерстяные чулки, доходившие до бедер, остроконечные туфли и тяжелый ремень завершили его гардероб. Серый волчий плащ с капюшоном остался дома.

Спускаясь по деревянным ступенькам в пивную, освещенную мерцающим пламенем огромного камина и несколькими сальными свечами, де Вулф узнал у двери знакомую фигуру. Мимо пронеслась Неста, гнавшаяся за одной из своих нерасторопных служанок.

— Тебя уже десять минут дожидается Томас. Говорит, у него для тебя новость.

Валлийка упорхнула, а коронер подошел к маленькому писарю, тут же вскочившему на ноги и по-птичьи заглядывавшему де Вулфу в лицо блестевшими в свете свечей глазками.

— Я узнал, кто этот священник. Ну тот, из Франции, — взволнованно пропищал он.

Безмерно благодарный коронеру за предоставленную работу, спасшую его от нужды и, возможно, голодной смерти, Томас всегда отчаянно хотел доказать, что он достоин занимаемой должности. И хотя де Вулф и Гвин обычно обращались с писарем с пренебрежительным презрением, во многих случаях он бывал им необычайно полезен.

— Ну, и кто же он? — поинтересовался Джон.

— Аббат из Парижа по имени Козимо Моденский.

— Моденский? Это не во Франции.

— Нет, он с севера Италии. Полагаю, он ватиканский священник, отправленный некоторое время назад в Париж в качестве нунция по особым поручениям. Никому не известно, в чем заключаются эти особые поручения, — хихикнул Томас.

— Как ты это узнал? И где он сейчас?

— Я разговаривал с одним из бенедиктинцев из монастыря св. Иакова, приехавшим сегодня на службу в честь св. Иеремии. Он сказал, что аббат Козимо остановился, к великому неудовольствию настоятеля, в их монастыре.

— А ему чего жаловаться?

— Во-первых, потому что Козимо — цистерцианец. А те в своей строгости смотрят свысока на этих клюнийских бенедиктинцев, несмотря на то, что у их орденов одно происхождение. А еще, похоже, он надменно, именем папы Целестина, потребовал кров и стол для себя и двоих своих людей, предъявив какое-то письмо, которое фактически исключает любое ослушание, даже со стороны епископов.

При этих словах Томас судорожно перекрестился.

Де Вулф задумался, прислонившись к дверному косяку.

— И никто не знает, какое поручение выполняет этот итальянец?

Маленький писарь пал духом.

— Я не смог это узнать, коронер. Похоже, никому это не известно. Аббат, судя по всему, человек очень скрытный.

Джон задумчиво погладил темную щетину на длинном подбородке.

— А мы ведь неплохо ладили с этим веселым настоятелем обители св. Иакова, а?

Томас, обрадовавшись проявлению интереса к его мнению, энергично закивал головой.

— Отец Питер был очень дружелюбен, когда мы приезжали к нему на лов рыбы несколько месяцев назад, — согласился он.

Как раз перед самым несчастьем, когда прежний конь де Вулфа сломал ему ногу и спас ему жизнь, они заезжали в монастырь, когда коронер должен был присутствовать при ловле осетра. Розовощекий настоятель, знавший толк в хорошем вине, оказал им тогда радушный прием.

— Будь готов на рассвете, Томас, и захвати все, что тебе понадобится на несколько дней, на которые ты покинешь свой клоповник возле собора. У меня для тебя есть задание, которое может тебе понравиться.

Бывшему священнику ничего не оставалось, как согласно кивнуть.

Скача трусцой на Одине в утреннем тумане вдоль реки Эксе, коронер подумал, что в сорок лет он, должно быть, уже начинает стареть. Во времена военной службе он просыпался свежий, как огурчик, в каком бы часу не звучала побудка, но сейчас взор его туманился, а мозги соображали туго.

Позади ехал на своей огромной бурой кобыле Гвин, а за ним по-дамски сидевший на своем пони Томас. Рядом с ним, на сером мерине, возвышался прямой, как шест, Жильбер де Ридфор. Даже без знаменитого белого плаща с огромным крестом он выглядел настоящим рыцарем-тамплиером.

Все ехали молча, ибо каждый был занят собственными мыслями, хотя Жильбер то и дело озирался, чтобы убедиться, что в утреннем тумане за ними не мчится погоня.

Они миновали нескольких крестьян и торговцев, направлявшихся в Эксетер, многие из которых несли огромные связки или толкали перед собой тележки с товарами для продажи в городе, другие вели навьюченных ослов или воловьи упряжки, наполненные сельской продукцией. Дорога поворачивала из Эксетера на юг к Топсему, небольшому порту в начале устья Эксера. На полпути стоял крохотный монастырь св. Иакова, основанный полстолетия назад Балдуином, знаменитым шерифом этого графства. Маленькое здание находилось у подножия холма, чуть выше заливной поймы реки, и Джон велел Гвину остаться на главной дороге с сэром Жильбером, вне видимости из монастыря, на тот случай, если таинственному римскому священнику вздумается выйти за ворота. Сам же поехал с писарем к обители, и через несколько минут вернулся один.