Лилипут - Колосов Игорь. Страница 130

— Он… его жрет… жрет.

Внезапно он схватился за живот, почувствовав спазмы пустого желудка. Шериф смотрел на покатившуюся в сторону голову Рони, и ему вспомнился мистер Клинг. Между прочим, отчлененные части тела вместе с трупом Гэла Хокинса они так и оставили в окружном морге. Небось там уже не продохнешь, тем более что стоит прямо-таки летняя жара. В какую-то долю секунды Чарли сопоставил несколько деталей, и мозаика вдруг оказалась полностью выложенной. Широкая круглая дыра (как мертвый человек уменьшается в размерах столь быстро?) в животе трупа Хокинса и отсутствие внутренностей явно доказывали, что из Гэла нечто выбралось, хотя всегда существует вероятность ошибки. Нога Бена Ламбино, голова Олафа Клинга — все, что осталось от этих людей. То, как жук избавился от головы Кунца, словно это была несъедобная часть тела, прямо указывало на аналогичные действия монстра в отношении владельца похоронной конторы. Во всем этом было только одно несоответствие, и шериф очень скоро поймет, в чем дело. То чудовище, что выбралось из тела Гэла Хокинса, естественно, не могло быть таким громадным. Иначе оно не сумело бы так незаметно покинуть окружной морг, ведь, несомненно, оно находилось в здании, когда Чарли и Джек прибыли туда. Пожалуй, будь у шерифа время, чтобы спокойно сесть и подумать, он бы раскрыл эту загадку. Но сейчас это не имело практически никакого значения, все происходило стремительно в противоположность большинству снов, где люди (и чудовища) двигаются медленно, словно под водой.

Голова Кунца наконец-то остановилась, повернувшись к Чарли кровоточащим обрубком шеи, и он, хоть и с трудом, отвел от нее взгляд. От самого Кунца уже мало что осталось. Жук доедал его. Чарли не мог рассмотреть пасть этого монстра, но он отлично видел, как быстро труп Рони уменьшается в размерах. Кости трещали, словно кто-то раскалывал гигантские грецкие орехи, но еще отвратительнее были другие звуки, заставлявшие Чарли лишь в бессилии морщиться и вздрагивать, — сосущее, причмокивающее чавканье. Казалось, жук превращал Кунца в полужидкую массу и в буквальном смысле пил свой чудовищный коктейль. Чарли уже чувствовал, что его разум вот-вот откажется служить ему, когда рядом закричал Джек:

— Что же мы сидим? Он же его ЖРЕТ!

Монро открыл дверцу машины. Боб Джонс по-прежнему лежал без движения, словно в летаргическом сне. О нем совершенно забыли. Чарли хотел крикнуть своему заместителю, что Кунцу уже никто ничем не поможет. Однако смотреть, как чудовищное насекомое пожирает человека (с которым оба были отлично знакомы), и ничего не сделать было свыше его сил. Он тоже выскочил из «форда». По инерции рука потянулась к рукоятке кольта, в голове звоночком прозвенело: «Да разве пуля значит что-нибудь для этой твари?» Но было уже поздно что-то менять… Жук-монстр заметил их. Его зрачки поплыли по кровавому полю глазных яблок, помогая чудовищу сфокусировать взгляд на появившихся двуногих, которые почему-то не убегали. Жук перестал пожирать Кунца. Впрочем, от человека уже мало что осталось. Лишь две ноги и рука. Чарли, увидев эти останки, окончательно уверился в том, кто устроил свалку из человеческих конечностей на лужайке перед домом Мориссонов. Это был именно этот жук (Чарли вдруг подумал, что в городе уже, может быть, этот жук не единственный, хотя ему ужасно не хотелось в это верить), смотревший на них плавающими в красных прозрачных глазах зрачками.

Его набитое брюхо было того неприятного цвета, каким бывает живот дохлой рыбы, всплывшей на поверхность озера. Жвалы замерли, и Чарли увидел, как капли крови и клочки кровавой жижи растворяются на их бурой плоти. Жвалы и были той самой пастью, и остатки пиршества ВСАСЫВАЛИСЬ внутрь, словно погружаясь в трясину. Зрачки плавали — влево, вправо, влево, вправо. Жук смотрел то на шерифа, то на его заместителя.

— Черт! — воскликнул Джек. — Да от него воняет хуже, чем от скунса.

От жука действительно исходило такое зловоние, что даже трупный запах разлагающегося тела вызвал бы меньшее отвращение. Да эта тварь могла убить одним запахом. Однако жук, судя по всему, предпочитал более верный и быстрый способ. Еще до того как Джек сделал первый выстрел, Чарли решил, что в этом поединке, как и с желтыми мухами, преследователями будут не они с Джеком.

— У, тварь! — процедил сквозь зубы Монро. Он взвел курок и вытянул перед собой пистолет. Грянул выстрел. Пуля попала в холмообразную спину монстра и… отскочила.

— Осторожно! — закричал Лоулесс, увидев, как жук ринулся вперед.

Джек снова выстрелил. В том месте, где пуля ударилась о панцирь из крыльев, блестевший на солнце, как отполированный «роллс-ройс», словно что-то вспыхнуло, заискрив. Но и только — и второй выстрел не принес монстру никакого вреда. Пуля лишь поцарапала панцирь с правой стороны, скользнув, как шайба по льду. Насекомое наступало. Расстояние сокращалось стремительно. Чарли подумал, что уж теперь-то он постареет. Бежать было бессмысленно, а пули отскакивали от чудовища, как если бы Джек стрелял горохом. И все же Чарли решил, что, пока в его кольте есть патроны, он будет защищаться. Вот кончатся — тогда другое дело. Он выстрелил не целясь и попал в янтарную голову насекомого. ПЛЮХ! За звуком выстрела последовало нечто, напоминавшее падение камня в воду. Пуля вошла в желтую голову насекомого, и Чарли увидел, как крохотный кусочек металла продолжает, как в замедленном повторе, плыть ВНУТРИ головы, постепенно останавливаясь, пока окончательно не замер в глубине полупрозрачного куска янтаря. Жук на секунду остановился, словно был ошеломлен происходящим, но лишь на секунду. По-видимому, этот выстрел был для него если и болезненным, то уж никак не смертельным.

— В голову! — крикнул Лоулесс, отступая вдоль «форда». — Стреляй в голову!

Он еще не договорил, как Монро дважды выстрелил в жука. Снова раздалось плюханье, в которое перешел грохот выстрела. Две пули точно так же, как и после выстрела шерифа, застряли в голове монстра. Следы, оставленные пулями на поверхности, тут же затягивались, словно на воде, в которую бросили камень. Монро стал пятиться; у него осталось только три патрона. Столько же было и у шерифа, не заряжавшего кольт после стычки с мухами. Чарли, морщась от бившей в нос вони, вытянул руку и прицелился в кровавый глаз жука. «Может, это тебе понравится», — пронеслось у него в голове. Указательный палец пришел в движение. Лоулесс старался попасть в плавающий зрачок. При других обстоятельствах это было бы несложно: жук находился довольно близко, а глаз был такой большой, да к тому же красный цвет отлично выделялся на желтом фоне. Но сейчас шериф спешил, он был почти в панике, а сознание того, что промах будет стоить слишком дорого, лишь мешало меткой стрельбе. И все-таки Чарли не промахнулся. Пуля вошла точнехонько в плавающий зрачок насекомого, пробив красную оболочку глаза. Ни Лоулесс, ни Монро ничего не услышали, но Чарли почувствовал, что где-то в ином мире насекомое завыло от боли. У него подогнулись все шесть его мохнатых ног, длинные когти — по три на каждой ноге — со скрежетом зачертили по асфальту. Из глаза, лопнувшего, как перезрелый помидор, потекла пурпурная жидкость; мгновение спустя пурпур оказался разбавлен черным соком зрачка. Но жук продолжал свой бег. Он со всего размаха ударил жвалами о бампер «форда». Под этим ударом автомобиль откатился футов на двадцать, едва не переехав колесами стопу Джека.

Лоулесс в отчаянии посмотрел в сторону магазинчика Макнайта. Он бросился к Монро и, схватив его за руку, потащил за собой. Жук увидел этот маневр своим невредимым левым глазом и после недолгого замешательства, вызванного, наверное, болью, устремился за людьми с еще большей скоростью. Чарли осознал, что они не успеют добежать до скобяной лавки, и, несмотря на панический страх, заставил себя остановиться и повернуться лицом к монстру. Только два выстрела. Чарли без остановки два раза нажал на курок. Первой пулей, угодившей в одно из жвал, выбило лишь небольшой бурый кусок, ни на миг не остановив насекомое. Второй выстрел оказался более точен. Пуля пробила глаз. Однако на этот раз зрачок остался цел! Жук немного притормозил, его передние («Если я вообще останусь жив, — мелькнуло в голове у шерифа, — то эти чудные ножки будут мне сниться до самого конца») ноги угрожающе вздыбились.