Граф салюки (СИ) - Васильева Лариса Геннадьевна. Страница 11

– Варенька, я сегодня же буду говорить с вашим дядюшкой.

Вернувшись домой, объявил своему бурмистру:

– Пожалуй, женюсь.

– Это дело, давно пора. Славная девушка, племянница господина Кукушкина, – тот сразу понял, о ком речь. Слуги-то их давно поженили…

5. Сватовство

Варенька после расставания с графом тоже места себе не находила. Она поднялась к себе и металась по комнате, не могла ни сидеть, ни лежать. Ее переполняло счастье. И мысли у них были сходны. Сергей Иванович самый лучший человек в мире, считала она. Он и красив, и умен, и ласков, и весел, и добр не только к ней, но и к слугам – она не раз слышала, как он разговаривает с ними, спокойно давая указания. К тому же, богат. Она так же, как граф, думала, что господь милостив к ней, что, верно, не зря ей были посланы испытания – разлука с Нестеровыми, их предательство. Сейчас она им все простила. Если бы не они, она не встретила бы графа. Как правильно сделал Илья Михайлович, что отправил ее с Кукушкиным. Чем заслужила она такое счастье, такую любовь? Разве она, крестьянка, достойна графа? Дуся заглянула к ней в комнату.

– А что это ты, Варюша, одна, не выходишь из комнаты? Да ты прямо светишься, что случилось?

– Сергей Иванович нынче будет просить моей руки, – Варя аж подпрыгивала, сообщая эту новость Дусе.

– Ах ты, господи, да неужто! Вот радость, дождались… Давно я тебе говорила, а ты все слушать меня не хотела.

Варенька подбежала к ней и обняла, и расцеловала.

– Ах, Дусенька, как я счастлива! Только ты заранее никому не говори. И ужин принеси мне сюда, а то если я выйду, все сразу догадаются, да я и есть там не смогу.

Варенька пританцовывала, кружилась по своей комнатке. Вся лучилась от радости! Дуся принесла ей поесть, сказав, что у Вари болит голова. После ужина Семен Семенович вышел провожать гостей. Варя смотрела, как они прощались, как подали им коляску. Она все ждала у окна и наконец услышала голос Сергея Ивановича. Дальше оставаться в своей комнате она не могла, выскользнула через заднее крыльцо и через дыру в заборе побежала к березовой роще. Дуся лишь глянула ей вслед. Вот шальная, побежала, а как же благословение?

Граф специально пришел пешком, чтобы еще раз по дороге подобрать самые убедительные слова, чтоб ему не отказали. В тот момент, когда Варя выскользнула в сад, граф вошел в дом. Дуся его встретила сияющая, он понял, что Варя сказала ей новость.

– Проходите, сударь, проходите! Семен Семеныч, к вам его сиятельство, – она провела его в гостиную. – А Варенька опять пошла прогуляться…

И она отправилась звать хозяина.

– Сергей Иванович пришел…

– А что это ты так сияешь? Он тут каждый день бывает и уж с утра побывал.

– Свататься они будут… – не удержалась Евдокия.

Семен Семенович поспешил к гостю.

– Проходи, Сергей Иванович, проходи. А Варюха опять убежала, непоседа. И как не устает, только же верхом каталась, к ужину не вышла: сказали – голова болит… А теперь прогулка опять, значит, ей нужна, – пожурил Варю Семен Семенович. – Садись, Сергей Иванович, садись сюда, тут будет удобнее. Дуся, принеси-ка нам лафитничек да рюмки.

Разговор оказался недолгим, гость и садится не стал, прошелся по комнате, собираясь с духом. Евдокия сказала правду – Сергей Иванович с ходу попросил руки племянницы. Речь его была взволнованная, прочувствованная.

– Я понимаю, времени после похорон прошло мало, да и молода она совсем. Вы, наверно, беспокоитесь, может ли молодая девушка трезво оценить сейчас свои чувства, но я-то уже много чего повидал в жизни и могу судить здраво. Я ее люблю всей душой и уверен, что и она меня любит. Я убежден, что такие чувства невозможно сыграть, в ней ведь нет ни капли лжи – что на сердце, то и на лице. И обещаю, Вареньку не обижу, все сделаю для ее счастья. Да разве у кого поднимется рука обидеть такое чистое, такое искреннее, правдивое существо?!

Кукушкин выслушал слова Сергея Ивановича и просиял от радости. Да, он рад будет ее отдать, если граф согласится продать лесок. Воронцова покоробило это нелепое, неуместное условие. Но он лишь в недоумении кивнул в ответ.

– Точно, обещаете, продадите? – настаивал хозяин.

– Слово чести.

И тогда, давясь от смеха, Семен Семенович предложил ему забрать Варю просто так, без всякой свадьбы. Он рассказал, что Варька-то, просто крестьянка, изображала его племянницу. Что он выиграл ее в карты и приказал играть эту роль. Теперь дарит ему.

– Вы же говорили – сирота… – растерянно произнес граф.

– Да какое там, живы небось родители, пашут где-то на севере. Сестра моя как раз умерла, вот и пришло на ум, что, вроде как ее девочка осталась. Она даже из другой деревни. У друга выкупил, проездом. Ее да салюки. И ведь ни разу не проговорилась – хитра, бестия.

– Она так натурально все рассказывала о своем братце, о матери, батюшке…

– Да уж, молодец, артистка! Моя школа. Уж как я ее натаскивал, учил. Но смышленая, ничего не скажешь, смышленая. Да и росла в господском доме, оттуда все пошло. Можешь забрать ее сейчас же, она гуляет где-то в поле, встретишь и забирай! Вещи ее пришлю утром. Ну, как мой сюрприз? Лесок-то, не забудь, обещал. Поменялись, так сказать.

– Считайте он ваш.

Граф поклонился и ушел, не сказав больше ни слова. Не такого ожидал Семен Семенович, тем не менее, его радости это не испортило.

– Дусенька, новость у меня какая: лесок-то мой! – радостно вскричал он, лишь дверь закрылась за графом.

– Продает?

– Продает, продает! За Варюху.

– Что же, руки попросил?

– Просил, а я ему: а пожальте, примите презент, берите Варьку. А мне только лесок продайте. А он мне говорит: да бери его, этот лесок.

– Как презент? Варю подарил? Как подарил? Мыслимо ли, Семен Семенович, говоришь, племянницу подарить? Без свадьбы, что ли?

– Да какая там свадьба, какая племянница! Она же крепостная, выиграл я ее в карты. А теперь вот подарил.

Дуся так и села.

– Господи, вот горе-то.

– Какое же горе? Лесок он мне пообещал, а уж граф слова не нарушит, не такой он человек.

– А что же Варя?

– Варя? Не знаю. Я сказал ему, чтобы прямо сейчас и забирал, гуляет она где-то, как встретишь, говорю, так и забирай. Да ты что, не догадывалась разве, что она не родня мне? Я же видел, ты не поверила, когда я привез ее. Утречком вещички ее отвези, нам-то они ни к чему…

У Дуси на глазах показались слезы, она вышла на кухню. Варя для нее почему-то стала самой большой привязанностью в жизни, словно дочка. Ну что же, может, еще все и обойдется, будет и Варя жить при графе, как сама Евдокия живет при Кукушкине. При этой мысли слезы полились еще сильнее.

Семен Семенович ушел на псарню. Граф – салюки все ластился к сучке – дворняжке. Жаль было ее выгнать, умная псина, а уж давно пора. У дворняги была течка, и кобелька неудержимо тянуло к ней. Он так и вынюхивал ее. А она явно выделяла Графа.

– Эх ты, голубая кровь! Не чуешь, что ли, она тебе не пара, – укорял пса хозяин. – Подберу тебе достойную сучечку. Расшибусь, а найду салюки.

Он гладил мягкую тонкую шерсть черного с рыжими подпалинами Графа, а тот преданно смотрел ему в глаза и вилял длинным хвостом.

Ну вот граф и посватался… Но что это было за сватовство! В ярости шагал Воронцов к роще. Каких-то сорок минут назад он шел счастливый, собираясь просить руки девушки. Представлял очаровательное личико Вари, как она зарумянится, когда ее позовут, как смущенно опустит головку в ответ Семену Семеновичу. А сейчас его просто трясло от злости: второй раз наступить на те же грабли! Гнусная интриганка, хитрая, лживая лицемерка. Она играла свою роль прекрасно: когда он сочувствовал ее горю, потере матери, у нее слезы наворачивались на глазах, он отчетливо помнит этот момент, а ведь ее мать жива – здорова!.. Так подло играть его чувствами… Он готов был с радостью жениться на ней. Готовился оберегать ее от всех. Подлая тварь… Боже мой, как он хотел ее, как еле сдерживал свою страсть, боясь испугать невинную девушку. Подарок божий! Не бог ее послал, а черт! Да какой черт, ему и дела нет до чувств какого-то человека, – не черт, а Семен Семенович устроил этот спектакль! Из-за этого поганого леса, хитрый, жадный лжец. И она такая же. Гнев застил ему глаза. Он все шел по тропкам, высматривая эту дрянь. Потом в какой-то момент шагнул с тропинки в сторону за куст орешника и остановился помочиться. Уже поправляя одежду, граф услышал шаги. Навстречу ему шла она. Варя не видела его, она поглядывала в сторону дома и все ждала, что появится фигура Евдокии, – будет ее звать. В тот момент, когда граф вышел из усадьбы, деревья закрывали от нее парадный въезд в усадьбу, она его не заметила. Дойдя до куста, Варя остановилась, повернулась к нему спиной, огляделась. Потом, не поворачиваясь, сделала пару шагов в сторону – видимо, чтобы не поцарапать попку о ветки куста, и прямо перед ним подняла свое белое платьице, спустила панталоны и присела на тропинке. Она даже не сошла с нее, – чтобы не испачкать свои белые полотняные туфли травой… Граф не заметил комизма ситуации: она чуть не застала его за тем же самым занятием у того же куста. Сверху ее ягодицы не казались такими уж стройными, мальчишескими, какими виделись ему раньше. Теперь они представились похотливыми, развратными и влекущими. Его голова стала пустой, во рту пересохло. Дальше он действовал, словно одурманенный. В тот самый миг, когда она уж хотела подняться, он сделал шаг к ней и быстро наклонился, одной рукой ухватил спереди спущенные панталоны, а другой схватил ее сзади и подбородком придавил плечо. Варя вскрикнула, рванулась, но она была словно связана. Его правая рука ощутила капли мочи на волосках. Потом он упал на колени, прямо в ее лужицу, как-то ловко, одним движением выпростал свое «хозяйство» и в следующий миг…