Граф салюки (СИ) - Васильева Лариса Геннадьевна. Страница 4

Утром Варьке объявили хозяйскую волю. Она стояла как громом пораженная. Дали полчаса на сборы, уложили в сани продукты на дорогу, подарили полушубок и шаль, чтобы не замерзла в пути, да и отправили побыстрее, чтобы не передумать. Варя не подошла к хозяйской ручке, молча села в сани, только в глазах блестели слезы. Малышкой она бегала к барину Илье Михайловичу жаловаться на Николеньку, барин посмеивался – ишь, шустрая, не понимает еще, что здесь все принадлежит Николеньке, и она сама тоже его собственность. Но сыну велел делиться игрушками: хочешь играть, так не жадничай. Барыня была более строга, но зато после отъезда сына сильно привязалась к девушке – Варя стала для нее вроде компаньонки. И эти люди, которые всю ее сознательную жизнь заботились о ней больше, чем родная мать, продали ее.

Перед отъездом Семен Семенович решил купить щенка борзой суки. Вчера еще Илья Михайлович, видя такой интерес гостя к собаке, хотел ему подарить любого из щенят, преподнести перед отъездом на память, но сейчас, злясь и на себя, и на Кукушкина за то, что пришлось пойти на подлость, отдать за карточный долг Варьку, можно сказать, продать близкого человека, – уперся и не хотел не то что дарить, а и продавать щенка. Семен Семенович не ожидал отказа, и от этого ему еще больше захотелось привезти из такой дали кутенка на завод. Хотя у него полная псарня, но то все были русские борзые да гончие, а вот салюки не было. Потом Илья Михайлович все же устыдился своей злости: гость-то при чем, сам же сел играть в карты – и согласился продать щенка. Цену заломил, по его понятию, немалую. Семен Семенович из форсу отдал вдвое больше. Тут же принесли кобелька. Сделка состоялась.

Дворовые глядели вслед повозке, кто жалея Варьку, кто завидуя ей (неизвестно что впереди, но все-таки перемена, мир посмотрит), а кто и злорадствуя: ее положение служанки-барышни кое-кому было поперек горла. Но для всех такой конец ее привилегиям был нежданным.

Усадьба осталась позади, потом и ближнее село проскочили, выехали на большак, и замелькали версты.

Вдоль дороги стеной стояли леса, запорошенные снегом. «Хорош лес, хорош! Такой бы да в нашу губернию, это почем же его там можно продать? Строевой, ишь, сосны какие – ровненькие, стволы – один к одному. Прежде чем продать, его еще довезти к нам надо будет, а перевоз ого-го во сколько обойдется». За морем телушка – полушка, да рубль перевоз…Чем дальше отъезжали, тем меньше становилось лесов, сосны и ели сменились на березу да ольху. И вот уж леса не стеной стоят, а видны лишь вкруг полей да где-то вдали, да узкие долины речушек заросли кустарником да ивой. Все больше поля да луга. А то село какое проедут… Варя все сидела молча, слезы текли по щекам. Кукушкин ей не мешал. Они где-то останавливались, меняли лошадей, ели что-то, ночевали на постоялых дворах.

Семен Семенович всю дорогу занимался своим щенком. То кормил его, то укутывал. Своей игрушкой был очень доволен. Щенок ему нравился все больше и больше. Смышленый оказался. Как только ему удавалось, лизал хозяина в нос, Семен Семенович со смехом уворачивался. Он и сам готов был облизать щеночка. Его только удивляло, что Варька не хочет возиться со щенком, а уж такой он забавный!.. Да за такого славного можно было и больше отдать. Пожалуй и весь карточный долг мог бы простить. Не знает Илья цены своей суке.

Подъехали к уездному городу П. Семен Семенович велел сделать небольшой крюк и проехать по главной улице городка. У модной лавки сани остановились. Он хотел приодеть Варю, чтобы его прислуга сразу приняла ее как барышню. Та безучастно мерила платья, сапожки, пальтишко, отороченное мехом. Продавщицы суетились вокруг нее, клиентка была выгодная – купить-то обещались много, а барышня никаких придирок и капризов не устраивала.

Ночевали на постоялом дворе, а на следующее утро барин велел ей надеть обновы, причесаться по-модному, почаще говорить по-французски, а если уж по-русски надо, так грамотно и за стол посадил с собой. Варька совсем засмущалась, но он подбадривал ее.

– Давай смелее, только о манерах не забывай, ешь как барышня. И никакой Варьки больше нет. Ты теперь будешь – Варюша, моя племянница, сирота. Поскольку едем с похорон, никто к тебе с разговорами приставать не будет, и сама ни с кем не заговаривай, о своей жизни прошлой никому не рассказывай. Коли не хочешь, чтобы жизнь твоя в моем доме с порки началась, – жестко добавил он.

Варя хорошо запомнила распоряжение барина, поняла, что больше с ней нянчиться никто не будет: хотя и придется изображать барышню, а место свое знать надо. И с этого момента она никогда не забывала этого приказа. Ехала дальше в санях с барином уж не крепостная девка, а молоденькая миловидная девица, в ботиночках на каблучках, капоре с мехом и пальто. Но все такая же бледная и грустная.

Ей вспоминалась ее жизнь в усадьбе Нестеровых. Что и говорить, с рождения ей везло – жила, как барышня. А в голове у нее все крутились строчки единственного заветного письмеца от Николя: «Моя милая Варенька, как мне не хватает тебя здесь… Как бы снова хотелось промчаться на лошадях рядом с тобой по лугу. Помнишь стог?» еще бы не помнить…

2. Граф

Кукушкин понял, что подумал Илья Михайлович о его намерениях, но не стал разубеждать. В голове у него роились смутные планы, однако он сам еще не знал точно, как использует девчонку. Варя была нужна ему не для себя.

Дело в том, что он был заядлым охотником. И хотя имение его было обширным, все портил чужой лесок, клином врезавшийся в его земли. И казалось Семен Семеновичу, что вся дичь с его земель стекает в тот лесок. Не раз предлагал он соседу хорошие деньги за него, но тот все отказывался. Избалован был Семен Семенович, ни в чем себе не отказывал, а тут вдруг на таком пустяке заело. Друзья и не подозревали, на какую обширную, саднящую рану сыплют соль, когда сожалели об упущенной дичи, сбежавшей в запретный лес. И ведь сосед тот, граф Воронцов, и не охотился вовсе.

Вот с помощью Вари и хотел он уговорить графа. А как именно, и сам еще не представлял. Он продумывал различные варианты, но всегда выходило, что сосед должен влюбиться или хотя бы сильно заинтересоваться Варькой. Это шло первым пунктом. Затем можно было дело повернуть по-разному: «Если откажется продавать лесок, не отдам Варьку. Если же согласится на продажу, подарю ее и расскажу всю правду. Если цену заломит большую, так и я за Варьку потребую много. Как же заставить его влюбиться? И что это девка так уж печалится? И обновкам не рада… Влюблена, небось, была в барского сынка. Ну, это время лечит. А как же соседа-то из дома вытащить? Вот тоже вопрос».

Сосед его, граф Сергей Иванович Воронцов, все детство провел за границей. Жизнь вел там веселую, в смысле амурных дел. С 14 лет Серж начал влюбляться. Пару раз обжегся, его избранницы вдруг предпочитали других, более богатых кавалеров, ему же отец выдавал довольно скудное пособие. Когда отец умер, графу пришлось вернуться в Россию, в имение, и разбираться с делами. И тут был приятно удивлен – он богат. Строгий отец не хотел баловать сына и оберегал его от охотниц за деньгами. Но жаль рано умер, сын еще не обрел необходимой твердости, не закалился.

Серж был довольно высокий, худой; нос слишком велик, скулы просто обтянуты кожей; слегка сутулился вроде. Сначала он никому не показался особенно привлекательным. Лишь сразу отметили красивые серо-голубые глаза, изящные брови и губы. Ему было тогда всего 21 год от роду. Молодой человек оказался пылким, влюбчивым, сходу влюбился в Полину С… Так случилось, что друзей в местном обществе он не успел завести, потому, некому было рассказать графу, что она собой представляет. Не нашлось ни одного доброхота, хотя о ней уж вся округа судачила. А может, он что – то знал, да поверил в великую силу своей любви. Ну не он первый так ошибается.

Полина жила в доме своего опекуна В.И… Опекун, человек веселый и добрый, но безалаберный, свои обязанности понимал только как управление имущественными делами подопечной, ни о каком воспитании речи не шло. Жена его была вздорной, болтливой и пустой женщиной, поэтому Полина оказалась предоставлена самой себе. У нее были очень хорошая родословная и состояние, по завещанию отца управлять им должен был ее будущий муж. Поэтому В.И. не спешил вывозить ее в свет, а когда старший сын стал поглядывать на девушку, очень даже это одобрил. Ободренный сынок усилил натиск и как-то даже неожиданно для себя получил все доказательства ее любви. Но потом выяснилось, что Полина доказала свою любовь и его младшему брату, и денщику отца, потом кому-то еще. Все выплыло. Хоть и жаль было приданого, но такой жены своим сыновьям В.И. не желал. К этому времени Полине уж было 25 лет. В.И. стал усиленно наверстывать упущенное – вывозить ее в свет. Товар, который берег для своей семьи, оказался подпорченным, и нужно было побыстрее сбыть с рук. Но это оказалось не так просто. Кто-то проговорился, слух просочился, и претендентов на руку наследницы пока не находилось.