Гриада - Колпаков Александр. Страница 30

Академик увлекся, стал вскакивать со стула, возбужденно жестикулируя и поминутно поправляя «телескопы». Я предпочитал молчать, с интересом наблюдая обитателей этого мира. Строгие, бесстрастные физиономии, спокойные позы, короткие отрывистые фразы, отдававшие металлическим звоном… Гриане были предельно уравновешенными «сухарями». Ни разу в течение многих часов я не заметил, чтобы кто-нибудь из них сделал лишнее движение, жест или выразил что-либо похожее на эмоции. От всего этого собрания веяло невыразимо торжественной скукой.

— Как вам удалось остановить наш астролет в пространстве и отбуксировать его на спутник? — спросил академик у Элца, который в продолжение всей беседы молча сверлил нас глазами, о чем-то упорно размышляя.

Услышав вопрос, этот неприветливый старик долго размышлял, взвешивая что-то в уме. Потом заговорил отрывистыми фразами, падающими, как удар молота:

— Огромная концентрация тяжелой энергии… перестройка структуры пространства в локализованном объеме… возникновение силового облака… Варьируя частоту и мощность распада мезовещества, мы передвинули ваш корабль на спутник.

— Мы можем посещать свой астролет? — вмешался в разговор я, так как с тревогой обнаружил, что «Урании» на крыше Трозы не видно.

Элц мельком посмотрел на меня:

— Аппарат находится в музее Кругов Многообразия.

— В музее?!! — разом воскликнули мы.

В мозгу лихорадочно пронеслись мысли, навеянные книгами фантастов: о вечном плене, о разумных, но бессмысленно жестоких существах других миров, о том, что придется навсегда распроститься с надеждой снова увидеть Землю…

— Вы не имели права распоряжаться чужим кораблем! — в бешенстве закричал я.

Элц даже не пошевельнулся, только его глаза вдруг засветились холодно-холодно, словно в них был абсолютный нуль температур. Я бесстрашно глянул в глубину его белесых зрачков, и мне стало не по себе. Какие-то непонятные, но отнюдь не доброжелательные мысли пробегали в этих чужих, неземных глазах.

Стремясь сгладить впечатление от моего резкого тона, Петр Михайлович перевел разговор на другую тему:

— Можно каким-либо образом сообщить о нашем пребывании на Гриаде человечеству Земли?

— Передать сообщение? — повторил Элц, все еще пронзительно разглядывая меня. — Конечно, можно. Но только… Какой в этом смысл?

Я почувствовал, что Петр Михайлович внутренне напрягся:

— Вы не хотите передать сообщение?

— Не в этом дело, — безжизненно улыбнулся грианин. — Всепланетный излучатель электромагнитной энергии отправит сигнал в любое время. Но ты сказал: до Земли девять тысяч двести парсеков, а это значит, что ваше сообщение получат только через тридцать тысяч лет. Есть ли смысл посылать?

— Вот как… — Петр Михайлович разочарованно потер переносицу. — А я предполагал, что вашей науке удалось преодолеть «световой предел» и овладеть скоростями передачи сообщений большими, чем скорость света.

— Что ты называешь скоростью света?

Самойлов долго и сложно объяснял грианину наше понятие о скорости света.

Элц снова усмехнулся:

— Неправильно выражаешь смысл этого свойства материи.

— То есть как это неправильно? — сказал академик тоном оскорбленного самолюбия.

— Ваша скорость света — лишь усредненное значение другой величины, которая называется скоростью передачи взаимодействия во всеобщем мезополе [Всеобщее мезополе — единое силовое поле Вселенной. Тяготение и электромагнетизм, по предположению ученых, являются различными формами проявления единого мезополя.]. Эта последняя скорость колеблется в некоторых пределах; одним из которых является скорость распространения тяжелой энергии.

— Нет, ты видел! — радостно обернулся ко мне Петр Михайлович. — Их представления почти совпадают с теорией тяготения, разработанной нами в Академии!..

Я с огромным интересом слушал Элца, ибо каждое слово грианина о всеобщем мезополе было для меня откровением. Да, вероятно, и для Петра Михайловича.

— Так вы не умеете передавать сообщения со скоростью больше скорости света? — еще раз переспросил Самойлов.

— Нет, еще не умеем. Хотя… есть возможность научиться такой передаче с помощью…

Элц внезапно умолк, словно спохватился, что сказал лишнее. В воздухе повисла тайна, которую он не хотел открыть нам. Правда, в тот момент я не обратил особого внимания на это обстоятельство, но оно четко всплыло в памяти впоследствии, когда мы встретились с метагалактианами.