Казнь Мира. Книга первая (СИ) - Трефилова Майя. Страница 11

— Да, парень… я, конечно, знал, что всё плохо, но чтоб настолько. Ты же не ребёнок, чтобы с деревянным учиться, — проворчал Ратибор, глядя, как Фео с усилием пытается удержать клинок на весу. — Думал, стойки тебе покажу.

— Я в последнее время плохо питался. Последние несколько месяцев… почти год. Да и раньше тяжести не поднимал, — пробормотал Фео, стараясь не смотреть в тёмные глаза настоящего воина.

— Да ладно тебе. Всё вы, магикорцы, неженки, — усмехнулся Ратибор. — Только вот ты им быть не хочешь. Из-за отца ли? Вот тебе ответ на твой вопрос: Гиддеон спас мне жизнь. Другой бы на его месте так не поступил, не стал бы рисковать своим положением. Гиддеона же оно не волновало в тот час. Ну, мне так рассказывали…

Ратибор пристально посмотрел на Фео, будто думал, говорить ли дальше, а тот молчал. Лишь одна мысль билась в его голове: «Он рвался к власти любыми путями и так рискует ей? Она ему не в радость. Из-за цены, которую он заплатил».

— Ну, что расслабился? Давай-ка разыграем бой!

До дома Фео еле дошел. Тело ныло, и он боялся, что не осталось на коже места, не покрытого синяками. Ратибор оказался тем ещё учителем. Смеясь, он каждую секунду наносил болезненные удары, пока Фео сосредочился на том, чтобы хоть как-то удерживать оружие. Разумеется, и речи не шло об отражении атаки, а тем более об инициативе. Фео хотелось только умереть, когда Ратибор, наконец, сжалился над ним. «На самом деле, неплохо для начала, — заметил он, помогая несчастному Фео встать на ноги, — рука твоя немного привыкла. Дальше будет проще».

Фео почти дополз до своей комнаты, как его окликнул Гиддеон.

— Что с тобой случилось? — в глазах его читался вопрос — не мальчишки ли намяли бока его сыну.

— Я… решил немного заняться собой. Привести себя в форму, так сказать. Перед учебным годом.

Наверное, большего бреда отец в жизни не слышал.

— Значит, ты решил снова учиться?

— Да… пусть будет да.

Взгляд Гидддеона потускнел. Вдруг Фео понял, что отец уже не молод: под его глазами лежали глубокие тени, а в золотых волосах нет-нет, да сверкнёт серебро. Ответ сына будто прибавил лет отцу.

— Надеюсь, это обдуманный выбор.

«Да что опять не так?!» — хотел воскликнуть Фео, но сдержался. Много он уже натерпелся из-за своей эмоциональности.

— Завтра тебя зачислят на курс, — сказал Гиддеон и ушёл, прежде чем его сын нашёл, что ответить.

Так Фео вновь стал учиться на магикорца, на этот раз усердно. В свободное время бегал к Ратибору, чтобы тренироваться на мечах и читать лекции. Иногда посмотреть или послушать приходила Митчитрия, но надолго не задерживалась. Мыслями была далеко, как и Фео, стоило ему только её увидеть. Даже её особое положение не смущало.

Ратибор показал Фео простые преобразования материи: из свинца — в олово, из меди — в латунь. Только металл в металл. Большим, как сказал, не владел. Фео, чей разум уже натренирован чтением заклинаний, алхимические формулы давались проще, чем Ратибору, однако с практикой всё выходило хуже. Точнее, никак. Фео не отчаивался, и продолжал попытки.

Настал день, когда Ратибор торжественно сообщил, что Митчитрия родила сына. Фео порадовался за молодых родителей, но в душе понимал, что пропасть между ним и возлюбленной выросла до размеров бескрайней.

— А как назвать, мы ещё не решили. Что предложишь? — резко спросил Ратибор, едва сообщил о своём отцовстве.

–Ну… Гиддеон, например.

— Слушай, а ты другие имена-то знаешь?

Всё-таки назвали Гиддеоном.

Пока Митчитрия нянчилась с маленьким Део, Фео учился. Преподаватели-магикорцы хвалили его за тонкую магию, а Ратибор — за владение мечом. Уже не так просто обидеть прежде пугливого юнца. Он ещё слышал про себя «безродный», но лишь издали. Даже сверстники не смеялись над Фео, потому что чувствовали — он окреп. Только в душе тлела тревога. Поспешный выбор часто казался неправильным, и потому, думал Фео, с алхимией ничего не выходит. Теперь он привязан к Магикору и его тонкой магии, но за всё время обучения Фео так и не смог ответить на вопрос — действительно ли он хочет того, что делает.

Чьи-то мерные шаги возвратили Фео из недр памяти. Магикорцы прошли мимо, бросив на него подозрительные взгляды. Неудивительно.

Магистр по-прежнему не звал, и Фео вновь задумался. Вчерашний день стал итогом всего, через что Фео прошёл за четыре года.

Уже восемнадцатилетним юношей он предстал перед комиссией и показал ей всё, на что способен: и невидимые путы, и короткую телепортацию, и ходьбу по воздуху. Магикорцы одобрительно кивали, и только Теврон источал злобу. Несколько раз повторил: «За лишний курс и свинья может научиться всему, что показывает этот переросток». Никто заведующему образовательным процессом не возражал, а одобрение постепенно сменилось равнодушным принятием. Фео начал волноваться: всё же от решения комиссии зависела не только его судьба, но и судьба отца. Наконец Теврон поднялся с места и объявил:

— Что ж, Феонгост, неплохо. Будь тебе шестнадцать, я, может, и поставил тебе высший балл. Однако ты, так сказать, имеешь преимущество перед своими одноклассниками, потому я назначу тебе ещё одно испытание. Принесите Осколок!

Фео едва устоял на ногах. В глазах потемнело, а аудитория закружилась. Когда он взял себя в руки, то понял, что остальные магикорцы испытали то же самое.

— Теврон, при всём уважении, так нельзя! — воскликнул его заместитель Иерофант. — Есть регламент…

— Когда Осколок забирал Гиддеон, кто-то из вас вспомнил про регламент? — Теврон злобно скалил острые мелкие зубы. — Что до мальчишки, то в его возрасте уже учатся работать с Зеркалом! Этот и так отстал!

Иерофант аж с места вскочил.

— Это опасно! Осколок нельзя давать неподготовленному!

Теврон тоже поднялся, и, не меняясь в лице, произнёс:

— Жаль, что Гиддеон не задавил тебя, как своего соперника! Много ты перечишь начальнику! Эй, — махнул он рукой, — несите Осколок.

Больше никто не спорил. Фео же объял ужас: Осколок Прошлого… Дар людям от разбитого, ослабленного Зеркала, впитавший в себя часть его былой мощи. Теперь он окажется в руках Фео, который понятия не имеет, что с ним делать.

«Доложите магистру», — донеслось до слуха Фео, и стало ещё страшнее.

Ожидание затянулось. Фео надеялся, что всё обойдется, но жуткая улыбка Теврона не давала покоя. Наконец в аудиторию вошел магикорец в белых одеждах — тот, кто постоянно работал со Временем. В руках он держал тёмную деревянную шкатулку, и совершенно спокойно передал её Теврону, который улыбнулся ещё противнее:

— Вот, — сказал он, открыв крышку и достав осколок зеркала шириной примерно в три пальца и длиной в ладонь, — твоё последнее испытание.

Фео подошёл и дрожащей рукой взял Осколок.

— Что мне с ним делать?

— Пусть Время воскресит тот день, когда Гиддеон подобрал тебя! Справишься — сдашь экзамен.

Если бы Фео в эту секунду показали разложившийся труп, он бы испытал меньшее отвращение, чем при виде Теврона. Как же мерзок был этот старикашка, и как Фео его ненавидел! Он сильно сжал Осколок, и по острым краям вниз потекли кровавые капли. Кто-то пролепетал:

— Теврон, а как же техника безопасности? Не меньше двадцати метров…

— Мальчишка ничего не сможет, тупые вы трусы!

«Прошу тебя Время, — взмолился Фео, — ведь ты не магикорцам принадлежишь, а всем людям! Прошу не ради себя, но ради отца, смилуйся не надо мной, а над ним!»

«Жаль, что Гиддеон не задавил тебя, как своего соперника», — пронеслось в его голове. Фео тяжело вздохнул. Сейчас приходилось быть собранным, как никогда. В голубых глазах по ту сторону зеркала читалось немое ожидание. «Время, тебе одному ведома истина, — продолжал Фео, — я в твоей власти».

Вдруг на зеркальной поверхности проступили колдовские руны. «Гронд Силин» — прочитал Фео. Вихрь времён.

— Вихрь времён! — крикнул Фео, вскинув руку с Осколком.

Зал поглотил белый свет, и на миг зрение Фео пропало. Когда вернулось, он увидел перед собой пристань и рыбацкие домишки. Речной поток проходил сквозь зелёные одежды, и Фео понял, что не воплотился в этом месте.