Беспросветное солнце Бажен (СИ) - "Северный Орех". Страница 18

Понимая, что надолго меня не хватит, я отстранился, пытаясь выровнять сердцебиение.

— Жень, хочу тебя. Сзади, — всего одна фраза, а мальчишка, улыбаясь, уже становится в коленно-локтевую, невольно показывая оттопыренные ягодицы и набухший вход, нащупывая тюбик со смазкой.

Я, наивный, думал передышкой и сменой позы немного оттянуть оргазм. Но от вида выгибающегося подо мной мальчика и интенсивных, ставшими более глубоких движений, меня повело, и счёт пошёл на секунды.

Я вытянул руку и аккуратно сгрëб в кулак почти высохшие Женькины волосы. Он прогнулся ещё больше и застонал так развратно, что у меня внутри что-то задрожало, откликаясь.

Я словно взглянул на нас со стороны — я стою на коленях и, придерживая тщедушного мальчишку за бедро, яростно вбиваюсь в него. А Женька выгнулся колесом из-за того, что я держу его за волосы, и яростно дрочит, часто-часто хлюпая лубрикантом. Безумно пошлая, прекрасно-развратная картина!

Я засадил Женьке до упора, по самые яйца, и с рычаньем выплеснулся в горячее нутро. Казалось, что моей спермы было просто огромное количество, и я бы не удивился, если бы из мальчишки еë натекла целая лужа.

В ушах зашумело. Захотелось упасть от накатившего облегчения и не шевелиться минимум до завтра, но Женька, хныкая, продолжал дëргать рукой, отчаянно желая кончить. Вот к чему приводит дроч перед сексом…

— Иди сюда, — стараясь не выходить из влажно хлюпающего зада, я подтянул Женьку к себе за плечи и взял в руку его член. — Давай, я? — Женька промычал что-то согласное и откинул голову на моё плечо.

Я сжимал его в своих объятиях, беспорядочно оглаживая его тело одной рукой, а второй широкими движениями скользил по члену, натягивая нежную кожу. Женька дрожал и что-то шептал, но я не понимал, что. Целуя его в ухо и посасывая мочку, я разобрал что-то вроде жалобного «Ещё!» и переспросил, щекоча его дыханием

— Что «ещë», Жень? Что мне сделать?

— Скажи… скажи ещё… — выдохнул мальчишка, задыхаясь.

— Что сказать?

— Что угодно! — его возбуждают разговоры в постели или ласки нежного уха? Да какая разница!

Я прижал мальчишку к себе и хрипло нашептывал всякие нежные глупости. Точнее, если бы я увидел эти фразочки о том, что Женька самый хороший, самый красивый, самый лучший и у меня встает на него каждый раз, когда я его вижу, в какой-нибудь книжке, то они показались бы мне плоскими и смешными. Но сейчас я понимал, что говорю правду. А главное, Женька задыхался от удовольствия и почти рыдал от стонов, приближаясь к своему оргазму.

— Кончи для меня, мой хороший! Я хочу почувствовать, как твоя горячая сперма заливает мою ладонь, — бормотал я, ощущая его пульсирующий член.

Крик наслаждения, с которым кончает семнадцатилетний мальчишка, содрогающийся в твоих руках, забыть невозможно.

Я беспорядочно выцеловывал каждый изгиб и поглаживал каждый выступ тела, пока его дыхание не выровнялось и мы оба не провалились в сон.

***

Я почувствовал щекотку сквозь сон и поморщился. Под веками плавали разноцветные круги. Поняв, что заснуть больше не удастся, я открыл глаза и сразу прикрыл их согнутой в локте рукой, защищаясь от щекотного луча солнца, светившего в окно.

Я нашарил телефон. До будильника ещё целых десять минут. Отлично! Настроение прекрасное, комнату заливает свет, а на улице, кажется, даже чирикают птички. По ходу, у меня обычное утро глубоко влюблëнного человека, и это прекрасно!

Я осторожно перевернулся на бок, подложил под голову руку и уставился на посапывающего Женьку. Свезëнная скула покрылась корочкой. Может, стоит чем-то намазать, чтобы быстрее заживало? Во сне Женька казался сущим ангелочком, кротким и нежным. Но я помню, как он вчера подмахивал, стараясь насадиться на меня полностью. Женька…

Блин, а может, взять на сегодня отгул? Я сколько лет работаю без косяков? Как робот, каждый день на работе, иногда даже на выходных. Ни одного больничного, ни дня без сохранения… А сегодня мы могли бы провести весь день вместе. Сходили бы прогуляться. Или в кино. Или просто посидели бы дома? Закажем пиццу, поставим фильм…

Словно почувствовав мой взгляд, мальчишка пошевелился, открыл глаза и посмотрел на меня расфокусированным взглядом.

— Доброе утро, — пробормотал он и нежно провёл ладонью по моему плечу, спускаясь на грудь.

— Доброе утро! — блин, надо как можно скорее почистить зубы. И до душа мы вчера так и не дошли…

— Тебе на работу? Надо вставать… Мы, вообще, не проспали? Сколько сейчас времени?

— Почти восемь, — улыбнулся я и наклонился, чтобы чмокнуть его в нос.

— Ого! Вот это мы поспали… А так и не скажешь, что восемь. Такая темень на улице!

Я озадаченно окинул взглядом залитую солнечным светом комнату. Лампочка, так и не выключенная вчера, поблëскивала золотистой искрой. Я спросонья туго соображаю, что ли?

— В смысле?

— Чего? А… Ну, я про то, что за окном темень такая, как будто ночь, а не восемь утра. Почти не видно ничего. Ну что, давай вставать, что ли? — и он лениво потянулся, задрожав в руках и ногах.

Секунда.

Целая секунда.

Целую секунду я ещё самый счастливый человек на земле.

А в следующий миг меня настигло жестокое понимание.

========== Часть 11. Солёная водопроводная вода ==========

Я не представлял себе реакцию человека, который только что понял, что он ослеп. Так же, как не представлял, чем ему помочь. Когда я постарался Женьке намекнуть, что в комнате более, чем светло, он резко сел на кровати и поднес к глазам растопыренные пальцы правой руки, то приближая их, то отдаляя. Больные глаза смотрели безучастно, без единой эмоции.

— Я не вижу. Я не вижу свою руку, — очень спокойно произнёс он. Настолько спокойно, что у меня все волосы на теле встали дыбом. Но Женька просто откинулся обратно на подушку и закрыл глаза. — Нет у меня, оказывается, полутора лет. Я не успел, — убито пробормотал он и, закрыв лицо ладонями, гортанно застонал в бессильной ярости. А мне почему-то вспомнились тоскливо воющие на луну волки.

Внезапно Женька убрал руки от лица и начал яростно молотить кулаками по дивану.

— Сука! Полтора года! Где?! Где они?! Прошло каких-то пять месяцев! Пять, сука, месяцев! Да что я такого натворил в своей никчëмной жизни, а? За что? — заорал он в отчаянии. Его лицо скривилось от злобы, но ослепшие глаза так же выражали полное равнодушие.

И этот крик наконец-то вывел меня из прострации. Я навалился на мальчишку, сдерживая его руки и начал легко целовать плечи и лицо. Как мне успокоить его? Чем утешить, если я не знаю всей картины, рисков и перспектив? Могу ли я обещать, что всё будет хорошо?

Дëрнувшись пару раз, Женька затих, его грудь тяжело вздымалась. В мрачном молчании прошло несколько ужасных минут. Я так и не смог найти нужных сейчас слов.

— Макс, могу я тебя попросить? — хрипнул почти ослепший фокусник. — Отвези меня, пожалуйста, домой. Я же на метро теперь не доберусь, — если вырвать эту фразу из контекста, то и не скажешь, что она принадлежит человеку, только что потерявшему один из органов чувств — настолько она безэмоциональна.

— Нет.

— Не хочешь? Кхм… Ладно, я понимаю. Извини. Я сам доберусь, — Макс, да ты просто гений переговоров!

— Я не про то. Сейчас мы с тобой поедем в больницу, а не домой. Нужно узнать, что случилось, а потом делать выводы. Адрес клиники помнишь? И паспорт у тебя с собой?

— Да. Да. Макс… Ты думаешь, есть надежда? — Женька повернул ко мне голову, смотря чуть выше моих глаз, а я тяжело сглотнул. Как я могу обнадëжить его, если сам обмираю от страха?

— Надежда всегда есть, — да, пожалуй, такой лояльный ответ будет лучше всего. — Жень, ты совсем ничего не видишь?

— Только размытые контуры и какие-то пятна. Как будто в темноте всë мимо летит и смазывается. Сложно объяснить, — отозвался он.

— Ясно. Кхм… тогда давай быстро в душ, позавтракаем, и я вызову такси до больницы. Идёт? — я встал с постели и пошёл к шкафу. Нужно сразу припасти на видном месте документы, кошелек, деньги, зарядку для телефона на всякий случай. Что ещё может потребоваться? А, и начальнику надо черкнуть смс, что я не приду сегодня. Оформлю день за свой счёт задним числом. Пофиг. Справятся без меня. Женьке я сейчас нужнее.