Золушки - Ульсон Кристина. Страница 29

Именно! Никто ведь не ожидал, что все так обернется. Не было никаких оснований предположить подобное. Или все-таки были?

Алекс тщетно пытался сглотнуть: в горле стоял ком. Он вдруг вспомнил о своих детях и дрожащими пальцами набрал домашний телефон дочери, Виктории. Она взяла трубку после пяти гудков, и Алекс сразу понял, что разбудил ее.

— Как я рад слышать твой голос! — хрипло сказал он.

Виктория, уже давно смирившаяся с тем, что отец частенько звонит ей в неурочный час, была немногословна и даже не поинтересовалась, почему папа вдруг решил позвонить ей в такую рань. Знала по опыту: рано или поздно он сам расскажет, что случилось, — наверное, при следующем разговоре.

Алекс с облегчением улыбнулся и положил телефон в карман.

Когда-то он в глубине души мечтал, как и многие родители, чтобы кто-нибудь из детей пошел по его стопам, ну или хотя бы в том же направлении, но его мечтам было не суждено сбыться.

Виктория стала ветеринаром. Алекс долго цеплялся за слабую надежду, что интерес к лошадям приведет ее в конную полицию. Но после выпускных экзаменов в школе он сразу понял, что это, мягко говоря, маловероятно.

Он, собственно, не возражал: ведь когда-то комиссар и сам выбрал не то поприще, которое прочили ему родители. Но вдруг Виктория, внешне просто копия матери, внутренне окажется похожей на отца? Хоть все вышло и не так, как он предполагал, Алекс все равно просто раздувался от гордости, думая о ней. Дочери, однако, он свои чувства демонстрировал куда реже, чем стоило бы. Иногда он замечал в ее уверенном взгляде беспокойство и немой вопрос.

— Ты доволен мной, папа? — шептал беззвучный голос. — Ты доволен тем, кем ты меня сделал?

Снова ком в горле. Он настолько ею доволен, что само это слово не очень уместно. Слишком банальное.

Алекс напомнил себе, что вообще-то он доволен обоими детьми: и Викторией, и ее младшим братом Эриком. Сын, вечный искатель… Алекс понимал, что это было слишком сурово — окрестить своего младшего вечным искателем, когда тому еще не исполнилось двадцать пять, но, честно говоря, он не мог себе представить, что Эрик когда-нибудь остепенится. Всерьез. С его-то образом жизни.

Когда Эрик закончил школу, Алекс надеялся, что сын найдет себя на военной службе. Вообще-то Алексу не хотелось, чтобы сын становился военным, но раз Эрик так решил, то комиссар не собирался вмешиваться. Вскоре сын бросил военное училище и захотел стать летчиком. Непостижимым образом парню удалось поступить в какое-то летное училище в Сконе. Потом он опять передумал, и, к неописуемому удивлению родителей, бросил учебу и уехал в Колумбию. Там он зажил с женщиной, с которой познакомился на вечерних курсах испанского. Она была на десять лет его старше и только что ушла от мужа. Алекс и Лена растерялись, но позволили сыну уехать без долгих обсуждений.

— Все равно она ему скоро надоест, — неуклюже пыталась успокоить его жена, но комиссар лишь беспомощно разводил руками.

Сын иногда писал письма, иногда звонил, но в основном новости родители узнавали от Виктории. С той женщиной он и правда быстро разошелся, но, что неудивительно, вскоре нашел себе другую и в Швецию так и не вернулся. С его отъезда прошло уже два года, и за все это время они с Алексом ни разу не виделись.

«Надо съездить к нему, — подумал Алекс, сидя в такси, — показать ему, что мы скучаем. Тогда, возможно, он вернется домой и мы не потеряем его окончательно».

Комиссар рассеянно взглянул в окно — на небе сияло солнце. Во рту у Алекса пересохло: ужасно начинается лето, хуже не придумаешь.

Петер Рюд стоял перед домом Сары Себастиансон под непривычно яркими лучами солнца. Чувствовал он себя отвратительно. По телу бежали мурашки. В голове отдавались вопли и рыдания Сары Себастиансон. Несчастная женщина, думал он. Петер не мог, не желал, отказывался даже думать о том, что нечто подобное может случиться и с ним. Его дети никогда не пропадут! Это его дети, и больше ничьи! Он поклялся всем святым, что впредь будет уделять им больше внимания.

За его спиной распахнулась дверь, Петер вздрогнул. На улицу тихо вышел отец Сары Себастиансон. Петер мог поклясться, что мужчина постарел за какие-то пятнадцать минут с того момента, как Петер с пастором вошли в дом. Пряди седых волос безжизненно свисали вниз, во взгляде плескалось такое отчаяние, что Петер старался не смотреть ему в глаза. К тому же было до смерти стыдно, что сейчас снова придется вызывать такси — сесть за руль он пока что не решался.

— Скажите, — внезапно заговорил мужчина, успев первым нарушить тишину, — скажите, есть ли хоть какой-то шанс, что та девочка окажется не нашей малышкой?

Петер нервно сглотнул, чувствуя, как сводит живот, и увидел, что по щекам мужчины текут слезы.

— К сожалению, вряд ли, — охрипшим голосом ответил он. — Мы практически стопроцентно установили личность по фотографиям. Да еще и обритая голова… к сожалению, мы уверены, что это она. Однако, — глубоко вздохнув, продолжал он, — только вы можете опознать тело.

Отец Сары медленно кивнул. Слезы, как огромные капли дождя, падали на его свитер и расплывались темными пятнами; казалось, от их тяжести он горбится все больше и больше.

— Мы с мамой с самого начала знали, что ничем хорошим это не кончится, — прошептал он.

Петер подошел поближе и засунул руки в карманы, но тут же спохватился и вытащил обратно.

— Знаете, — пробормотал мужчина, — Сара — наша единственная дочь. Когда она познакомилась с ним, мы сразу, сразу почувствовали, что это добром не кончится! — Голос его задрожал, и мужчина отвел взгляд. — Она познакомила нас, и я в тот же день сказал маме, что это неподходящий мужчина для нашей девочки… Но они были так влюблены! Вернее, она была так влюблена! Хотя он почти сразу стал измываться над ней, а о его ведьме мамаше я вообще молчу…

— Но в полицейских отчетах сказано, что он стал избивать ее через несколько лет после свадьбы, разве не так? — нахмурившись, спросил Петер.

— Да, поначалу он действительно не бил ее, — покачал головой отец, — но измываться над человеком можно по-разному! Например, у него всегда были другие женщины, практически с самого начала. Он мог исчезнуть и где-то пропадать весь вечер или все выходные. А она всегда прощала его. Раз за разом. А потом родилась Лилиан, и Саре было уже некуда деваться…

Казалось, что воздух внезапно стал более плотным, мужчине стало тяжело дышать, его била дрожь. Он вздохнул, и слезы еще быстрее заструились по щекам.

— Когда на свет появилась малышка, мы решили, что теперь все наладится. Друзья поздравляли нас, но… теперь начался новый кошмар. Отступать было некуда, и хорошо закончиться это просто не могло…

— Вы полагаете, — осторожно начал Петер, — что Габриэль Себастиансон может иметь какое-то отношение к тому, что случилось с Лилиан?

Пожилой мужчина поднял глаза и посмотрел Петеру прямо в глаза.

— Этот человек — исчадие ада, — произнес он усталым, но твердым голосом. — Его желание навредить Саре и причинить ей боль не знает никаких границ! Никаких!

Он пошатнулся, но Петер успел подхватить его, и мужчина повис у него на руках, плача, словно ребенок.

В следующий миг Петер уже ехал прочь из центра города в фирму, где работал Габриэль Себастиансон. Полицейскому пришлось сглотнуть несколько раз, чтобы самому не расплакаться. Потом он вдруг спохватился, что так и не позвонил Ильве.

Он сжал в кармане мобильный — плохо, очень плохо! Но теперь ей просто-напросто придется подождать, Петер и так опаздывает на встречу с коллегой Габриэля Себастиансона.

Мартин Эк встретил его у главного входа в компанию «СатКом». Петер сразу заметил, что тот встревожен и напуган. Вообще-то Петер не считал себя большим знатоком человеческих душ, но Мартин Эк явно волновался, и волновался неспроста.

— Спасибо, что так быстро приехали. — Мартин Эк пожал ему руку.

Петер отметил, что ладони Мартина вспотели и мужчина попытался потихоньку вытереть их о брюки. Как мило…