Золушки - Ульсон Кристина. Страница 30

До лифта они дошли молча, и, лишь нажав кнопку этажа, где находились кабинеты руководства, Мартин Эк заговорил. Видимо, маленькое пространство лифта показалось ему более надежным местом для разговора с глазу на глаз, предположил Петер, искренне надеясь, что от него самого не несет перегаром.

— Сегодня утром я зашел в его кабинет, — начал Мартин, глядя прямо перед собой. — Мне понадобился важный квартальный отчет, но дозвониться до Габриэля мне не удалось. Я несколько раз звонил — и все впустую!

Мартин словно оправдывается перед ним, что зашел в кабинет коллеги. Зря это он, подумал Петер.

— Понимаю вас, — заверил он Мартина, когда с облегчением вышел в коридор из тесного лифта.

Мартин немного успокоился и, стараясь не привлекать лишнего внимания, проводил Петера в свой кабинет. Полицейский заметил удивленные взгляды сотрудников и подумал, не стоит ли представиться всему персоналу, но решил, что с этим можно подождать.

Закрыв за собой дверь, Мартин вежливо предложил ему присесть, сам сел напротив и, нервно барабаня пальцами по столу, откашлялся.

На стене за его спиной висело множество фотографий в ярких рамках, от которых веяло теплом и гармонией. Петер прикинул, что у Мартина, судя по всему, трое детей, все младше десяти лет, и чудесная жена. Если верить фотографиям, семейная жизнь Мартина Эка складывается как нельзя лучше и он настолько любит свою жену, что ему приятно каждый день смотреть на ее фотографию. Петер сразу как-то съежился, почувствовав себя паршивой овцой и недостойным мужчиной. Кстати, у Алекса в кабинете тоже висит много семейных фотографий…

— Значит, захожу я к Габриэлю в кабинет за отчетом, — вновь заговорил Мартин Эк, и Петер встрепенулся. — Мы имеем на это право в случаях крайней необходимости, а наш начальник недвусмысленно дал мне понять, что ситуация именно такова.

Петер нетерпеливо кивнул, делая ему знак продолжать.

— Отчета я не нашел: поискал в его сейфе — важные документы у нас хранятся в специальных сейфах, ключ от которых находится у администратора… — Менеджер смущенно замолчал. — Не обнаружив отчета, я решил, что он наверняка сохранил рабочую версию на компьютере и решил распечатать. — Мартин, заерзав на стуле, заслонил собой семейные снимки, и Петер вздохнул с некоторым облегчением. — Вот тогда-то я и наткнулся на эти фотографии, — тихо прошептал Мартин. — Хотите сразу посмотреть?

Петер успел перемолвиться об этом с Алексом: если фотографии содержат нечто противозаконное, крайне важно правильно обращаться с компьютером, чтобы дело нельзя было обставить так, будто полиция противозаконными способами добыла информацию о том, что хранится на винчестере Габриэля Себастиансона. Однако, если информация поступила от третьего лица, Петер вполне имеет право ознакомиться с ее содержанием. Чутье подсказывало Петеру, что фотографии вряд ли придутся ему по душе.

— Вы не хотели распространяться о фотографиях по телефону, — медленно произнес он, — но, возможно, сейчас вы все-таки скажете мне, о чем идет речь, а потом взглянем на них?

Мартин Эк заерзал еще сильнее и покосился на стоящую на столе фотографию младшей дочки. Он откашлялся, побледнел, посмотрел на Петера невидящим взглядом и прошептал:

— Детская порнография!

Фредрика Бергман быстро ехала из города в сторону Флемингсберга. Интересно, превышает ли она служебные полномочия? Алекс попросил ее сделать совершенно конкретную вещь: встретиться с ближайшими родственниками и друзьями Сары Себастиансон и побеседовать с ними, в первую очередь с Теодорой Себастиансон, а также выяснить, как они связаны с городом Умео. И уж точно он не просил ее ездить в Флемингсберг на станцию, которая никого из следственной группы, кроме Фредрики, не интересовала.

Однако девушка направилась именно туда.

Припарковавшись у здания прокуратуры в двух шагах от вокзала, Фредрика вышла из машины и огляделась. По другую сторону железной дороги высились пестрые многоквартирные дома — в таких Фредрика бывала разве что в студенческие времена. Рядом с жилым кварталом, судя по указателю, находилась больница. При виде этого указателя сердце у девушки екнуло, она тут же вспомнила о Спенсере.

«А ведь я могла потерять его, — подумала она, — могла остаться одна!»

Направляясь к зданию вокзала, Фредрика на ходу сняла куртку и закатала рукава блузки — становилось жарко. Последнее время она почему-то гораздо больше думала о Спенсере, а не об отправленной заявке на усыновление ребенка. Образ Спенсера преследовал ее днем и ночью. У Фредрики земля покачнулась под ногами. Что это — она себе просто навоображала или за это лето их отношения действительно изменились? Они стали встречаться чаще и… как-то по-другому.

Однако, что именно изменилось, ей и самой было неясно.

«Мы встречаемся уже десять лет, все это время мне удавалось смотреть на вещи реально и не предаваться фантазиям, — думала Фредрика, — к чему же вдруг усложнять то, что на самом деле очень просто?»

Войдя в здание вокзала, Фредрика осмотрелась: к каждому перрону спускались эскалаторы, самые дальние вели на первую платформу, где останавливались поезда дальнего следования северного направления. Вероятно, по этому эскалатору бежала Сара Себастиансон, опаздывая на поезд, подумала Фредрика.

Она подошла к пригородной кассе рядом со второй и третьей платформами, показала девушке-кассиру свое удостоверение, представилась и кратко изложила суть дела. Девушка в крошечной будке тут же встрепенулась. По взгляду Фредрики она поняла, что к вопросам полицейской стоит отнестись серьезно.

— Вы работали во вторник? — спросила Фредрика.

К ее радости, девушка кивнула, значит, много времени расспросы не займут.

— Вы, случайно, не видели в течение дня женщину с больной собакой?

Девушка нахмурилась, задумавшись, но вскоре закивала:

— Да, точно! Конечно, видела! Такая высокая и худая, с большой немецкой овчаркой?

У Фредрики заколотилось сердце, она припомнила Сарино описание женщины из Флемингсберга.

— Да, — ответила она, стараясь не выдать волнения. — Словесный портрет совпадает. Что именно вы заметили? Помните ли вы, в котором часу она была здесь?

— Конечно, помню, — торжествующе улыбнулась девушка, напомнив Фредрике ассистента полиции, который встретил их с Алексом на Центральном вокзале, когда стало известно об исчезновении Лилиан. — Я видела по телевизору новости о пропавшей девочке, — сказала вдруг кассирша. — Девушка с собакой пришла как раз в тот момент, когда прибыл поезд из Гётеборга и стало ясно, что он отправится с опозданием. Я запомнила, потому что это я помогала маме девочки дозвониться до проводников.

Отлично, подумала Фредрика и улыбнулась.

— Куда собиралась ехать та девушка? — спросила она. — Вдруг вы случайно запомнили…

— Та, с ребенком? — растерянно посмотрела на нее кассирша.

— Нет, девушка с собакой, — терпеливо пояснила Фредрика.

— Не знаю, она сразу спустилась на платформу, наверное, встречала кого-то. Спросила у меня, на какой путь прибывает поезд из Гётеборга.

— Ясно, — быстро сказала Фредрика, — и что было дальше?

— Ну, я сразу заметила, что с собакой что-то неладно, — рассказывала девушка. — Она едва держалась на ногах, почти что висела на поводке. Девушке приходилось пинками гнать ее перед собой. Они спустились вниз по эскалатору, а потом девушка закричала. Ну та, с собакой… А потом через минуту она поднялась наверх с той, рыжей женщиной — та помогала ей. Сначала я решила, что они знакомы, но тут поезд тронулся, рыжая женщина в панике закричала и бросилась на платформу. Она все время кричала: «Лилиан!»

У Фредрики внутри все сжалось, она откашлялась и спросила:

— А девушка с собакой?

— Затолкала овчарку на тележку, которая стояла вон там, и ушла, — ответила кассирша, махнув в сторону стеклянных дверей.

Фредрика посмотрела в ту сторону — тележки не было.

— Вообще-то я раньше никогда эту тележку не видела, — добавила кассирша, — подумала, что, наверное, ее почтальон забыл, ну или что-нибудь такое… Ну да ладно, в общем, тут я поняла, что они не знакомы — девушка с собакой и рыжая. А та девушка с собакой вернулась одна, поэтому я решила, что тот, кого она встречала, не приехал и она заторопилась домой, собаке-то плохо совсем… Хотя ей с самого начала было нехорошо.