Противоестественно (СИ) - "Shamal". Страница 43

========== Эпилог 2 ==========

Произношу себе: «Доверяй. Доверяй. Доверяй» и, благодаря такой нехитрой манипуляции над сознанием, вдруг засыпаю.

Засыпаю так крепко, что даже умудряюсь закутаться в одеяло и подтянуться повыше, к подушке Замечаю все это только тогда, когда с меня это одеяло начали настойчиво стягивать.

Еще толком не раздуплившись, сдавленно мычу, уткнувшись носом в подушку, отдаленно слыша тихий шелестящий смех, а потом чувствую поцелуй в оголившееся плечо, спину, поясницу…

— Макс! — возмущенно рычу, когда губы племянника касаются ягодицы. Хочу выкрутиться, но сильные руки вдруг хватают меня за бедра и придавливают к кровати, не позволяя двинуться.

— Тише, не шевелись! — повелительно просит он и разводит мои ноги в стороны. А потом горячим языком проводит по распаленной сексом дырке…

Выгибаюсь в пояснице, невольно прижимаясь к нему еще ближе. Сон как рукой снимает, я мгновенно включаюсь в процесс.

Макс одобрительно звонко ударяет меня по заднице, крепко сжимая пальцами, вылизывает с таким рвением, что я не знаю, куда деться от стыда и удовольствия. Член неприятно трется между моим животом и простыней, и я не выдерживаю:

— Пожалуйста, давай!

— Что? — притворно удивляется племянник, а потом прикусывает нежную кожу на внутренней стороне бедра.

— Трахни меня уже! — прошу на грани слышимости, прошу, заведомо зная, что пожалею о своем решении. Третий раз — это многовато.

Макс замирает на секунду, касаясь губами места укуса, а потом произносит несколько неуверенно:

— Может, ты меня? Хочешь?

Замираю, пытаясь осмыслить вопрос. Я — его?

— Нет, — наконец-то выдыхаю и прогибаюсь в пояснице, насколько хватает гибкости, выставляю свою чертову похотливую задницу, надеясь, что Максу понравится это, и он перестанет фонтанировать странными идеями.

Кажется, у меня получается. Он удовлетворенно рычит, до синяков впиваясь пальцами в мои бедра, царапая ногтями струящиеся по ногами татуировки, а потом подтягивается выше, поднимаясь поцелуями по прежнему маршруту, пока не достигает шеи. Отодвигает назад мои кудрявые волосы, касается губами мочки уха, а я достаю с прикроватного столика смазку и презервативы.

Секунда, две, три, десять — и он медленно входит в меня.

Это до безумия остро, и я невольно напрягаюсь. Макс чувствует мою боль, а потому не делает резких движений, пока я сам не подаюсь навстречу.

Вздергивает мои бедра выше, заставляя встать на колени, но при этом прижимая за плечи к кровати, ставя в позу покорности, и я подчиняюсь его воле. Хватаюсь руками за изголовье кровати, еще сильнее расставляю колени и максимально прогибаюсь в спине. Последний год племянник таскает меня с собой на стадион побегать и позаниматься воркаутом, работая моим персональным тренером, и я наконец-то понимаю, что могу действительно похвастаться своим телом.

— Ты просто охеренный, — шепчет Макс, двигаясь в одном изматывающем темпе. Он знает, что я болтаюсь на грани боли и удовольствия, и не переступает эту грань. Он осторожен, он контролирует себя, не экспериментируя со сменой угла проникновения и интенсивностью. Он…

— О, боже! — вскрикиваю, когда понимаю, что уже вот-вот кончу, даже не прикоснувшись к себе. Член трется головкой о простыню, и это тоже ощущается остро, но все чувства давно перекинулись на другую часть тела, для секса, в общем-то, и не предназначенную.

Я болтаюсь в подвешенном состоянии какое-то время, и у меня начинают сдавать нервы, терпение не железное, и я в шаге от того, чтобы обхватить член рукой и довести дело до конца, но, стоит такой мысли просто промелькнуть в голове, как Макс рычит:

— Не смей!

И этот приказ, эти громовые властные нотки в родном голосе буквально бьют меня в живот. Я кончаю, и Макс вместе со мной, сжав пальцами талию.

Мы обессиленно падаем на кровать, не размыкая объятия. Простыню теперь в стирку, нас — в душ, мозг — в мусорку. Потому что в присутствии друг друга мы им не пользуемся.

…Иначе зачем затевать неприятный разговор сразу после секса, ломая тем самым блаженную негу?

— Ты поговорил с отцом?

Макс вздыхает.

— Поговорил.

— Надеюсь, в спокойном тоне? Или как обычно?

Он загадочно улыбается, привстает, чтобы дурашливо чмокнуть меня в нос, а потом вдруг садится на кровать и тянет на себя, заставляя встать. Стараюсь не морщиться от боли в многострадальной заднице и послушно поднимаюсь на ноги.

— Что?

— В душ, — он тоже ловко вскакивает с кровати и начинает стягивать постельное белье. — Иди в душ, а потом поедем гулять.

Молча выполняю то, что он просит. Мне, конечно, хотелось бы сегодня весь день поваляться с ним в постельке, посмотреть фильмы, заказать доставку еды на дом или приготовить что-то вместе, ведь из-под ножа Макса даже рагу из голубей и подорожника может стать изысканным ресторанным блюдом, но я молча иду в душ.

Нет, нельзя. Нужно двигаться. Во-первых, если мы останемся дома, то могу дать почти стопроцентную гарантию, что нас ожидает еще один секс, а уж этого я точно не переживу, а во-вторых, я должен учитывать то, что Макс — гребанный экстраверт и просто молодой парень, которого нельзя запирать в квартире.

Уже в душе провожу рукой между бедер, замечая на пальцах следы крови. Что ж, ожидаемо. Смываю все это поскорее, чтобы Макс не заметил, мою голову, чищу зубы, долго размышляю о том, стоит ли бриться, и в итоге решаю, что это ни к чему. Максу нравится моя борода…

Выхожу из душа, повязав полотенце на бедрах, и замечаю на кровати подготовленную для меня одежду. Светлые зауженные джинсы мои, футболка — тоже, а вот куртка совершенно точно принадлежит племяннику.

— Надевай, — перехватив мой взгляд, уверенно произносит он и, подойдя ближе, целует в губы, — тебе пойдет.

Киваю, прижимаюсь плотнее и, прикрыв глаза, целиком и полностью погружаюсь в поцелуй.

Макс ведет рукой по моей спине ниже, к талии, считая пальцами позвонки, а потом с обреченным вздохом отстраняется.

— Давай, нужно собираться. Я в душ, а ты одевайся…

И он уходит в ванную комнату, а я натыкаюсь на сваренный Максом кофе. Кофе в моей чашке — значит, для меня.

Улыбаюсь, делаю глоток крепкого напитка и начинаю медленно одеваться. Я никогда не примерял его одежду. Раньше она мне была широковата в плечах, но теперь, кажется, в самый раз.

Замираю перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон. Нашивки на груди и вышивка на спине придают куртке какой-то бунтарский вид, но Макс угадал: образ она дополняет просто великолепно. Перекидываю еще влажные, уже скрученные кудряшками волосы на другую сторону, но они слишком короткие, не держатся, падают обратно, обрамляя мое лицо темным нимбом.

Скольжу взглядом по своим ногам, поворачиваюсь боком, оценивая себя так, как, возможно, оценивает Макс. Я его завожу, я ему нравлюсь. Хорошо ли это?..

Он делает меня лучше, да. Вытягивает из трясины, из депрессии. Я больше года не пью таблетки, хотя все еще посещаю психотерапевта раз в месяц. У меня нет зависимостей, я работаю, я вижусь с друзьями, я искренне счастлив и способен любить без болезненной привязанности. Любить родного племянника, да, но любить.

Кусаю губы, глядя на свое отражение в зеркале, а потом замечаю над воротом футболки лиловый засос.

— Блять, ну Макс! — возмущенно рычу, проводя пальцам по шее.

— Да? — Макс материализуется за моей спиной будто из ниоткуда. Хватает за горло, заставляя откинуть голову назад, смотрит в глаза и смеется: — Ух ты какой сердитый!

— Я же просил без засосов!.. М-м…

Он не дает договорить. Грубо сжимает пальцами волосы, целует в губы с такой страстью, что я невольно задыхаюсь, отчаянно цепляюсь руками за воздух и напрочь забываю о своем возмущении. Пусть ставит засосы. Пусть показывает, кому я принадлежу…

Макс вжимается уже крепким членом мне в задницу, и я понимаю, что это надо заканчивать.

— Стой… стой! — шепчу, выкручиваясь из хватки. Племянник неудовлетворенно рычит, но отпускает, отходит на шаг назад, закрывая лицо ладонями. А потом хрипло смеется.