Мне больше не страшно (СИ) - "Ash Esti". Страница 7

Когда вечер плавно перетёк в ночь, терпение начало потихоньку лопаться. Антон спрятал подушку и одеяло в шкаф, чтобы по ним не топтались чужие студенческие ноги, и вышел из комнаты в коридор, только чтобы не видеть того ужаса, что творился там. Под ужасом он подразумевал то, что девчонки умудрились залезть на стол и танцевать там впятером, а парни свистели и аплодировали им. В коридоре было нисколько не тише, отсюда доносились довольно шумные застольные разговоры из кухни. Антон заглянул туда, отметив, что совершенно шальной Ромка сидит во главе стола и пытается доказать, что сопромат – полное говно и его давно надо отменить во всех вузах.

Ещё раз оглядевшись, парень заметил тёмную гитару со светлой окантовкой, сиротливо лежащую поверх плиты без чехла и без хозяина. Антон пересёк кухню, чтобы забрать её, как гитара тут же перекочевала в руки какому-то пьяному студенту со второго курса. Держал он её так, что было непонятно, то ли он собирается на ней играть, то ли треснуть ею кого-нибудь из студентов.

Хоть и с матом, но всё же Антон был услышан и бесцеремонно забрал гитару в свои руки под опасливый взгляд студента-второкурсника. Чехол обнаружился на полу, на нём остались следы от чьих-то тапочек.

«Пиздец! Разве можно так относиться к своим вещам?!»

Он оглядел гитару:

— Ну, пойдём, поищем твоего хозяина.

Хозяин обнаружился в конце коридора у окна, судя по всему не один. Чтобы убедиться, Антон щёлкнул выключателем, тёмный коридор в мгновение осветился светом люминесцентной лампы, она слегка потрескивала и свет подрагивал. Да, это был Воскресенский, и он тут же защурился от яркого света, на шее у него повисла какая-то блондинка. Чем они были заняты в общем-то не оставляло простора для фантазии. Как жаль, что от внезапного света эти двое не разбежались как тараканы, те самые, что обитают у них в секции на кухне. Сейчас бы не пришлось что-то говорить.

— Кажется, я помешал продолжению рода человеческого. Нет мне прощенья, — он усмехнулся и показал на гитару, — Это я, кстати, конфискую. А вы не отвлекайтесь.

Антон снова щёлкнул выключателем, погружая коридор в темноту, и повернул назад к лестничному пролёту. Куда податься, он не знал, поэтому бездумно спустился на первый этаж и доплёлся до вахты. Баба Маша прикорнула на маленьком диванчике под звуки телевизора, показывающего какой-то индийский фильм. Парень уселся неподалеку на скамейку и стал отряхивать чехол и запихивать туда гитару.

— Он тебя бросил, старушка, ты ему не нужна. Твой хозяин занят более интересными делами, — приговаривал Антон, застёгивая чехол. — Да что это за хозяин, что бросает тебя, где попало? Теперь будешь моя, уж я-то точно не позволю, чтобы тобой разбивали тупые головы тупых студентов.

Слева послышался смешок, и Антон оцепенел, но, когда разглядел знакомое лицо, скулы и подбородок в темноте коридора, то быстро взял себя в руки:

— Хм, ты быстро справился, — увидев в удивлении вскинутые брови Воскресенского, уточнил, — с продолжением рода.

— Называй вещи своими именами, — он пристально вглядывался в лицо Антона, будто пытаясь, что-то увидеть.

— Хорошо, ты быстро справился с… траханьем девчонки. Так лучше? — Антон поднялся со скамейки и попытался уйти, правда, сам не знал куда податься, в комнату возвращаться точно не хочется. Настроение было наиотвратительнейшее и не хотелось никого видеть в районе километра от себя, тем более Воскресенского.

Но, как оказалось, тот не собирался его отпускать. Он порывисто притиснул Антона, приставив одну руку к стене, а другой вцепился в чехол:

— Куда это ты собрался? Ты кое-что забыл.

— Например, дать тебе в морду? — прошипел Антон.

— Как насчёт того, чтобы просто дать мне, м? — хрипло прошептал Воскресенский, чуть ли не утыкаясь носом в светлые волосы на макушке.

Антон замер, осознав смысл слов, и мгновенно залился краской. Что, блять, этот придурок несёт?

«Он пьян», — подумалось ему.

— Пусти! — Антон попытался отпихнуть парня, но тот лишь сильнее притиснул его к стене и склонился к нему так, что его лицо было совсем близко, Воскресенский шумно выдохнул, и щёку опалило горячим дыханием.

— Отдай гитару.

— Только когда протрезвеешь, — выдал Антон.

— Оке-е-ей, — лениво протянул он и нехотя отпрянул. — Мне всего лишь нужно на свежий воздух, и я буду стёкл как трезвышко.

— Ты ведь знаешь, что она не пустит тебя на улицу, — озадаченно предупредил его Антон, видя, как тот уверенно направляется прямиком к вахтёрше.

Но Воскресенский не стал будить бабу Машу, вместо этого он легко перегнулся через ограждение и снял со стенда какой-то ключ.

— Идём за мной, — он кивнул Антону и направился вглубь тёмного коридора к лестничной площадке.

Парень прошагал за Воскресенским до его комнаты, пока тот возился с ключом, он спросил:

— Нахрена ты меня привёл в свою комнату?

— Мы ещё не пришли, мне просто нужно кое-что забрать.

Когда Воскресенский вышел с курткой в руке, Антон стал смутно догадываться, куда он его ведёт. Неужели хочет спуститься на улицу по простыне? Но когда они минули второй, а затем и третий этаж, Антон понял, что ошибался и терялся в догадках. И вот они поднялись на последний пятый этаж, здесь проживали старшие курсы и даже некоторые преподаватели, парню стало не по себе.

— Что ты задумал, Воскресенский?

Тот лишь обернулся и бросил пронзительный взгляд на Антона:

— Моё имя Денис.

— Хорошо. Что ты задумал, мудак?

Тот лишь усмехнулся и, приблизив своё лицо, прошептал:

— Увидишь.

И вот они стояли в конце коридора пятого этажа, Антон тупо смотрел перед собой, видя железные прутья ступенек, ведущие к запертому люку на потолке, затем обернулся к Денису:

— С ума сошёл?! Она же тебя с потрохами сожрёт, когда узнает, что ты у неё спер ключ!

— Не «когда», а «если». И она не узнает.

Он поднялся по лестнице, повозившись с замком, а затем раздался протяжный скрип открывшегося люка.

— Всегда мечтал побывать на крыше общаги, — радостно изрёк Воскресенский.

Вид с крыши общаги открывался хоть и не захватывающий дух, но вполне шикарный. Ночной город блестел огнями и, похоже, никогда не спал. Осенний ветер трепал волосы, поэтому, наброшенная на плечи куртка Воскресенского, была как нельзя кстати. Антон приблизился к краю, глянув вниз, и голова сразу же закружилась, он слегка пошатнулся. Денис придержал его за плечи.

— Э, не подходи, я не хочу соскребать тебя с дороги, — с этими словами он подтолкнул парня к находившейся поблизости решётке воздуховода, чтобы тот присел.

Сам остался стоять рядом, вглядываясь вдаль и поднося дымящуюся сигарету слишком часто, делая глубокие затяжки. Антон уставился на тёмно-каштановые волосы, почти выбритые на затылке и длинную челку, что трепал ветер, в темноте волосы казались почти чёрными.

— Я не оставлял её, я просто вышел ненадолго и … — донёсся хриплый голос Воскресенского.

— Если оправдываешься, то делай это не передо мной, а перед ней, — Антон снял с плеча ремень чехла и положил гитару на колени.

— Ленка… та девчонка, она сама повешалась на меня…

— Мне плевать, — перебил его Антон.

— И я с ней не траха…

— Я же сказал, что мне плевать! — рявкнул он, теряя терпение.

Воскресенский повернулся к нему, выкидывая окурок в сторону:

— Спасибо, что забрал её, — он протянул руку, — Позволишь?

Антон кинул взгляд исподлобья и недовольно фыркнул:

— Забирай.

Денис взял в руки гитару и уселся рядом:

Я свободен, словно птица в небесах,

Я свободен, я забыл, что значит страх.

Я свободен с диким ветром наравне,

Я свободен наяву, а не во сне!

Антон внимательно вглядывался, как тот проводит подушечками пальцев по струнам, только сейчас он обратил внимание на то, что они все были в тонких мелких застарелых шрамах.

— Почему медиатором не пользуешься? — хрипло спросил Антон, после того как на крыше воцарилась тишина.