Гибель Дракона - Комацу Саке. Страница 13

Видимость становилась все хуже. Онодэра включил эхолот. Правда, эхо было несколько беспорядочным — возможно, из-за донного течения, — но дно оказалось почти ровным, а глубина все те же восемь тысяч метров. Чем же была вызвана недавняя килевая качка? — продолжал размышлять Онодэра. Чуть выше — и полное спокойствие, а спустись немного — резкие колебания… Может быть, волнение обусловлено колебаниями морского дна. А если внизу, под дном существует активный слой, где происходят постоянные колебания? [2]

«Вадацуми» прошел уже три километра, а желобу все еще не было конца. В наиболее узких местах его ширина достигала нескольких десятков километров, а океанический уклон к нему был еще где-то очень далеко. Расстояние до дна по-прежнему было шестьдесят метров, а просматриваемое пространство не превышало и десяти. После погружения прошло уже более трех часов.

— Стоп! — сказал профессор Тадокоро.

Онодэра дал задний ход, а потом выключил двигатель. По инерции «Вадацуми» стал понемногу погружаться. И хотя колебание воды, вызванное вращением винта, прекратилось, пики на ленте осциллографа не уменьшились.

— Сядем еще раз на дно? — спросил Онодэра. Батискаф продолжал медленно погружаться.

— Да нет, — неуверенно пробормотал профессор Тадокоро.

— Может, пустить осветительную ракету?

— Давайте.

Онодэра открыл крышку ящичка справа от пульта управления. Он представил себе, как серебристый цилиндр выскочит сейчас из поплавка и косо пойдет вверх, оставляя за собой длинный хвост пены, и потянул один из шести рычажков. Едва ощутимый толчок, и в верхней части телевизионного экрана появился слепяще яркий шар. Пуская обильные пузыри, он медленно проплыл по диагонали.

Две прильнувшие к иллюминаторам фигуры выражали безмолвное изумление. Онодэра, глядевший на экран телевизора со сверхвысокой скоростью развертки, тоже был ошеломлен.

Освещенные мощными лучами падающего бело-голубого солнца, внизу клубились, уходя в неведомую даль, причудливые мутьевые облака. Ничего, кроме этих клубов, похожих на кучевые облака в земном небе. Оказывается и здесь, на страшной глубине, волнуются, дышат, клубятся мутьевые облака…

— Онодэра, вы…

Но Онодэра, не дослушав профессора, уже нажал на рычаг пуска следующей осветительной ракеты. Заметив, что изображение дна на экране эхолота совершенно помутнело, он торопливо включил фононно-мазерный гидролокатор.

И произошло совершенно неожиданное. Остро направленная волна высокой энергии прошила шестидесятиметровую глубину и прошла дальше, через слой, который до сих пор все принимали за морское дно, еще на сто метров, описав рельеф истинного, твердого морского дна. А на глубине шестидесяти-восьмидесяти метров гидролокатор показал смутное, туманное изображение. Онодэра едва не закричал, что это ГРС, но откуда на глубине восьми тысяч метров взяться глубинному разбросанному слою?! Ведь эхолот обычно дает изображение так называемого псевдодна только на глубине от пятидесяти до трехсот-четырехсот метров. Происходит это в результате всплывания и погружения скоплений планктона. Что же получается? Скопления мутьевых облаков играют роль планктона, и на этом сверхдне происходит явление, аналогичное ГРС?..

— Можете погрузиться ниже? — спросил профессор Тадокоро, выслушав доклад Онодэры.

— А не опасно ли? — подал голос Юкинага.

— Давайте спустимся еще метров на пятьдесят, — предложил Онодэра. — Забортную измерительную аппаратуру для определения температуры, плотности воды и содержания соли можно опустить метров на пятнадцать ниже.

— Осторожно только… — пробормотал профессор. — Будьте готовы всплыть в любую минуту.

Онодэра откачал из маленького балансира бензин, «Вадацуми» стал быстро снижаться. Онодэра быстро выбросил балласт, но судно уже нырнуло в мутьевые тучи. Опять началась сильная качка. Наконец, с трудом поднявшись на пятнадцать метров выше, Онодэра опустил забортные приборы. Трос раскачивался во все стороны.

— Плотный активный слой, — сказал профессор Тадокоро. — Температура один и семь десятых градуса. Чуть выше обычной.

— А слой-то тянется с юга на север, — заметил Юкинага.

— Плотность одна и пятьдесят три тысячных! — изумился профессор. — Это же намного выше максимальной плотности морской воды!

— А плотность соли… — Юкинага вдруг запнулся. — Ну, естественно, она должна быть высокой. Ведь в ней содержится большое количество ионов металла, особенно ионов тяжелых металлов.

— Взять пробу морской воды, — распорядился профессор.

Когда заработал насос, опять почувствовался толчок. На этот раз «Вадацуми» сотрясала боковая качка. Показалось, что внизу по скоплению мутьевых туч пробежали какие-то темные полосы.

— Профессор! — тихо воскликнул Онодэра.

— Пустите еще одну ракету… — Тадокоро, не обращая внимания на толчок и качку, следил за показаниями приборов.

Запуская третью осветительную ракету, Онодэра вдруг инстинктивно почувствовал какую-то опасность и выбросил большую массу балласта. Клубившиеся совсем рядом мутьевые тучи резко ушли далеко вниз.

— Что вы делаете? Ведь еще…

В этот миг страшной силы донная волна ударила в бок «Вадацуми». От этого удара его повернуло на девяносто градусов и в наклонном положении отнесло на несколько десятков метров в сторону.

Землетрясение? — пронеслось в мозгу Онодэры. На глубине я попадаю в такую переделку впервые. Да не может же…

Гондола раскачивалась со скрипом. Онодэра опять выбросил балласт. Потом он сообразил, что часть колебаний судну сообщает спущенная якорная цепь и трос с забортными приборами. Мгновенно подняв приборы и якорь, он включил двигатель. Внезапно качка прекратилась. Онодэра глянул на компас. Судно повернулось носом прямо на юг. Онодэра развернул батискаф на сто восемьдесят градусов. Скорость всплытия оказалась неожиданно малой. И только тут Онодэра заметил, что второй слой балласта из-за неисправности клапанов остался невыброшенным, значит, батискаф начал всплывать только потому, что отрубили цепь для страховки.

— Профессор, а это… — воскликнул Юкинага.

Онодэра невольно прильнул к носовому иллюминатору.

Осветительная ракета, запущенная перед самым толчком, ярко сияла вдали. Повиснув в прозрачной воде, она на большое расстояние вокруг освещала затянувшие дно бурлящие тучи мути. На границе тьмы и света, раскачиваясь, поднималось что-то гигантское. Они скоро поняли, что это плотные мутьевые потоки зеленоватого оттенка, которые низвергались с вершины склона морского желоба на более легкие мутьевые облака, отодвигая и волнуя их.

— Беспорядочный мутьевой поток! — сдавленным от волнения голосом сказал профессор Тадокоро. — Беспорядочный мутьевой поток, на существовании его настаивал Кюнен. Если это действительно так, то мы первыми в мире увидели его воочию.

— Всплываю! — Онодэра уже овладел собой, и его голос прозвучал спокойно. — С корабля сообщили, что на поверхности моря началось волнение.

«Вадацуми» уже на восемьдесят метров поднялся над бурлящими тучами мути. Внизу под ним колыхалось донное течение высокой плотности и неизвестного происхождения. Оно заполняло самую глубокую часть желоба. «Вадацуми», одинокий, затерянный в совершенно прозрачной черноте бездны, лег на обратный курс и, словно стратостат с обрубленным якорем, с каждым метром прибавляя скорость, устремился к серебристому, полному света потолку, незримо мерцавшему где-то наверху, на высоте восьми тысяч метров.

Онодэра, чтобы облегчить вес, выпустил три оставшиеся осветительные ракеты. Они брызнули, подобно фейерверку и, превратившись в три огненных бледно-синих цветка, повисли над «Вадацуми». Мощная вспышка высветила среди вечного мрака огромный, диаметром в несколько километров, шар воды, где никогда не было никакого света, кроме слабого мерцания глубоководных светящихся существ.

И в это мгновение Онодэра с удивительной отчетливостью ощутил стихию, в которой находился. Свет мощностью в несколько десятков тысяч ватт высветил прозрачную, бесконечную и бескрайнюю воду. Сзади, спереди, слева и справа. Стена совершенно неподвижной воды, придавленной своей собственной тяжестью в восемьсот атмосфер. На несколько километров вокруг ничто не заслоняло поля зрения. Лишь в отдалении, по левому борту, на грани светового круга чернел, растворяясь в темноте, склон морского желоба. И все. Остальное — прозрачная, холодная стена воды. А внизу все шире распространялись плотные, в мелких складках тучи мути с единственным черным пятнышком, тенью «Вадацуми», крохотного полого тела, стремительно несущегося к синей дуге.