Фея и Тот Самый Один (СИ) - Романова Наталия. Страница 35

– Что за глупости? – выхватил он пластик из руки, обратив внимание на свежий маникюр.

– Но?.. – Фея вопросительно посмотрела на Леонида, в ужасе распахнула глаза, прошептала: – Ты нас не примешь?

– Приму, только давай-ка, свои кровные ты оставишь при себе.

– А можно? Не хочу, чтобы у тебя были проблемы.

– Теряюсь в догадках, кто мне эти проблемы создаст. Пойдём, – он легонько подхватил Фею под локоток и повёл в сторону вестибюля, где кис Миша.

Она послушно шла, перебирая стройными ногами, источая лёгкий запах шлейфовых духов, заставляя кровь в организме Леонида нестись с космической скоростью. Наваждение. Вернее, любовь.

– Вы врач, да? Нейрохирург? – нахмурившись, глянув исподлобья, спросил Миша, внимательно проследив за рукой Леонида, который нажал кнопку нужного этажа.

– Да, я говорил тебе, – напомнил Леонид. – Помнишь?

– Помню, – вздохнул пацанёнок.

Помнить-то он помнил, но никак не соотносил со своим состоянием, пока мама не привезла его на консультацию. Слишком был занят новыми впечатлениями, знакомствами, появившимися друзьями, чтобы провести параллели. Лёва – фигура, конечно, значимая, но Бергамоту с Пышкой в подмётки не годится.

– Это больница лучше, чем та, где мы с мамой лежали после аварии, – сделал вымученный комплимент Миша, когда прошли половину отделения.

Никаких сомнений в том, что этот институт лучше, лидер в стране, не возникало, только больницей – не самым желанным местом для семилетки, – он быть не переставал.

В кабинете Миша настороженно огляделся, вопросительно посмотрел на Леонида, ожидая указаний.

– Может быть маме лучше подождать в коридоре, как считаешь? – присел он на корточки рядом инвалидным креслом.

– Лучше, – согласился Миша, кинув смущённый взгляд на маму.

– Миша! – всколыхнулась Фея, быстро-быстро моргая, явно пытаясь скрыть подступающие слёзы.

– Позволь нам немного поговорить наедине, – тихо попросил Леонид, выводя напряжённую Фею из кабинета. – Ты же веришь мне?

– Да! – горячо закивала в ответ, вытянувшись по струнке, как пионерка на первом в жизни построении.

– Всё будет хорошо, – шепнул на ухо, не удержался, провёл костяшками пальцев по лицу, чувствуя нежность кожи.

Прикоснуться бы губами… не только к коже, ко рту тоже, манящему даже в такой, неподходящей обстановке и ситуации.

Краем глаза увидел стайку медсестёр, которые слетелись в коридор, к посту, естественно, все по архиважным причинам, и теперь безрезультатно делали вид, что не пялились на спутницу Того Самого Одина. Сотни сотрудников, все всё про всех знают, преогромная деревня с бесконечными сплетнями, а не больница.

– Подожди здесь, я позову, – улыбнулся он, тут же выбросив из головы зевак.

Пусть смотрят, любопытство, как говорится, не порок. Был бы рандомным сантехником Васей, может и не глядели бы, раскрыв рот, а родился Одиным, стал Тем Самым – добро пожаловать в кузовок.

– Ну, парень, рассказывай, – уселся он на стул рядом с Мишей.

– Что рассказывать? – насупился тот. – Мама лучше расскажет.

– Мама-то знает, – кивнул Леонид. – Ты мне вот что скажи, ты лечиться хочешь? Будешь?

– Буду, – тяжело-тяжело вздохнул. – Мама говорит – обязательно нужно, она очень хочет, чтобы я снова стал нормальным.

– Ты и сейчас нормальный, – поправил Леонид. – Для мамы вообще самый лучший, не сомневайся в этом. Хочу знать твоё настроение, что мама думает, знаю, а что ты?

– А я не хочу снова в больницу. Я боюсь, – доверчиво шепнул он, косясь на дверь. – Вы только маме не говорите, она расстроится. Если надо, я всё-всё потерплю, операцию, уколы, реабилитацию… – нахмурил светлые бровки от неприятных воспоминаний. – Даже памперсы, – выдохнул полушёпотом. – Только маму не расстраивайте…

– Операции и уколы тебе пока не грозят, памперсы тоже, – подбадривающе улыбнулся Леонид. – Всего лишь несколько обследований. Не слишком приятных, придётся полежать без движения, но больно точно не будет, обещаю. За терпение получишь рефлекторный молоточек, – он прокрутил в руках инструмент.

У Леонида хранился стратегический запас молоточков без игл, помогало договариваться с пациентами, находить общий язык с особо упрямыми малышами. Всё-таки самый настоящий докторский инструмент, не каждому доверят, лишь самому храброму.

– А можно скальпель? Вы же хирург, у вас должен быть скальпель, – прищурился Миша. Точь в точь мама, заказывающая сквозь слёзы эскарго с брютом.

– Сдаётся мне, что мама скальпель не одобрит, – почесал затылок Леонид. – Хирургический зажим могу подарить. По рукам?

– По рукам! – довольно ответил Миша, перестав, наконец, хмуриться и смотреть настороженно по сторонам, будто прямо в кабинете, на столе, заваленном историями болезни, его начнут оперировать.

На всё ушло несколько часов, несмотря на договорённости и возможность пройти без очереди. Миша стоически переносил происходящее, Фея кружилась вокруг, внимая каждому слову врачей, неважно, Одина или других. Смотрела на рентгенолога, как на Бога, в кабинете УЗИ едва не съела взглядом врача. Хорошо, что смотрела дородная дама пенсионного возраста, а не молоденький ординатор, последний мог бы не выжить, погибнуть во цвете лет от руки ревнивого нейрохирурга.

Заключения обещали на следующий день, некоторые сегодня, в целом же прогнозы Леонида подтвердились.

Один – не бог. Никто не бог. На внезапное чудо надежды не было, оставалось только сотворить это чудо своими руками. Каким образом? Каким угодно! Любым!

– Ты молодец! – честно похвалил Мишу Леонид.

Действительно молодец, ещё какой. Ни разу не пикнул, не скуксился, не начал капризничать, несмотря на то, что заметно устал.

– Держи, – протянул заслуженный зажим.

Вообще-то, чтобы добыть вожделенный инструмент, пришлось кланяться в ножки старшей операционной медсестре, раболепно вильнуть хвостом и пообещать пару Лун с неба, после чего Антонина Петровна снизошла, пообещав вырезать почку и забрать литров семьсот крови в случае надобности. Субординация субординацией, а операционная сестра операционной, особенно старшая. Здесь подход нужен и уважение.

– Я вас догоню, подождите внизу, – обратился он к Фее.

Рабочий день закончился, он мог отправиться домой, посветить время прелестной соседке и её сыну. В парк, например, сходить или в кино, как раз шла премьера детского фильма. Чем угодно заняться, лишь бы быть рядом. Прикипел, прирос сердцем, как-то вдруг, противиться не собирался. Не хотелось упускать возможность побыть рядом, поближе познакомиться.

Завибрировал телефон. Приёмный покой. Леонид отошёл от Феи, стоящей рядом с Мишей, оба с одинаковым интересом разглядывали простой диссекционный зажим. Интересная наверняка штука, когда первый раз держишь в руках.

– Леонид Борисович, спуститесь, – раздался голос дежурного по нейрохирургии. – ДТП, три тяжёлых, два средней тяжести, всех к нам.

– Понял, – коротко ответил он.

– Простите, – развёл руками, подходя к тем, с кем собирался провести время.

Вроде накануне честно сказал, что планы с ним строить – время терять, но стало неудобно, паршиво как-то. Как же иногда задалбывало то, что твоё время тебе не принадлежит, а зависит от пьяных водителей, несчастных случаев, оторвавшихся тромбов…

– Иди, конечно, – закивала Фея, взмахнув руками. – Людям нужна помощь, мы всё понимаем. Правда, Миш?

– Конечно, – серьёзно ответил Миша. – Мы когда в аварию попали, врачи сразу приехали и потом рядом были, один даже всю ночь из палаты не выходил.

– Тогда до встречи, – подмигнул он пацану, протянул руку для прощания, тот ответил на рукопожатие.

– Лёва! – услышал, когда отошёл на небольшое расстояние, обернулся.

К нему спешно шла Фея, переставляла стройные ноги на каблуках, прикрытых синими бахилами, и даже эти уродливые мешки не портили общего вида. Юбка до середины коленей, стильный пиджак, аксессуары, полный макияж, яркая улыбка, такая, что светлее становится вокруг, как от солнышка в погожий день. Сказочная улыбка.