Мне ее нельзя (СИ) - Лафф Кира. Страница 16
Остервенело вытаскиваю всё из шкафа и безжалостно запихиваю в стиралку, включая деликатный режим стирки.
Потом возвращаюсь к себе и падаю на кровать.
Просто сумасшедший день! Жутко устала… А мне же ещё домашку делать…
Блин…
Пишу Милане, желая хоть как-то отвлечься, но она пока не отвечает. Ладно, тогда повторю спряжения французских глаголов.
Корплю над заданиями, но мысли всё время куда-то разбегаются…
Если закрываю глаза, перед ними тут же встают живые образы того, как мы с Даней танцевали… Так невыносимо романтично, что сердце колет. Каждый раз мотаю головой и каждый раз отвлекаюсь.
Наконец, не выдерживаю и включаю в наушниках аудио курс французского. Откидываюсь на подушки и незаметно для себя проваливаюсь в сон.
Наутро меня будит будильник. Встаю, принимаю душ и спускаюсь вниз с тяжёлым сердцем. Наверное, сидеть за завтраком рядом с Даней будет сущей пыткой…
Однако, за столом его не оказывается. Там только мать, видимо, уже успевшая искупаться в бассейне с утра пораньше. И втыкающий в телефон отец…
— Доброе утро, пончик! — весело кивает мне мама, отпивая смузи. — Хочешь? — предлагает зелёную пюреобразную жидкость.
— Там что, сельдерей? — морщу нос и накладываю себе блинчик.
— Да,- мама с воодушевлением кивает. — Очень полезно для фигуры. А ты ЭТО будешь есть? — она с сомнением косится на мой блин. — Детка, быстрые углеводы опасная штука. Сама не заметишь, как перестанешь влезать в эску! Ты же не забываешь про правильное питание, правда, Пончик?
Закусываю губы. И как у неё это получается? Вот так просто заставить меня чувствовать себя виноватой… Смотрю на блин в своей тарелке, и он кажется куда менее аппетитным, чем две минуты назад. Вздыхаю и беру со стола яблоко. Мама следит за мной и одобрительно кивает.
— Да, яблоки, конечно, тоже полны углеводов, но… всё же, лучше блинов! — ослепительно улыбается. — Кстати, а где твой брат? — внезапно спрашивает.
Я как раз впиваюсь зубами в яблоко и чуть ли не закашливаюсь.
— Откуда мне знать? — отвечаю быстро и тут же краснею.
И почему мне вечно чудится, что все вокруг знают о нас с Даней? А если и не знают, то догадываются? Как там говорят? Не воре и шапка горит? Да, видимо, это как раз про меня!
— Он уехал, — отзывается отец, подливая себе кофе. — В шесть утра собрался на тренировку и уехал.
Горло сдавливает от горечи. Как же. Не тренировку он собрался. Ни за что не поверю!
— Как жаль, — мама вздыхает. — А я хотела ему снова свой фирменный смузи приготовить. Вчерашний Дане очень понравился, — она мечтательно улыбается, а я раздражаюсь. Какого хрена она ему смузи делает? — Вот кто действительно смыслит в спорте в нашей семье! — продолжает щебетать мать. — Надо будет у Дани пару уроков взять…
— Надеюсь не уроков тенниса! — не выдерживая, рявкаю на неё.
Мать осекается на полуслове и меняется в лице.
Я поднимаюсь с места и хватаю свою сумку.
— Приятного аппетита! — цежу сквозь зубы и шагаю к выходу.
Как же меня достала эта ненормальная семейка!
Целый день в колледже с Даней встретиться не удаётся. Не то, чтобы я хотела этого… Наоборот… Но, несмотря на данные самой себе обещания, в каждом высоком широкоплечем парне я инстинктивно высматриваю его.
Но Дани нет. Ни утром, ни днём, ни вечером…
Сидя в своей комнате, уже в полночь, я слышу, как хлопает входная дверь. Быстрые шаги по лестнице… Кто-то доходит по коридору до моей комнаты и останавливается. Тишина длится долго. Не меньше минуты… А потом шаги снова раздаются, и на этот раз уходят наверх.
Тяжело вздыхаю, решая, что завтра нам с ним нужно непременно поговорить, но… На следующий день всё повторяется. И ещё через день тоже…
Я понимаю, что мои слова обидели его сильнее, чем я думала. Но… слово не воробей. Его уже не поймать. Я обозвала его извращенцем, сказала, что ненавижу… А теперь ужасно об этом жалею…
Игнор старшего брата выматывает меня все эти дни. Пока однажды в четверг я не решаю во чтобы-то ни стало подкараулить его вечером, и заставить с собой поговорить.
Прячусь в неосвещённой столовой. Открываю дверь, чтобы слышать всё, что происходит в коридоре.
Время уже близится в одиннадцати. Скоро он придёт!
Слышу, как к дому подъезжает машина, а потом открывается входная дверь…
Раздаются голоса, но это не голос Дани. Это мои родители…
— Я не понимаю, — пьяный голос матери довольно громкий. — И чего ты такой недовольный? Я же понравилась твоим партнёрам по бизнесу! Всё, как ты хотел!
— Вик, ты снова за старое, да? Я видел, как ты Михаилу Ивановичу номер своего телефона оставила! Ты там со всем флиртовала! Вела себя как шлюха!
— Да иди ты к чёрту! — истерично шипит мать. — Что хочу, то и делаю, ясно!
— Нет! Ты моя жена! Ты меня позоришь!
— Да? Ну трахни тогда меня сам, ммм? Что, не можешь?
Раздаётся звук пощёчины, потом всхлипы матери…
У меня перехватывает горло…
— Вик, прости… я не хотел…
— Я тебя ненавижу! — кричит на отца мать, и быстро бежит вверх по ступеням. Отец идёт следом, а у меня на глаза наворачиваются слёзы.
Снова находит это ужасное ощущение невозможности сделать полноценный вдох… Мне больно, горько от осознания того, что мать по-прежнему, изменяет отцу… А отец, видимо, от бессилия что-то изменить, бьёт её? Господи… не хочу этого знать!
Зажимаю рот, чтобы не всхлипывать слишком громко и выбегаю в сад.
Там, на огромном старом дубе есть детский домик, в котором я пряталась, когда была ребёнком. Пока бегу к нему босая, на плечи и лицо приземляется первая крупная капля дождя… Над головой раздаётся гром, где-то впереди чернильное небо разрезает яркая вспышка.
Дрожа всем телом, поднимаюсь по лестнице и забираюсь в домик, и тут…
Застываю посередине.
Потому что в нём уже прячется Даня…
Мы смотрим друг на друга как заворожённые. Будто не виделись вовсе не три дня, а целую вечность…
— Привет… — тихо шепчу, вытирая слёзы.
— Привет, — его взгляд жадно скользит по мне, а потом снова впивается в мои заплаканные глаза. — Что случилось?
Глава 21
Полина
Я так ждала эту встречу, что теперь, стоя перед старшим братом, почему-то не могу найти слов. Ругань родителей, эмоциональное перенапряжение, постоянное ожидание его возращения настолько меня измотали, что я продолжаю беззвучно реветь и молча размазываю по щекам слёзы.
Наступает такое состояние, когда чувствуешь, как в груди булькает от обиды. Тогда каждое произнесённое слово вырывается рваным всхлипом, и ничего связанного произнести не получается…
Даня, кажется, понимает моё состояние, вздыхает и двигается в сторону на спальнике:
— Садись.
Я сажусь.
Хотя, наверное, сейчас мне лучше побыть в одиночестве… Ведь когда я в таком раздрае, я особенно уязвима. А тут ещё и он. Такой внимательный, без тени дурацкой ухмылки… Да ещё и, судя, по пустым банкам пива, не совсем трезвый. Опасное сочетание…
— Хочешь? — предлагает одну из банок.
Вопреки здравому смыслу, киваю и делаю глоток.
— Фу… — нос сжимается гармошкой.
Никогда не любила пиво. Помню, как-то в школе ещё пробовала, и мне не понравилось. И сейчас тоже не нравится. Но… после пары принудительных глотков внутри становится теплее, и сдавливающая грудь тяжесть отступает.
Даня поворачивается ко мне. Его пальцы испачканы краской. В углу, за спиной лежит скетч бук с рисунками. Многое бы отдала, чтобы узнать, что он там рисует…
— Подожди, — негромко говорит он, прикасаясь пальцами к моим щекам. Аккуратно вытирает слёзы, а потом улыбается. — Вот так лучше.
— Спасибо, — шепчу, снова чувствуя это странное покалывание в животе.
— Почему ты плачешь? — вглядывается в меня своими внимательными тёмными глазами.
— Мама и отец… — вздыхаю. — Опять поссорились…
— Это их дела, — пожимает плечами брат, глядя в окно домика. На улице уже во всю разыгралась непогода. Начался жуткий ливень. Крупные капли бьют по крыше домика будто горохом его посыпают. — Просто не вмешивайся.