Мне ее нельзя (СИ) - Лафф Кира. Страница 18

В который раз даю себе обещание закончить это всё как можно скорее! Ну а пока…

Просто смотрю, как спит Полина.

Как мерно вздымается её грудь. Уже жалею, что заставил её надеть свою толстовку. Под плотной тканью ничего не видно…

Украдкой достаю смартфон и беззвучно делаю несколько снимков. Потом перекладываю её голову себе на колени. Чёрт возьми… какая же она красивая…

Не знаю, сколько проходит часов. Прежде чем начинает брезжить рассвет, я, кажется, успеваю выучить каждую черту её лица — начиная от вздёрнутого носа и заканчивая остреньким подбородком.

Это моя последняя слабость. Пора завязывать. Все эти разговоры по душам и наше сближение гораздо опаснее простого сексуального влечения. Всё это слишком серьёзно. Нам нельзя. Нам РЕАЛЬНО нельзя!

Аккуратно встаю. Полина недовольно посапывает, но не просыпается.

Укрываю её пледом и спускаюсь вниз по лестнице.

Прощай, заноза. Это конец.

Глава 23

Полина

Прохладный воздух обдувает лицо. Открываю глаза и не сразу вспоминаю, где нахожусь. Спина ноет от слишком жёсткой поверхности. Чувствую, что лицо опухло от слёз и не хочу, чтобы меня в таком состоянии увидел старший брат.

— Даня… — шепчу негромко.

В ответ — тишина.

Сажусь на спальнике. Неужели ушёл?

Оглядываюсь по сторонам. Я одна. Его нет.

Грудь сжимает от неприятного разочарования. На секунду даже кажется, что весь прошлый вечер, с его камерностью и откровенными разговорами мне просто приснился. Но потом нога задевает одну из пустых банок пива, и я понимаю, что всё было взаправду. Наша откровенность — не плод моего воображения. Он был тут. Со мной. Открылся мне и показал, что мы оба уязвимы. Мы оба страдаем. И от понимания, что я не одна такая, на душе становится чуть легче.

Поднимаюсь на ноги и разминаю затёкшую шею. На мне всё ещё его худи. Всю ночь меня согревала… И не только она. Знаю, Даня тоже спал тут. Со мной. Вот только непонятно, почему он ушёл?

Ещё довольно рано. Иду по покрытому росой газону. Немного холодно, но зато сон как рукой снимает. Захожу в дом и шлёпаю вверх по лестнице влажными босыми ногами. Долго принимаю душ, улыбаясь собственному отражению в зеркале.

Сегодня мне не страшно сидеть с Даней за одним столом за завтраком. Мне, если честно, даже хочется этого! В конце концов, Даня не конченный придурок, каким так старается казаться. У него тоже есть чувства. И даже рамки приличий есть! Ведь он не тронул меня ночью! Мог, но не тронул! Быть может, между нами не всё потеряно? И, в итоге, мы сможем стать… друзьями?

Нервно сглатываю, понимая, что моё глупое сердце жаждет вовсе не дружбы. Оно отчаянно хочет большего. Но мне во чтобы-то ни стало нужно задавить это желание на корню! Ведь вчера мы оба приняли решение, что больше не позволим себе ничего дурного!

Тем не менее, сегодня мне хочется выглядеть хорошо. Поэтому я тщательно расчёсываю вьющиеся после душа волосы, глажу форму и даже прыскаюсь духами!

Спускаюсь вниз при всём параде, однако за столом никого не нахожу.

— Галина, скажите, — обращаюсь к маминой помощнице по дому. — А где… — не решаюсь спросить про брата, поэтому спрашиваю про отца: — Где папа?

— Владимир Александрович уехал сегодня пораньше, — доброжелательно отвечает она. — Что тебе положить завтрак? Я сегодня такие кексы испекла! Объедение!

— Нет, спасибо… — отвечаю рассеянно.

Внезапно вспоминаю про вчерашнюю ссору родителей. Видимо, они так и не помирились, раз отец уехал раньше…

— А мама где?

— Виктория Викторовна около бассейна, — Галина показывает на панорамные окна в холле. — И ваш брат тоже там.

Сердце в груди делает болезненный кульбит.

— Ясно, спасибо, — отвечаю торопливо и тут же иду к двери.

Открываю её и выхожу.

Солнце уже выглянуло. Тучи рассеялись. И, конечно же, мама решила искупаться с утра пораньше. Она всегда так делает… Закаляется… Вот только за Даней я раньше такого рвения никогда не замечала.

Стараясь ступать бесшумно, подхожу ближе и прячусь за раскидистыми кустами. Блин, отсюда их не видно. Зато слышно прекрасно!

— Да, вот тут пропустил местечко, — кокетливо шепчет мать.

— Правда? — голос брата низкий, бархатистый. — Сейчас исправлюсь.

Какого чёрта там происходит?

Выглядываю из-за куста и… сердце опускается куда-то в пятки.

Мать лежит в шезлонге лицо вниз. На ней только крошечные купальные стринги… Над ней нависает голый по пояс Даниил. Он тоже только в плавках… Но хуже всего то, что он наносит на спину матери солнцезащитный крем!

Во рту пересыхает. Господи! Как же противно!

Мать лукаво хихикает, намекая ему намазать ВСЁ её тело!

Я чуть ли не задыхаюсь от тошнотворности этой сцены.

В ушах шумит. Знаю, что мне сейчас лучше просто уйти отсюда! Но… дикий приступ ревности не даёт спокойно повернуться к ним спиной.

— Что вы тут делаете? — выхожу из укрытия и говорю довольно громко, чтобы спугнуть их.

Мама охает и спешит прикрыться полотенцем. Рада, что ей хотя бы стыдно!

Но вот Даня… он поднимает на меня какой-то странный стеклянный взгляд и усмехается.

— Мы развлекаемся, Пончик. Чего разоралась? Если ты такая скучная, то хотя бы не порть веселье другим!

Потом он гадко подмигивает мне, и с разбега прыгает в бассейн, обдавая меня брызгами с ног до головы!

Идеальная причёска в миг становится мокрой. Впрочем, как и моя постиранная и тщательно выглаженная форма!

Гнев вскипает за секунду!

Сейчас я придушу этого гадёныша!

Глава 24

Даниил

Толща воды смыкается над головой. Задерживаю воздух и не смешу выныривать на поверхность. Не хочу видеть ненависть в её глазах. В тех самых глазах, что всего восемь часов назад так мило и влюблённо смотрели на меня.

И я сделал то, что в моих силах, чтобы сестра больше так на меня не смотрела. Пусть лучше ненавидит. Пусть считает животным, которому всё равно, кого трахать… Чем быстрее она придёт к такому выводу, тем лучше. Чувства пройдут, и она снова станет свободна.

Ну а я… видимо, пока Полина рядом, свободным я уже не буду. Осталось всего несколько месяцев. Попробую сдать экзамены досрочно, получу диплом, и свалю из этого жома. Потому что жить с ней и дальше под одной крышей просто невыносимо!

Кислород заканчивается быстрее, чем мне бы того хотелось. Приходится вынырнуть на противоположном конце бассейна. Убираю со лба влажные волосы и неспешно оборачиваюсь.

Полина спорит с матерью, которая уже успела завязать на груди большое полотенце. Блядь… было бы гораздо легче, если бы я реально запал на мачеху. С отцом у нас всегда были херовые отношения, а так… трахнул бы её, и, вроде как, отомстил. Вот только мне этого совсем не хочется. Внутри неприятно сжимается, когда думаю о том, что будет, если Полина когда-нибудь об этом узнает? Твою мать… она, ведь, будет меня до конца жизни ненавидеть! Презирать. Желать мне долгой и мучительной смерти, которой я, наверное, и заслуживаю.

И… конечно же, уже больше никогда она не посмотрит так, как смотрела вчера.

Этот её взгляд… Робкий, чистый. И очень опасный. Потому что в таком взгляде можно легко потерять себя.

Она кричит на мать, а потом подходит к бассейну и, уперев руки в бока, что-то говорит мне.

Я почти не разбираю её слов — в ушах полно воды.

Просто усмехаюсь в ответ и переворачиваюсь на спину. Лежу так и смотрю в лазурное небо. Ещё вчера его полностью заволокли тучи, ну а сегодня… ни облачка. Чистая, бескрайняя свобода. Свобода, которую я хочу подарить Полине.

Заталкиваю чувства куда подальше. Не хочу думать. Не хочу вспоминать. В конце концов, я так долго был мудаком, что изображать его при Полине не должно составить никакого труда.

Наконец, крики стихают.

Принимаю вертикальное положение и смотрю по сторонам.