От звезды и до воды - Мартова Людмила. Страница 6

– А во-вторых?

– Иметь доступ в больницу, к аппаратуре.

– Кто же способен и на первое, и на второе? – спросила Влада. – У меня, конечно, полно конкурентов, и они не всегда действуют белыми методами, но чтобы настолько…

– Ты правда не знаешь? – Радецкий усмехнулся.

– Олег, – выдохнула Влада и даже зажмурилась от осознания чудовищности ситуации. – Тихомиров. Я поймала его на грязной игре и сговоре с моим конкурентом, из-за которого чуть не накрылось дорогостоящее оборудование в гибридной операционной. Ты его за это уволил, а он так и не смог устроиться на работу, позволяющую хотя бы отдаленно поддерживать уровень жизни, к которому привык. Думал, что мои конкуренты, ради которых он все это затеял, его спасут, а они выбросили его на обочину, как рваную тряпку, когда он перестал быть им полезен. Точно, больше некому!

– Некому. Особенно с учетом того, что я в начале недели видел его на территории больницы. Как раз шел в гематологию и глазам своим не поверил, а когда оглянулся, Тихомирова уже не было. Впрочем, неоспоримый факт, что причина неприятностей кроется в нем, нам, к сожалению, ничем не поможет.

– Почему? – удивилась Влада.

– Доказательств, что аккумуляторные батареи были выведены из строя специально, у нас нет. Ни единого. А без этого мы никому не объясним: вся эта история затеяна только для того, чтобы нас с тобой подставить.

– И что теперь будет?

Радецкий нехорошо усмехнулся.

– Масса проверок, включая прокурорскую. Не исключаю, что и возбуждение уголовного дела, как этого требуют праведники в интернете. Того самого, от возбуждения которого я спас Тихомирова, ограничившись увольнением. Пожалел гаденыша! Что ж, он нас с тобой не пожалеет. Готовься, Влада! В лучшем случае нас ждет мотание нервов и лишние седые волосы.

– А в худшем?

– А в худшем – мое увольнение.

– Володя! Мы не будем сдаваться, – возмутилась Владислава. – Не может быть, чтобы этот мерзавец победил только потому, что ему хочется отомстить. Ни ты, ни я ни в чем не виноваты, а значит, должен быть способ это доказать. Давай подумаем, кто может нам помочь.

– А что тут думать? – Радецкий притянул жену к себе и поцеловал в висок. – На нашей стороне два таких сильных игрока, как начальник городского УВД полковник Бунин и журналистка Инесса Перцева.

– Ну вот. Значит, первый поможет официально оформить и пустить в работу доказательства, которые ты соберешь в больнице. А вторая придумает, как, пользуясь этими доказательствами, развернуть общественное мнение в интернете в нашу пользу. Звони.

– В десять вечера в пятницу?

– Да, до понедельника нас с тобой затопчут в информпространстве, после чего явившейся прокуратуре только и останется, что упаковать нас тепленькими. Твои Бунин и Перцева не малые дети, спать в десять вечера не ложатся.

Радецкий потянулся к телефону.

– И еще, – остановила его Влада. – Ты сказал, что злоумышленник, который выводил аппаратуру из строя, делал это несколько дней подряд, причем как днем, так и ночью. У Олега не было такой возможности. Это делал другой, тот, кто может приходить в отделение гематологии, не вызывая подозрений, причем по сменам. Ты должен ответить на вопрос Ивана Александровича, кто это может быть.

Радецкий вдруг засмеялся. Громко, от души.

– Я уже и забыл, что ты настоящий Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро в одном флаконе, – сказал он. – Твоя убийственная логика не устает меня поражать, хотя я и себя считаю человеком крайне логическим. Конечно, это кто-то из сотрудников отделения. Надо просто наложить график дежурств на то время, когда Шмакова и Сева заметили неладное, и понять, кто в эти дни работал. А после этого установить, как этот человек может быть связан с Тихомировым. Первая часть, несомненно, моя забота. А со второй Иван справится в лучшем виде.

Он сделал несколько телефонных звонков, последний из которых был доктору Шмаковой, дежурившей сегодня ночью. Сначала она решила, что он звонит узнать, как Сева, а потом выполнила его просьбу. Если Милана Сергеевна и удивилась, то вопросов не задавала. Распечатав присланные ею фотографии, Радецкий вернулся на ковер перед камином, удобно расположился на нем и углубился в работу.

К полуночи перед ним лежал листок бумаги с тремя фамилиями. В те смены, когда Шмакова заметила непорядок с зарядным устройством, а Сева Васильев слышал странные шаги в коридоре, после чего пропал снеговик, работали две медсестры и одна санитарка. Этот список Радецкий отправил полковнику Бунину, после чего строго велел Владе ложиться спать.

За окном начинался снегопад. Мягкий пушистый снег падал с неба, ложась на землю невесомым пухом, переметаемым ветром с места на место. Видневшееся в окно небо (Радецкий не признавал штор и никогда их не закрывал) казалось крапчатым, как иссиня-черная ткань, покрытая неровными белыми кляксами. От порхающего в свете фонаря снега голова тоже немного кружилась, но сон не шел.

«Что-то я стал чересчур чувствительным, – с досадой думал Радецкий, – старею, наверное. Раньше меня не накрывало бессонницей из-за какой-то там кляузы».

Уж чего-чего, а кляуз в его жизни было столько, что и не упомнить. Их писали пациенты и их родственники, коллеги, начальники и подчиненные, поставщики и прочие контрагенты, чиновники и оппозиционеры. Эка невидаль! Однако сейчас дело касалось не только его самого, но и Влады, поэтому задевало особенно сильно.

Что ж, мерзавец Тихомиров знал, куда бить, чтобы попасть по больному. Только он явно недооценил, с кем связался. Бьют – беги – это не про Владимира Радецкого, который еще в бытность свою военно-полевым хирургом привык поворачиваться лицом и идти навстречу опасности. Это правило всегда приносило победу, и в этот раз будет точно так же. Придя в своих рассуждениях к такому выводу, он сам не заметил, как заснул.

Утро принесло новую волну хейта в соцсетях. Нанятый Тихомировым специалист явно был мастером своего дела и нагнетал истерию грамотно, как по нотам. Что ж, совсем скоро Инесса Перцева выяснит, кто это. Она свое дело тоже знает хорошо.

Первые результаты появились в районе субботнего полдня. Радецкий как раз успел проснуться и съездить на урок игры на саксофоне, который он всегда брал по субботам. Не было ни малейшей причины сегодня отступать от раз и навсегда заведенного графика.

Влада тоже уехала на работу, она решала проблему с аккумуляторами, и раз ее инженеры трудились не покладая рук, сама она тоже считала неправильным отсиживаться дома. Иван Бунин позвонил, когда Радецкий, вернувшись, загнал машину за ворота.

– Екатерина Рыкованова, – сказал он.

– Точно?

– Обижаете, доктор. Точнее не бывает. Ваша медсестра – двоюродная сестра жены Тихомирова.

– Ясно.

– Помощь нужна?

– Нет, сам справлюсь. Спасибо.

– Как всегда. – Полковник вдруг засмеялся. – Но если что, звоните.

Память услужливо выдала фотографию с расписанием дежурств в отделении гематологии, присланную Шмаковой. Ну да, все правильно. Радецкий снова сел за руль и поехал на работу. Ему нужен был мальчик Сева Васильев, и он очень надеялся, что его пышущий негодованием отец даст им поговорить.

К его счастью, Васильев-старший как раз уехал в роддом, проведать жену, точнее, поторчать под окнами и отдать передачу. Все как положено, чин по чину. Радецкий ужасно сердился, и на себя тоже, в первую очередь из-за того, что так сильно злится. Сева лежал на кровати и чувствовал себя неплохо. В детектива он согласился поиграть сразу и с удовольствием.

– Снег идет, – сказал мальчик, блестя глазами. – Как ночью пошел, так и не прекращается.

На посту никого не было – вот ведь бардак, и он прошел в сестринскую, стараясь не привлекать внимание дежурного врача, сменившего поутру доктора Шмакову. Объясняться, что он тут делает в выходной день, Радецкому было не с руки.

Из сестринской доносился веселый смех и звяканье чашек – там пили чай, совершенно не заботясь о том, что правилами внутреннего распорядка заведено, чтобы кто-то из дежурных сестер обязательно был на посту. Вдруг кому-то из больных что-то понадобится или, не дай бог, конечно, станет хуже! Главный врач снова начал злиться, потому что разгильдяйство и вытекающий из него бардак были совершенно неистребимы, как ни старайся. Он мрачно подумал, что в понедельник его подчиненных ждет разнос.