Топи и выси моего сердца. Дневник - Дугина Дарья Александровна. Страница 67
«Океан Эльзы».
Григорий Азаренок 25.06.2022
Григорий Азаренок:
На фронте, на передовой – там лучшие мужчины, там лучшие, там воины. Простые с прямым взглядом – серьезные, сосредоточенные, сильные, красивые – самые, самые лучшие, самые эталонные. Каждый из них – самый, самый прекрасный. А в тылах сидят персонажи, которые устраивают вечерники, оргии, поливают б… шампанским и смеются над туповатыми «Ваньками» на фронтах.
Григорий Азаренок:
Вальс, и я поцелую тебе руку, когда будут корчиться Фукуяма, Леви и Киссинджер. Ты спросишь – что за звук, я скажу – не отвлекайся, танцуй.
Бег: около 8 км.
Жарко. Сижу в закате жарко. Нет мелитопольской черешни. Надо прекратить курить. А еще – в Минске красивый пруд. Жила бы страна родная, и нету других забот. Страна Беларусь.
Хочется погрузиться опять в то междумирье под кодом «Новороссия», где нет телефона связи. Обстрелы есть. И сухпайки. Сухие пайки. Как теперь неприятно и невесело. Скучно и жарко. Нужен реабилитационный период.
Говорил, говорил, говорил, а я переводила тему на Гейтса, заговор и ковид.
Я даже сказала, что я – за локдаун, чтобы он меня разлюбил. Когда вдруг, обнаруживается еще один слой…
И ты такой: «Ну блин, вроде ж, все нормально было…»
(Рабочее!) Но, с другой стороны, все-таки все нормально.
Невозможно выспаться. То не спится, то спится, то жарко, то не жарко, то не пойми что, то опять энергия вдарит.
То жарко, то странно. Пф. Тяжелейший посмотрела репортаж. Про Попасную. Дико тяжелый репортаж, нет слов. Сил.
Привет. Это – письмо из столичного города, который в рамках моей жизни не подвергался обстрелам.
Привет. Это – письмо из оккупированной территории, которую уничтожили в 1991. Тогда она перестала дышать.
Привет. Это – весть из подземного города, который старообрядцы воспринимают как воплощение ада.
Привет. Это – раненная часть души, которую можно назвать «тугой или тянущейся вдаль болью».
На фронтире сломлена семья и ее старшие. Не знала семью и старших, но задело, как осколком арты. Тут.
Привет. В другом городе сыпется фосфор, который проходит под кожу и который можно замотать, чтобы кислород не поступал, а он поступает и разжигает тело изнутри. И будто бы это запрещено. Но никто об этом не знает, потому что люди новые убивают новых людей.
Экспансивные пули, их называют «дум-дум» – так монотонно и пронзительно блекло.
Применяются на охоте. Охота пошла на людей,
Привет. Это письмо написано даже не кровью,
А пальцами по асфальту телефонной площадки.
И в нем, может быть, утеряна цельность,
Но в ней есть рана от обстрела.
Когда бытие проявляет себя, горизонт загорается закатом опасного красного цвета. А земля вокруг становится мертвой (на 1000 км).
Поэт Ростислав Амелин рассказал мне о мистической коррупции. Это когда дар обменивается на иной, но кто-то подводит, и это едва различимо. Когда они убивают наших, это с этим сравнимо.
Привет, это – письмо непробужденного из катакомб.
Привет. Я не умею писать и говорить, и выложить черное сердце на площадь.
Привет. В Попасной неделю назад убили женщину. И ее кота. Обнаружила дочь. Так явил себя ад.
Будь осторожна. ДРГ.
69 année érotique – поет Биркин [465] с Гинсбуром [466], а под глазами киты в синяках плавают и на мелководье плещутся. Почему-то удивительно радостно слышать французские песни, хотя сил можно было бы иметь и больше – куда-то они стали уходить.
Привет. Это – письмо из столичного города, который в рамках моей жизни не подвергался обстрелам.
Привет. Это – письмо из оккупированной территории, которую уничтожили в 1991.
Тогда она перестала дышать.
Привет. Это – весть из подземного города, который старообрядцы воспринимают как воплощение ада.
В другом городе сыпется фосфор, который проходит под кожу, опасается кислорода, не лечится через воду. И ни один корабль пролива Босфор не думал о том, что так можно.
Экспансивные пули, их называют дум-дум, так монотонно и пронзительно раскрывают крылья. Применяются на охоте. Охота пошла на людей. Я больше не думаю, что я – сильная.
Позвонил Владлен [467]с какого-то супер непонятного телефона и сказал, что я очень красивая на видео-стриме, и что он сидел и смотрел, сидел и смотрел… И что ему обязательно надо меня поцеловать… Еще Владлен сказал, что ради меня можно бросить войну и приехать в столицу. Я ему запретила строго-настрого покидать фронт. Иначе не будет победы. Но увидеться – мы увидимся. Позвонил, когда я уже буквально засыпала в своих громоздких синяках.
В Азовстали демонов хоронят.
8:10 у меня. Что? Минск?
Владлен сказал, что у меня слишком агрессивно сомкнуты зубы. Нижний ряд тирана. Хорошо. Я прогрызу им маленький абзац в твоем маленьком томике жизни.
Я в стыку. Лаканизм. Неизбежный лаканизм.
«Волга» умерла. Год назад. Анжела [468], милая наша. Без нас наша нынче. «Волги» не пригласить больше.
Котенка.
Я же такая маленькая. И почти засну в метро. Скорее бы преодолели кольцо.
В поле мирно ложатся пакеты града.
Я поняла тьму! Вообще, я пью уже полторы недели.
Интересно, как человек умудряется свои оскорбления передавать через другого. Как бы невзначай. И они доходят при отсутствии какого-либо контакта и ранят.