Блаженная (СИ) - Ворон Белла. Страница 55

Все, что я мог придумать — это дождаться благоприятного момента и поговорить с этими женщинами.

Когда скорая забирала полумертвую старуху, я сумел расслышать фамилию этого семейства — Блаженные. Это не охладило моего пыла — фамилии меняются, кровь остается.

Когда старушку увезли в больницу и в доме остались только молодая женщина и девочка, я совершил отчаянную глупость. Я попытался рассказать обо всем той молодой женщине. Тина, моя избавительница еще слишком мала, чтобы понять.

Разумеется, я был не понят и изгнан. Лучшее, что я мог бы сделать, это удалиться и ждать, как велела мне цыганка. Но в меня словно бес вселился. Я хотел получить свое здесь и сейчас. И получил.

Когда пожилая женщина, бабушка вернулась с дурной вестью, молодая семья стала собираться в дорогу. Из своего укрытия я видел, как они переносят вещи в машину. Она уедут! Я снова потеряю ее!

Теперь, или никогда!

Я обезумел. Я решил броситься под их машину. Тогда им придется выслушать меня.

… И снова я остался в живых. И снова не понимаю как это произошло. Я помню удар чудовищной силы, помню как что-то отбросило меня, удар о землю, дикая боль, потом темнота.

…А потом я увидел себя в склепе, где полуразложившийся труп Марфы открывает глаза и говорит: “ Тебе снова повезло, чудовище! Она осталась жива…”

Было холодно. Невыносимо холодно. Так холодно мне не было даже на дне пруда. А потом… где-то позади моей головы что-то лязгнуло. Потом меня куда-то потащили, и под закрытыми веками появился свет. Неимоверным усилием я открыл глаза. Сначала я видел лишь огромные яркие лампы. Потом стены из белой плитки. А потом надо мной склонилось лицо до половины скрытое белой медицинской маской.

Я попытался что-то сказать, но язык не слушался и пошевелиться я не мог.

Но я видел, как изменились глаза доктора. Он сдернул маску и крикнул:

— Он живой! Каталку быстро, реанимацию готовьте!

И снова наступила темнота. Когда я снова открыл глаза, я уже лежал в больничной палате. Смутно знакомая немолодая женщина в белом халате возилась с капельницей возле моей кровати. женщина. Увидев, что я очнулся, она побежала куда-то и вскоре вернулась вместе с доктором.

Это был совсем молодой человек. Он осмотрел меня, рассказал, что я везучий, что еще немного и меня бы вскрыли. Я не мог двигаться — ничего удивительного, в моем теле почти не осталось целых костей. Позвоночник тоже был сломан, и в ближайшее время нечего было и думать, чтобы передвигаться самостоятельно. Мое тело стало моей тюрьмой, как пророчила Марфа.

Через некоторое время состоялся консилиум. На нем присутствовал тот самый доктор, который обнаружил у меня признаки жизни. Мой случай был сложный и интересный, и врачи долго обсуждали мое состояние и виды на будущее. Их прогноз был неутешителен: Они считали, что я остаток жизни буду прикован к инвалидному креслу. Остаток жизни! Это звучало как насмешка. Такой страшной судьбы я не мог бы пожелать и врагу. Кажется, у меня была истерика. Я умолял их усыпить меня, разрезать на куски и уничтожить.

Возле меня сделали круглосуточный пост — видимо, опасаясь что я найду способ свести счеты с жизнью. Наивные люди! Уверен, мое дьявольское везение сыграло бы со мной очередную дикую каверзу и я остался бы жить несмотря ни на что.

У меня была теперь одна задача — восстановить мое тело. Но как? Медицинские светила не оставляли мне ни малейшего шанса.

Мой тогдашний помощник, тот, что занимался делами усадьбы, продолжал делать свою работу. Я дал ему карт-бланш и открытый бюджет. Мне все равно, сколько денег на это потребуется, но усадьба должна быть моей. Просите, умоляйте, давайте любые взятки, запугивайте, но земля и то, что осталось от строений должно перейти в мою собственность. Пусть на это уйдут все деньги, что у меня есть.

Мне больше не на что их тратить и ни к чему жалеть. Тем более, я вложился в такие акции, которые просто не могут обесцениться.

И, как всегда, деньги решили все. В тот самый день, когда врачи объявили мне приговор, мой помощник сообщил, что усадьба снова принадлежит мне.

Я восстановлю его. Если понадобится — потрачу на него все, что имею.

Я найду то, что должен найти. И буду ждать ее, избавительницу.

С этого дня у меня появилась навязчивая идея — восстановить мое тело. Я был одержим ею.

На мое счастье, а может и несчастье, юный доктор, тот, что едва меня не вскрыл, не забывал обо мне.

Бедный юноша! Когда я узнал его историю, мое уважение к нему удвоилось.

Эту историю рассказала мне Наталья Павловна. Она работает медсестрой в больнице, очень милая и заботливая женщина. Я вспомнил ее. Она приходила в тот самый дом, где жили Елена и Серафима Андреевна и моя спасительница, чьей убийцей я чуть было не сделался.

Так вот… доктор, Вадим Алексеевич.

Он потерял юную жену при трагических обстоятельствах. Теперь бедняжка лежит в нашей больнице, жизнь ее поддерживают приборы. И несчастный мальчик не может решиться дать свое согласие на то, чтобы отключить ее.

Какая страшная судьба! Я восхищен мужеством молодого доктора, который находит в себе силы спасать жизни других людей.

Он приходил ко мне, мы беседовали. Он рассказывал мне новости. Его восхищала моя жадность жизни. Он поддерживал меня, читал мне истории о людях, которым удалось восстановиться в ситуациях, сходных с моей.

Я понемногу начал шевелиться. Сначала пальцы левой руки. Потом правой. Когда я смог пошевелить большим пальцем правой ноги, я плакал как не плакал с детства. С этого дня мое выздоровление пошло быстрее.

Настал момент, когда я смог нацарапать свое имя карандашом на бумаге.

Совсем скоро я смог самостоятельно сидеть. Руки мои окрепли и я уже могу перемещаться по больнице на коляске.

Вадим Алексеевич продолжает посвящать мне свое время. Мы с ним подружились, у нас много общих интересов. И мне кажется, со мной он может ненадолго отрешиться от своей беды.

Год 2006

Прошло несколько месяцев. Я уже могу немного перемещаться на костылях. Моя цель все ближе, спасибо Вадиму Алексеевичу. Восстановительные работы в усадьбе идут полным ходом, уже отстроено главное здание. Пока что к нему пришлось пристроить лифт, но скоро нужда в нем отпадет — я буду подниматься по лестнице своими ногами.

Однажды поздно вечером он вошел ко мне в палату.

Он был расстроен и потерян. Разумеется, я спросил его, что случилось.

Он рассказал, что главный врач больницы больше не может позволить ему держать в больнице жену. И бедный мальчик должен либо перевести ее в другую больницу, либо отключить. Проблема казалась ему неразрешимой.

Но для меня это была не проблема, а задачка о трех яблоках.

Поток его благодарности я решительно пресек. Мое правило — помогать людям, если это в моих силах.

Это малая доля того, что я могу для него сделать в благодарность за то, что он сделал для меня.

Год 2007.

Я нашел ее. Марфу. То, что от нее осталось. Теперь ее останки в надежном месте. Остается отыскать Тину и ждать, пока она вырастет. Терпеливо ждать подходящего момента.”

Я оторвалась от дневника. Что я читаю? Сказки Гофмана или бред сумасшедшего? “не смейте впутывать Тину!” Мамочка моя…Он следил за мной с тех пор, когда я была ребенком… Какой ужас! Какая гадость!

Год 2016

Он надеется её воскресить. Безумец! Больше десяти лет она как спящая царевна лежит в хрустальном гробу. Я совершил роковую ошибку. Я не должен был вмешиваться в дела Провидения. У каждого своя судьба. Своя жизнь и своя смерть. Бедный мальчик не хочет смириться с неизбежным. Он сходит с ума у меня на глазах. И пропасть между разумом и безумием ширится с каждым днем. Кто присмотрит за этим несчастным, когда меня не станет? Я умоляю его отключить Ольгу и обратиться за помощью.

Я прошу его быть милосердным, твержу, что душа его любимой заперта в мертвом теле словно в тюрьме. Все напрасно. Он не может решиться.