Неукротимый: возрождение (ЛП) - Аврора Белль. Страница 87

— Не думаю, что ты поняла меня, Линг Нгуен. — Ее тон не оставлял места для переговоров. — Ты убила моего мужа. Оставила меня одну в этом мире, без мужчины, которого я люблю. И ты убьешь меня, бессердечная сука. — Она тяжело дышала через нос, и ее голос дрожал. — Это самое меньшее, что ты можешь сделать.

— Я пришла сюда не за этим, — сказала я ей, хотя так и было, но теперь, когда я поговорила с ней, все изменилось. Можете называть меня жестокой, но осознание того, что я не одинока в своем горе, скрепляло разбитые части меня вместе.

Если я шла по дороге страданий в тишине, то предпочла бы не делать это в одиночку.

Она пойдет со мной.

Лицо Аси скривилось, и она выплюнула:

— Я умираю. — Ее лицо сморщилось. — Ты понимаешь это? — ее отчаяние было очевидным. — Я обуза для своей семьи, Линг. Каждый божий день они приходят и уходят, и оставляют меня без моего гребаного достоинства. — Ее глаза засияли, когда она выпалила: — Я не сделаю этого с ними. Я не могу. Больше нет. — Выпрямившись, она шмыгнула носом, затем выпрямилась, повысив голос. — Итак, ты убьешь меня. И ты сделаешь это сейчас. — Она сделала глубокий вдох, говоря на выдохе. — Я готова.

Черт побери.

Прямо вздох всех вздохов.

Я действительно сочувствовала этой сучке. Но я стану ее убивать.

Я прошла немного и посмотрела сверху вниз на ее жалкое «я» в ее жалком инвалидном кресле с ее жалкой болезнью и твердо сказала:

— Я не убью тебя, Ася Садык.

Ее лицо снова вытянулось, но прежде чем она успела возразить, я положила ее пистолет ей на колени, нежно взяла ее руку и накрыла своей, положив поверх красавца из розового золота.

Почему я стала такой эмоциональной, я не знала. Эта женщина ничего не значила для меня. Мы не были друзьями. Мы не были семьей. Она была никем. И все же я чувствовала ее боль на личном уровне.

Наша агония была нашей связью. Прочная связь между нами. Будь я на ее месте, я бы тоже хотела умереть.

Черт.

Я хотела умереть, несмотря ни на что.

Я проглотила комок в горле и прошептала:

— Передай от меня привет Асу.

Ни секунды не колеблясь, я повернулась и вышла через заднюю дверь, закрыв ее за собой руками в перчатках. Не знаю, как далеко я успела уйти, когда раздался выстрел, но одиночество, которое я почувствовала, тяжелым грузом легло на мои плечи.

Снова одинока в своем страдании.

Лекси

Было около одиннадцати, когда раздался стук в дверь. Молли выбежала из своей комнаты с пистолетом в каждой руке и твердым выражением лица. Когда она повернулась ко мне, то строго сказала:

— Иди в свою комнату.

Так странно выполнять приказы няни, особенно той, которая была вдвое моложе меня. Но я сделала, как она просила.

Раздался еще один стук, а затем:

— Лекси.

В ту же секунду, как я услышала его, я вылетела из своей комнаты, и Молли выглядела взбешенной, когда распахнула дверь и рявкнула:

— Ты не знаешь, как звонить?

Юлий стоял на крыльце, его челюсть была сжата, а глаза были прикованы ко мне.

— Хватай свое барахло.

Тон Молли стал взволнованным.

— Что происходит?

Юлий повернулся к ней.

— Ася Садык покончила с собой.

— Ла-а-адно, — протянула Молли. То, как она это произнесла, подсказало мне, что она его не поняла.

Я тоже не поняла.

— Звонил Лука, — пояснил он. — Сказал, что на записи с камер наблюдения видно, что Линг находится в помещении. Через десять секунд после того, как сучка уходит, Ася убивает себя. — Обращаясь непосредственно к Молли, он произнес: — Через несколько секунд после звонка Луки Амохо сказал мне, что потерял ее из виду. Мы не знаем, где она. — Его глаза нашли мои. — Я не говорю, что это так, но не могу гарантировать, что она не направляется сюда, Лекс, поэтому мне нужно, чтобы ты поехала со мной.

Моя рука взметнулась к горлу, когда я слабо произнесла:

— Куда?

— Куда-нибудь, где тебя никто не тронет, — вот и все, что он сказал. — Ана взвинчена. Я не могу присматривать за вами обеими.

И поскольку я была напугана до полусмерти, я позволила Юлию поднять моего спящего сына с кровати и повести меня, как послушное домашнее животное, которым я и была в данный момент.

Когда мы подъехали к особняку на северном побережье Сиднея, точнее, к Уорривуду, я разинула рот. Это был не Дарлинг Пойнт, но он все равно был чертовски огромен.

Мои губы двигались по собственной воле.

— Кто здесь живет?

Но Юлий не ответил. Он был слишком на взводе. Слишком сосредоточенный. Что, конечно, привело меня в ужас. И когда мы подъехали к высоким воротам охраны, Юлий опустил стекло и нажал кнопку на домофоне.

С другого конца раздалось:

— Юлий?

Юлий говорил спокойно.

— Открой ворота, Пав. Ты знаешь, что это я.

Ворота открылись, и Юлий в полной тишине выехал на длинную мощеную дорогу.

Пав.

Ах, черт.

Мы были в королевском замке, и я не была уверена, что Твитч обрадовался бы этому.

— Твитч знает об этом?

Юлий резко отрезал:

— Твитча здесь нет.

Все мое тело дернулось от грубости в его тоне. Это было так на него не похоже, что мои глаза расширились от шока, и я испуганно заморгала.

Святой ад.

Возможно, это не та предосторожность, о которой я думала. И когда Пав вышел из своего дома, выглядя мрачным в своем спортивном костюме, я подождала, пока Юлий откроет мне дверь, чтобы выскользнуть со своим сыном на руках.

Лука Павлович приблизился медленно, осторожно и заговорил также осторожно.

— Я знаю, что мы не с того начали, но я хочу заверить тебя, что здесь вы будете в безопасности. — Он взглянул вниз на моего спящего монстра у меня на руках, и когда он поднял руку, чтобы нежно погладить моего сына по голове, я позволила ему. — Вы оба.

— Спасибо. — Я не знала, что еще сказать.

— Пойдем внутрь, — сказал он тихо, чтобы не разбудить ЭйДжея. — Я покажу тебе вашу комнату.

Когда я повернулась к Молли, то увидела, что она осталась рядом с Юлием.

— Пойдем.

Но Молли опустила лицо, на мгновение устыдившись самой себя.

— Мне здесь не рады, Лекс.

— Да, — согласился Пав смертельно тихо. — Это так.

Что?

О, черт возьми, нет. Это неприемлемо.

— Ладно. — Я повернулась обратно к Луке и произнесла: — Я хочу поблагодарить тебя за предложение, но мы уезжаем.

Брови Луки сузились.

— Ты не можешь. Я этого не допущу.

Кем, черт возьми, он себя возомнил?

Я сохраняла свой тон ровным.

— Я не одна из твоих приспешников, Павлович. Ты не можешь указывать мне, что делать. И… — я повернулся к Молли, — … если Молли не рады, не думаю, что я хочу находиться здесь.

Подошел Юлий, выглядя чертовски раздраженным.

— Лекс, не говори херни.

Я развернулась к нему, разъяренная.

— А тебе лучше следить за своим тоном со мной, Юлий Картер. Не забывай, кто приветствовал тебя в своем доме и подверг свою семью риску ради тебя и твоих близких. — По крайней мере, у него хватило такта выглядеть смущенным. Я повернулась к Молли. — А Тама примет нас?

Ее лицо просветлело.

— Конечно. — Она уже вытащила свой телефон. — Позволь мне позвонить ему.

Лука выглядел явно взбешенным.

— Ты предпочтешь остаться с Н.Д.С., чем со мной? — он повернулся к Юлию и невесело пробормотал: — Какого хрена, брат? — когда Молли поднесла телефон к уху, Лука закатил глаза и ущипнул себя за переносицу. — Ладно. Все в порядке. — Его брови нахмурились, а губы сжались. — Она может остаться.

Я испытала огромное облегчение, и, держа сына на руках, нежно укачивая его, я искренне пробормотала:

— Спасибо тебе, Лука.

— Входите. — Он покачал головой, поворачиваясь к дому, и в его голосе звучало явное раздражение. — И поторопитесь.

Когда я уже уходила в своих тапочках с рисунком Пикачу, Юлий нерешительно заговорил:

— Я не сержусь на тебя, Лекси. Я зол на него.