Ноктикадия (ЛП) - Лейк Кери. Страница 39

Мгновение он молча смотрел на меня, и как бы сильно мне ни хотелось отвести взгляд, потому что, черт возьми, этот мужчина был пугающим, я этого не сделала.

— Ваши вопросы начали переходить тонкую грань, поскольку они касаются моей деятельности.

— Извините. Мне просто любопытно, вот и все.

— Любопытство часто ведет нас по опасному пути.

— Вы так говорите, как будто сами по нему ходили.

Уголок его губ дернулся, и он наклонился вперед, упираясь локтями в свой блестящий стол.

— Отвечу так: я изучаю этот организм, чтобы лучше понять, как он влияет на человеческое тело.

Вместо того чтобы выпалить первый вопрос, который пришел мне в голову, а именно: как, черт возьми, моя мать заразилась, — я тщательно обдумала свои слова.

— Много ли случаев вы наблюдаете на материке?

— Нет.

— А если кто-то и заразится, то передается ли он от человека к человеку?

— Редко.

Я нахмурилась — откуда, черт возьми, моя мать могла заразиться? До приезда в Дракадию я ни разу в жизни не видела ягод похожих на личинки.

— Ну, видимо, все-таки можно.

— Вы задаете вопросы или пытаетесь убедить меня, мисс Веспертин?

— Моя мать умерла от Ноктисомы. — Я осмелилась возразить ему.

— Наше учреждение наверняка подтвердило бы такой диагноз, если бы она была правильно диагностирована. Как ее зовут?

— Это не имеет значения. Она отказалась идти к врачу.

— А результаты вскрытия? — спросил он почти скучающим тоном. — Несомненно, оно должно было показать признаки Ноктисомальной патологии.

Если и были, то зашифрованы на языке коронеров, которого я не понимаю.

— Что за патология?

— Костные полоски и разложение печени, в основном.

Я не могла припомнить, чтобы я видела что-то подобное. Самой главной проблемой, помимо кровопотери, была жидкость в легких.

— Возможно, они это пропустили.

Сжав челюсть, он сузил глаза.

— Ваша мать с острова? — спросил он.

— Нет.

— Она училась в Дракадии? Приезжала сюда? Жила здесь какое-то время?

Мне не нравилось, как он исключал это прямо у меня на глазах, но я ответила честно.

— Нет.

Он беззаботно пожал плечами, отчего мне захотелось перегнуться через стол и врезать ему.

— Тогда, скорее всего, это была не Ноктисома.

— Я точно помню, что я видела, профессор. Черные черви. Как те, что были в Полуночной лаборатории. Я видела, как они выползали из ее тела. — Я показала на свой рот. — Как будто они пытались вырваться.

— Смерть бывает трудно пережить, мисс Веспертин.

Разочарование бурлило в моем животе от того, как этот парень пытался все опровергнуть, как будто я все это выдумала? Я слишком много лет верила в эту ложь. К черту это. И к черту его. Я ничего не выдумывала — теперь я это знала.

— Это был не шок, не галлюцинация. Это была реальность.

Возможно, мне показалось, что я вот-вот расплачусь, потому что он откинулся в кресле и издал долгий, мучительный выдох.

— Очень хорошо. Это было на самом деле. К сожалению, я не обследовал вашу мать, поэтому не могу с уверенностью сказать, как она могла или не могла заразиться. Я лишь делюсь тем, чему меня научили десятки лет исследования.

Вздохнув, я кивнула. Я снова завелась, и он был прав. Может быть, я слишком увлеклась, пытаясь убедить его.

— Прошу прощения за то, что сорвалась.

— Если я ответил на все ваши вопросы, то, возможно, вы позволите мне вернуться к работе.

— Могу я задать еще один вопрос?

— Конечно.

У меня вдруг пересохло во рту, так как сильная вероятность отказа мучила меня.

— Я хотела бы узнать, есть ли у вас свободные вакансии лаборантов?

— Росс может ознакомить с имеющимися вакансиями, но они быстро занимаются.

— Я не имею в виду общую лабораторию. Я имею в виду... — Будь смелой. — Я имею в виду работу с вами.

Он даже не дал вопросу достаточно времени, чтобы задуматься, прежде чем отмахнулся от него быстрым ответом:

— Нет. Боюсь, что нет.

— Не обязательно весь семестр. — Я подалась вперед на своем стуле, от отчаяния я стала похожа на плаксивую попрошайку. — Я с удовольствием поработаю мойщицей или буду подготавливать реактивы. Может быть, просто...

— Нет, мисс Веспертин. Я не беру ассистентов в свою лабораторию, ни в каком качестве. А теперь, если вы меня извините, я бы хотел вернуться к своей работе... — Он зарычал, и его руки оказались по обе стороны его головы. Закрыв глаза, он стиснул зубы, и единственным звуком, который он издал, было шипение и стон, прежде чем он рухнул со своего места на пол.

— Профессор! — Бросив сумку, я обогнула его стол и обнаружила, что он свернулся калачиком, закрыв уши руками.

— Блять! — Он прижал ладонь к виску.

Все мое тело задрожало от адреналина, сердце бешено заколотилось в груди. Этот сценарий вернул меня в те ночи, когда мою мать мучили ужасные головные боли. Не зная, что еще сделать, я опустилась на пол рядом с ним. На его лице застыло выражение муки, тело неконтролируемо тряслось.

Припадок. Это был припадок.

Я мысленно пробежалась по перечню того, что, как мне помнится, я читала о припадках в одном из медицинских учебников. Убрать все опасное.

Я отодвинула его стул и, оглядев комнату, вспомнила совет номер два. Схватив его пиджак, перекинутый через ручку кожаного дивана, я скомкала его в клубок и аккуратно подложила ему под голову. После этого я ослабила его галстук и расстегнула две верхние пуговицы рубашки. В то время как часть меня чувствовала себя странно, другая моя часть вообще ничего не чувствовала и не думала. В этот момент я действовала под адреналином.

Он дрожал и трясся, когда я осторожно надавила на его плечо, чтобы повернуть его на бок.

Кусая ноготь, я взглянула на часы и увидела, что прошло уже около четырех минут. Я положила руку на его плечо, просто чтобы дать ему понять, что я рядом, как я всегда делала с мамой.

Он что-то прошептал, и я наклонилась вперед, пытаясь разобрать его слова.

— Непробиваемый, — снова прошептал он.

Непробиваемый? Правильно ли я его поняла?

Дрожь ослабла. Его дыхание замедлилось. На лбу выступили бисеринки пота, лицо стало призрачно-белым, но, похоже, припадок прошел.

— Профессор? — Я слегка сжала его руку, и его глаза распахнулись.

Он отшатнулся назад, чуть не ударившись головой о парту.

— Не прикасайся ко мне! Не прикасайся ко мне, черт возьми! — Слова прозвучали как предупреждение, и я попятилась назад, отталкиваясь от него ногами.

— Простите. Я... я просто хотела убедиться, что с вами все в порядке.

На его лице застыло выражение растерянности, он принял сидячее положение и огляделся по сторонам. Когда его взгляд упал на свернутое в клубок пиджак, его челюсть напряглась.

— Этот скомканный на полу пиджак стоит пятьсот долларов, — сказал он, бросая пиджак на стул. — В следующий раз, когда решите что-нибудь помять, подумайте о том, чтобы использовать что-то свое.

Все сочувствие, которое у меня еще оставалось, тут же улетучилось.

— Серьезно? У вас только что случился припадок на моих глазах, а вы беспокоитесь из-за маленькой пылинки на пиджаке?

— Добро пожаловать в мой обычный вторник. В этом нет ничего необычного. — Он поднялся на ноги и встал надо мной.

Мне не понравилось, что он смотрит на меня сверху вниз, поэтому я тоже вскочила на ноги.

— Наверное, мне не стоило здесь оставаться.

— Наверное, не стоило.

Ублюдок!

— Простите меня за то, что я была порядочным человеком.

— Порядочный человек поступил бы достойно, если бы ушел, когда его отпустили. — Последнее слово он процедил сквозь стиснутые зубы.

Я поняла, что он не злится на меня, но, возможно, немного смущен. Несмотря на желание вступить с ним в словесную перепалку и не отступать, я сказала мягче.

— Приношу свои извинения. Я начала действовать, не подумав.

— Вы, конечно... — Его челюсть снова напряглась, мышцы дрогнули, так как он явно пытался сдержать свои слова. На резком вдохе он застегнул рубашку и поправил галстук. — Немного переборщили.