Ноктикадия (ЛП) - Лейк Кери. Страница 82

Сердце заколотилось в груди, я смотрела на него, гадая, что он сделает. Был ли он настолько безумен, чтобы задушить меня? Достаточно ли он зол, чтобы ударить меня?

— Я знаю, ты думаешь, что я пытался... причинить тебе боль... той ночью. И я клянусь тебе, Лилия. Я не пытался. Я не причиню тебе вреда. Никогда. — Его голос дрожал, как будто он был на грани срыва. — Есть вещи, о которых ты не знаешь... люди, которые... очень плохие здесь. И профессор Брамвелл — один из них. Ты понимаешь?

Я не потрудилась ни покачать головой, ни кивнуть в ответ на его замечание.

— Он выбил из меня все дерьмо той ночью. Он сделал это с моим чертовым глазом. — На это я попыталась покачать головой, и он прижался ко мне, яростно зарычав. — Да, он это сделал! Я, блять, видел его. Он снял эту гребаную маску и выбил из меня все дерьмо. И никто мне не верит. Ни Лэнгмор. Ни мой гребаный отец. Даже ты. — Он опустил взгляд, в его глазах блестели слезы. — Были ли у меня намерения в ту ночь? Нет. — Закрыв глаза, он покачал головой. — Конечно. Как я мог не иметь, когда ты пришла в том платье? Но я не накачивал тебя наркотиками. Я бы не стал этого делать. Только не с тобой.

Я откинула голову в сторону, и он убрал руку от моего рта.

— Ты накачал Мел наркотиками?

Его брови сошлись, и он вздохнул.

— Да. Но это не то, что ты думаешь. Я просто пытался выяснить, что ей известно о Дженни и Брамвелле. Мне просто нужно было, чтобы она немного расслабилась.

— Ты пытался заняться с ней сексом?

— Я флиртовал. Пытался поцеловать ее, вот и все. Опять же, это была просто попытка заставить ее поговорить со мной.

— Значит, она говорила правду. Ты действительно подонок.

Пальцы впились в мои руки, и он крепче прижал меня к себе.

— Я сделал это дерьмо не потому, что хотел. Я сделал это, потому что должен был.

— Что, черт возьми, это значит? Твой отец подговорил тебя накачать ее наркотиками?

Выражение его лица потемнело, и холодная струйка тревоги коснулась моей шеи.

— Я же говорил тебе. В этой академии есть плохие люди. Некоторые хуже других.

— Я видела тебя с Гилкрист. Я видела, как она... прикасалась к тебе.

Выражение стыда исказило его лоб, и он отвел от меня взгляд.

— Ты поцеловал ее.

— Она угрожала, что завалит меня, если я не... — Он скорчил гримасу и выдохнул с трудом, отвращение скривило его губы.

— Если ты не сделаешь что?

В его глазах блеснули слезы, когда он покачал головой.

— Спенсер, если бы ты не сделал что? Это Гилкрист подговорила тебя на все это?

Он посмотрел в сторону переулка и вернулся ко мне, его рука судорожно гладила мои волосы.

— Ты мне нравишься, Лилия. Очень. Слишком сильно. Я не могу перестать думать о тебе, и меня убивает осознание того, что ты меня сейчас ненавидишь.

— Я не ненавижу тебя. Просто мне очень нужно, чтобы ты сказал мне правду.

— Если я тебе дорог... хоть немного... хотя бы как друг, ты будешь держаться подальше от Брамвелла.

— О чем ты говоришь? Он мой профессор.

— Я вижу, как он иногда следит за тобой. Ты даже не понимаешь, как сильно он за тобой следит. Он следил за тобой на занятиях. Он, наверное, и сейчас за тобой следит, черт возьми. Этот парень — псих.

Несомненно, испытывая замешательство, затуманившее мой разум, я покачала головой.

— Да. Следит. Будь осторожна, Лилия. И вообще, уходи из этой академии на хрен. Тебе же лучше. —Положив ладонь на мое горло, он не сжал его, а только погладил большим пальцем. Его лицо скривилось, как будто он мог заплакать прямо здесь. Но вместо этого он бросился бежать по аллее.

***

Странная уязвимость поселилась во мне, когда я шла по туннелю для трупов в сторону лаборатории профессора Брамвелла. Несмотря на то, что я весь день убеждала себя в том, что Спенсер не прав, что я достаточно наблюдала за Брамвеллом, чтобы понять, что он не следил за мной таким образом, его аргументы все равно оставляли меня в замешательстве. Спенсер явно испытывал неприязнь к Брамвеллу, и хотя то, что его друга выгнали, было достаточной причиной, чтобы заподозрить, что он может питать к нему какую-то неприязнь, но до какой степени эта неприязнь может дойти? Чтобы он выставил Брамвелла как нападающего? Выставит его полным отморозком, который преследует меня повсюду?

Как будто мои проблемы и так не были сложены, как башня Дженга, готовая вот-вот рухнуть, из колледжа Би мне позвонили и сообщили, что по гранту они смогут оплатить только половину стоимости обучения и что я должна как можно скорее перечислить пять сотен.

Пяти сотен у меня на тот момент не было.

Чувствуя себя подавленной событиями дня, я вошла в лабораторию и обнаружила сгорбленного профессора Брамвелла, изучающего что-то на столе, перед которым он стоял. Рядом с ним мерцала свеча, и он тыкал пинцетом в столешницу. Этого было достаточно, чтобы отвлечься и забыть о Спенсере, Би, Гилкрист и всех прочих горестях, которые только могли явиться на ум.

Когда я почувствовала, что меня трогают за лодыжки, я опустилась на колени, чтобы погладить Бэйна, благодарная за его милое приветствие в такой дерьмовый день, и подошла к профессору Брамвеллу, чтобы увидеть, что это был мотылек, которого он разложил на очень широкой пластине микроскопа; его грудная клетка была разрезана так, что видны внутренние органы. Он поднял в воздух длинного, тощего черного червяка, который извивался и метался. Профессор наклонил голову и взял другой набор щипцов, с помощью которых он держал один конец червя неподвижно, пока рассматривал паразита.

— Сукин сын.

— Что это такое? — спросила я, заинтригованная благоговением в его голосе.

— Еще один с зубами.

— Зубы?

Он положил его рядом с мотыльком, зажав его конец, и когда он переместил его под объектив, я заглянула на маленький квадратный экран, чтобы увидеть крошечные клыкоподобные структуры, щелкающие по щипцам.

— Похоже, они эволюционировали.

— Вы хотите сказать, что эти штуки... — От одной мысли об этом у меня скрутило кишки. Наверное, не помогло то, что я пропустила и обед, и ужин после того, что произошло ранее.

— Да. Теперь они, видимо, могут зацепиться. — Он поднял червяка, опустил его в банку с прозрачной жидкостью и накрыл крышкой. Рядом он поднял горящую свечу и держал ее над мотыльком, как будто искал еще червей.

Под тем углом, под которым он держал свечу, пламя мерцало на костяшках его пальцев, и я нахмурилась: похоже, это не произвело на него никакого эффекта. Он не двигался. Он даже не вздрогнул, как будто не почувствовал этого.

— Профессор! — Я бросилась к нему, и он испуганно отшатнулся, уронив банку с червем на пол, где стекло разбилось вдребезги. Червь извивался по плитке в сторону стока.

— Нет! Черт! — Он побежал к нему, скользя по скользким плиткам, но удержался и поставил ботинок на водосток. Червь скользнул по его ботинку, приподняв его верхнюю половину, которой он постучал по поверхности кожи. — Подайте мне щипцы!

Я бросилась к скамейке и подхватила щипцы, поскользнувшись на небольшом количестве воды, как и он несколько минут назад.

Он бросился ко мне, поймал мою руку, прежде чем я упала, и поднял меня на ноги.

На мгновение ошеломленная, я перевела дух, и в то же мгновение мы оба повернули голову в сторону червяка, поймав только его хвостовую часть, когда он сползал в канализацию.

Он вздохнул.

— Черт.

— Мне очень жаль. Я не хотела... — Возможно, это была усталость вкупе с голодом, и добавьте к этому тот факт, что я только что разочаровала его, но мой голос дрогнул, и я сморгнула слезы.

Словно осознав, что все еще держит меня за руку, он нахмурился и отступил назад, засунув руки в лабораторный халат.

— Что с вами?

Я покачала головой, не желая говорить ему, потому что от его слов я бы точно расплакалась, а я не собираюсь плакать в присутствии этого человека.

— Я уберу этот беспорядок. — Когда я шагнула в сторону кладовки, он отступил в сторону и преградил мне путь.