Счастье на десерт (СИ) - Верта Мила. Страница 26

У него был шанс, и он его феерично просрал, к моему счастью.

Семенов крутится у машины, пинает колеса, заходит в слепую зону, как удачно.

Подходим ближе, осматриваюсь на всякий случай парковка пустая, никого. Одиннадцатый час, что ж он так поздно домой возвращается? Мира говорила, что тесть подарил им дом, но они все еще живут в квартире, тоже, кстати, подаренной отцом Насти, хорошо устроился юрист.

— Уважаемый, закурить не найдется? — искажая голос, басит Кай.

Звучит жутковато. Кай прямо заморочился, купил одинаковые спортивные костюмы, балаклавы, кастеты.

Хмыкаю, стараясь не заржать, ох пропадает талант у старшего.

— Не курю, — оборачивается Семенов.

Замечая наш прикид, шарахается к стене. Опять быстро сдулся. Что ж так не везет-то?

— Вы кто такие? Что вам нужно? Денег? У меня тысяч двадцать наличкой, остальное на карте! — испуганно трещит юрист.

— Нам деньги нужны? — уточняет Кай.

— Нет.

— Машина? Так, на ней система слежения, вас поймают быстрее, чем успеете выехать за пределы района! — угрожает первопроходец.

— Оставь себе это корыто, — милостиво разрешает брат.

— Да че надо-то? — паникует Семенов.

— Рожу твою подшлифовать, — бью ему в нос.

Первопроходец мычит и закрывает лицо руками, заливая все вокруг кровью и соплями.

— За что? Вы кто такие? — пыхтит, утирая сопли.

— Полиция нравов, нехорошо невесте изменять. Она же в положении, ей нервничать нельзя, а ты на сторону ходишь. Ай-яяй, а вдруг узнает? Разнервничается, не дай бог, папочке пожалуется! — хватаю Семенова за грудки, швыряю об стену.

Не хило так прикладывается башкой об бетон, оседает на пол.

Трясущимися руками лезет в карман, утирается белоснежным платком, чистоплюй херов.

— А папочка у нас кто? — наигранно удивляется Кай.

— Влиятельный бизнесмен! Настенька у него свет в оконце! — отвечаю брату.

— Ай-яяй, нехорошо! — цокает Кай, играя кастетом.

Наступаю кроссовком на пах Семенову, его глаза лезут из орбит от боли и страха, пытается отползти в сторону, давлю сильнее.

— Аааа, — стонет, — не надо, я понял.

— А может, всмятку? Таким нельзя размножаться! — неодобрительно качает головой брат.

— Не надо, пожалуйста, я все понял, я никогда больше, честное слово никогда! — божится Семенов.

Присаживаюсь на корточки, хватаю за волосы, задираю башку, он жмурится как подслеповатый крот, из его носа течет. И вот это посмело прикоснуться к Медочку? Убил бы.

— Еще раз подойдешь к Мирославе, убью. Это было последнее китайское предупреждение.

Глаза Семенова становятся больше, мелькает узнавание. Да скот, запоминай, ходи и оборачивайся.

— Математик...

— Он самый. Я предупредил.

Отпускаю его, отходим. Он так и сидит, не торопится подниматься.

Быстро возвращаемся в машину, Кай выруливает с парковки.

— Ну, ты лютый, горжусь! — хохочет брат, стаскивая балаклаву. — Я думал, ты ему реально яйца отдавишь!

— Еле сдержался! Честное слово! — тоже снимаю маску.

— Зверюга! — Кай ерошит мои волосы.

Молчим и вдруг начинаем ржать. Брат качает головой, словно не верит, в нашу выходку. Я растираю лицо, смотрю на ленту дороги за стеклом.

Снова ржем как кони, это нервное. В крови бурлит адреналин, чувствую себя охуенно. Хочу домой, под бочок к Мирославе, а лучше подмять ее под себя.

— Я так рад, что ты вернулся! — улыбается Кай, поглядывая на меня урывками.

— И я, брат.

Мы будто снова в детстве, когда были одной командой. Задира Кай и тихоня Миша, такие одинаковые и такие разные мальчики.

Целая жизнь случилась у нас вдали друг от друга, но в эту минуту будто и не было всех этих лет и разлуки. Снова вместе, горой друг за друга.

Глава 27.

Мирослава

— Бабочки ощущают вкус ногами, садясь на цветок, бабочка чувствует: тут вкусный нектар. Крысы могут смеяться, если их пощекотать. Среди животных тоже есть левши и правши. Полярные медведи левши, — читает Миша. — Это что за минутка биологии?

— А, это Лили, девочка-подросток с синдромом Дауна, она иногда нас так просвещает. Когда ее мама забывает телефон с чатом в зоне досягаемости. Мама Лили растит ее одна, папа их бросил, когда узнал о диагнозе. Лили очень повезло с мамой, она обожает дочь, и настроена очень оптимистично, — запрокидывая голову, объясняю Мише.

Мы валяемся на кровати, он сидит, облокотившись на подушки, изучает «чатовских». В последнее время очень ими заинтересовался, и теперь «знакомится» со всеми читая наши переписки. Я не против, мне скрывать нечего.

Лежу головой на Мише, очень удобно периодически целовать его в живот или бока.

После ранения прошло десять дней, у меня все прекрасно заживает. Миша что-то читает, хмурится, наверное, на очередную просьбу о деньгах. Я перебираю его пальцы. У франта очень красивые руки, мужественные с проступающими венами на запястьях, пальцы длинные, аккуратные ногти. Прижимаюсь носом к ладошке, целую.

— Хм, щекотно, Мирослава, — тянет руку к себе.

Переворачиваюсь на живот, рана совсем не беспокоит, чешется иногда под пластырем. Миша каждый день сам осматривает шрам, обрабатывает, лепит пластырь, а после сует мне омегу и витамины под язык.

— Хватит уже читать! Давай обниматься! Или вещи собирать, а то мы так никогда не переедим! — тяну руки, требуя объятий.

— Да, да, сейчас только дочитаю! — соглашается и продолжает серфить по экрану.

Там несколько тысяч сообщений и «сейчас» он точно не дочитает.

А сегодня такое прекрасное утро, солнечные зайчики скачут по потолку и полу, по занавескам, Елка валяется на полу, лениво ловит их лапой.

Неделю назад Миша окончательно переехал ко мне. И мы каждый день планируем перебраться в Машину квартиру, и вещей-то у нас всего ничего, но нас все время что-то отвлекает.

Сразу после случившегося мы поехали к Снежинским и пробыли у них три дня. Маша ухаживала за мной как за маленькой, Стас помогал обуваться и неизменно делился конфетами. Кай с Мишей общались с юристом и правоохранительными органами. Этого педофила посадят, надолго. Светин муж тогда его задержал до приезда полиции. Благодаря, связям Кая мне не пришлось таскаться по участкам, и показания я давала дома. После суда этого извращугу закроют на много лет.

Потом мы практически не выходили из дома, потому что не вылезали из постели. Стресс на Мишу влияет как афродизиак, он все время меня трахал и обнимал даже во сне, будто желая, убедится, что я никуда не делась. Мы только и делали, что ели, гуляли и занимались любовью. Так прошла еще неделя.

Но сегодня я твердо намерена не тюленить и переехать. Отбираю у Миши телефон, врубаю мой ретролист через колонку.

Из динамика звучит вступление, а затем хит 90-х.

— Вспомни капитан, жаркий летний наш роман! Страсти ураган бился под тельняшкой! — подпеваю, прыгая на кровати!

Миша не знает слов, но улыбается, отбивая ритм по подушке. Затем складывает из пальцев «фотик» и делает вид, что щелкает меня.

Хватаю расческу с тумбочки и пою в нее как в микрофон, то и дело позирую, складывая губы «уточкой». Мне легко и радостно, как, оказывается, просто быть счастливой рядом с правильным мужчиной.

— Ты очень красивая, Мирослава! — кричит франт и жадно обводит мой спортивный топ и трусики горячим взглядом. Ух, кипяток.

Хохочу, конечно, два часа меня не трогал. Подкипает, наверное. У меня никогда в жизни не было столько секса как в эти дни. Миша открывает мне меня же как неизведанную планету, полную тайн и сюрпризов.

Вчера мы так увлеклись, что впервые в жизни я сквиртанула. И от восторга и шока разрыдалась, а франт перепугался, думая, что сделал мне больно.

Я его потом отпаивала горячим чаем и уверяла, что ничего у меня не болит и мне всё очень понравилось. Вообще, какая-то сентиментальная стала в последнее время. Могу разреветься от трогательного момента в фильме или Мишиной заботы. Успокоительных, что ли попить.