Отцы наши - Уэйт Ребекка. Страница 8

Тем не менее Хизер была бы безумно счастлива, что Томми вернулся, и Малькольм попытался отнестись к этому так же. Хизер всегда была намного лучше, намного добрее, намного храбрее всех остальных. Малькольм понял, что для Томми это должно было оказаться страшным ударом — вернуться и обнаружить, что Хизер больше нет. Конечно, он приехал не к нему.

Но если не считать двоюродного брата Томми в Канаде, они были друг для друга единственными живыми родственниками. Это чего-нибудь да стоило.

И возможно, семья все-таки что-то значила и для Томми, даже после всего, что произошло. Иначе зачем он приплыл сюда по морю через двадцать лет? Родная кровь не водица — неожиданно пронеслось в голове Малькольма. Это выражение ему совсем не понравилось. Он много лет пытался не думать о крови.

3

К тому времени, когда Томми встал на следующее утро, Малькольм не спал уже часов пять. Допустим, два из них он пролежал в постели — он резко проснулся в шестом часу утра и в ужасе думал о том, что же ему делать с Томми. А с семи часов он сидел на кухне, пил чай и читал газету. Работы в тот день у него не было. С тех пор как он продал крофт, он помогал Роберту Нэрну на ферме, но силос они уже заготовили — урвали два дня без дождя на прошлой неделе и работали всю ночь, а сейчас у Роберта был в гостях сын, он и поможет ему загнать оставшихся овец. Октябрь — относительно спокойный месяц. С завтрашнего дня они с Робертом займутся ремонтом. А на сегодня у него были запланированы всякие мелкие дела по дому и поход в магазин. Но теперь здесь Томми.

Малькольм старался мыться и одеваться как можно тише: в доме была хорошая слышимость, но к половине восьмого из комнаты Томми по-прежнему не доносилось ни звука. Малькольм снова побрел на кухню, но усидеть на одном месте ему было трудно.

Наконец около десяти он услышал, как Томми вышел из своей комнаты, как прошел по коридору, открыл и закрыл за собой дверь ванной. От интимности происходящего Малькольму стало не по себе. Он быстро вскочил, открыл краны и стал мыть кружку и миску из-под овсянки. Когда он закончил, с облегчением услышал звук льющейся в душе воды.

Через пятнадцать минут он услыхал, как Томми спускается по лестнице, и, когда тот вошел в кухню, изо всех сил постарался сделать вид, что ничего особенного не происходит. На Томми была та же одежда, что и накануне. Малькольм решил, что надо бы одолжить ему что-то из своих вещей, но не знал, как это сделать. Томми выглядел получше, чем прошлым вечером, не такой бледный, и круги под глазами не так заметны.

— Хорошо спал? — спросил Малькольм. Томми кивнул и потер щетину на щеке.

— Я и забыл, как здесь слышно непогоду.

— Ага, ночью был ветер.

— Я вслушивался в него, когда засыпал. Чувствуешь себя так близко к ветру и дождю. В городах такого не замечаешь.

— Там, наверное, больше уличного шума, — отозвался Малькольм. Он помолчал и добавил: — Машины и все такое. — Неужели, подумал он, все их разговоры будут такими, неужели в отсутствие Хизер он разучился вести нормальную беседу? И произнес более бодрым тоном: — Мне надо сходить в магазин. Пойдешь со мной? Можем поехать на машине, а можем немного прогуляться.

Томми пожал плечами.

— Конечно. Давай прогуляемся.

Через час они вышли из дому. На Томми была старая ветровка и запасные ботинки Малькольма. Они прошли по тропинке от дома к единственной на острове асфальтированной дороге, петлей огибавшей его центральную часть. Тот, кто сходил с дороги, должен был сам искать путь среди каменистых холмов и пустошей, но остров был всего лишь восемь миль в длину и три в ширину, и для его обитателей мало оставалось загадок в утесах и обрывах, на болотах, пляжах и черных скалах.

Малькольм и Томми отправились по нижней половине дороги с запада на восток. Идти было всего час, было сыро, но не ветрено. Сначала они шли молча. Малькольм понял, что смотрит по сторонам гораздо больше, чем обычно, пытаясь увидеть свой дом глазами Томми. По обеим сторонам дороги вздымались холмы, из зарослей папоротника и вереска торчали обломки скал. На бывшем крофте Малькольма паслись овцы, и он еще сильнее ощутил прилив тоски.

— Как дела у Ангуса Макинтайра? — наконец спросил Томми. — Он все еще на острове?

Малькольм не сразу сообразил, о ком идет речь. — Парень, с которым ты вместе ходил в школу? Томми кивнул.

— Макинтайры уехали, — сказал Малькольм. — Отправились на Малл, насколько я помню, когда Ангус был подростком. Не знаю, живут ли они там до сих пор. — Он замолчал, пытаясь выудить что-то еще из глубин памяти. — Мне кажется, в конце концов Мойра ушла от Джо. А может, это только слухи.

Хизер одно время поддерживала с ними связь, но потом… сам понимаешь.

Он заметил, что Томми оглянулся и ненадолго замешкался, но не сразу понял, в чем дело. Они прошли уже две трети пути и были теперь в восточной части острова, приближаясь к проселочной дороге, которая вела к старому дому Томми.

Малькольм не понимал, как на это реагировать, и решил положиться на Томми. Дом был продан через год после убийств. У Джона были финансовые затруднения. Это уже потом всплыло, и Малькольм оказался втянут в юридические споры, раздражавшие и угнетавшие его. Земля, как ему сказали, была имущественной массой. Дом пришлось продать, чтобы покрыть долги Джона и оплатить расходы на похороны, так что Томми в результате ничего не осталось. Дом был продан с аукциона какому-то инвестору и еще два года пустовал, а затем его купили Крис и Мэри Дагдейл, переехавшие на остров из Стерлинга. Когда они прибыли, Томми уже покинул остров, хотя они, конечно, знали про всю эту историю. Но воспринимали ее совсем не так живо, как местные жители. Прежде чем выставить дом на продажу, пришлось вызывать профессиональных уборщиков, чтобы отмыть кровь.

Когда Томми заговорил, Малькольм решил, что он скажет что-нибудь о доме. Но он только спросил:

— А близняшки Вильсон? Софи и Милли. Они тоже со мной ходили в школу.

— Вильсоны здесь, — ответил Малькольм, — Уна и Джеймс, во всяком случае. Девочки уехали, когда окончили школу. Милли живет в Глазго, замужем, двое детей. — Они миновали поворот, и Малькольм чувствовал, как он исчезает позади. — Софи в Лондоне, работает в каком-то журнале или газете. Родители говорят, счастлива. — Малькольм вспомнил близняшек в детстве, с одинаковыми косичками, славные девчушки. Они время от времени навещают родителей. Милли приезжает со всем своим семейством, а Софи иногда с бойфрендом. Всегда приятно их увидеть. — Молодежь здесь не задерживается. Не в наши времена. Большинство уезжает, как только им представится возможность.

Томми пожал плечами.

— Работы нет.

— Ну. — Но дело было в другом, и Томми знал это.

— Никто не работает на большой земле? — спросил Томми.

— Нет. Ты знаешь, как долго идет паром, и на него нельзя полагаться.

Последовала короткая пауза, потом Томми сказал:

— Мой отец так делал.

Малькольм собрался с мыслями, прежде чем ответить. На Томми он не глядел.

— У твоего отца были свои представления о том, как надо поступать.

Остаток пути они прошли молча.

Единственный на острове магазин располагался рядом с пристанью в Орсэге, на восточном побережье Литты. Это была самая населенная часть острова. Вдоль дороги к северу и западу от пристани было разбросано домов пятнадцать, и еще несколько стояло в глубине острова. Около магазина — почта и несколько сувенирных лавочек, работавших летом для туристов (если они приезжали), так что в Орсэге сновало куда больше людей, чем на всем остальном острове, где можно было гулять часами и никого не встретить.

Малькольм был удивлен, что они с Томми ни с кем не столкнулись, пока шли к магазину.

— Помнишь магазин? — спросил он у Томми.

— Да. — И после паузы: — Когда я стал жить у вас, я иногда помогал Хизер за прилавком. Когда была ее смена.

— Точно. — Как легко это у него вышло, «Когда я стал жить у вас». Возможно, все дело в практике. Возможно, умение обходить острые углы стало частью его натуры. Малькольм вспомнил, как прошлым вечером Томми возник из полутьмы у его двери, как будто просто материализовался там.