Незримые фурии сердца - Бойн Джон. Страница 59

– Молодец. А что обо всем этом думает твой отец?

– У меня нет отца.

– Так не бывает. Выходит, ты не усвоил мамины уроки, если не знаешь, что у всех есть мать и отец.

– В смысле, я его не знаю, – поправился Джонатан. – Я незаконнорожденный.

– Ненавижу это слово.

– Я тоже. Но я превратил его в этакий знак почета. Я понял, что если самому сказать о своей безотцовщине, никто уже не станет шептаться по углам: а ты знаешь, что Джонатан Эдвард Гоггин незаконнорожденный? Я-то уже об этом объявил. Один – ноль в мою пользу. Теперь всех новых знакомых я сразу ставлю в известность.

– Мама не возражает?

– Ей это не особо нравится. Но она говорит, я волен поступать по-своему, она не станет решать за меня. Мол, она мне мама, а не дедушка.

– Что это значит?

– Понятия не имею. Мама обещает как-нибудь растолковать.

– Тебе не говорили, что ты чудаковат?

– Только в этом году – девятнадцать раз. А сейчас еще май.

Я засмеялся и посмотрел на часы – через пять минут пора уходить.

– Как зовут вашу невесту? – спросил Джонатан.

– Алиса.

– В нашем классе учится девочка по имени Алиса. – Джонатан округлил глаза, видимо обрадовавшись, что у нас есть что-то общее. – Она очень-очень красивая. Длинные светлые волосы, зеленовато-голубые глаза.

– Твоя подружка?

– Нет! – выкрикнул Джонатан, весь пунцовый. На нас оборачивались. – Никакая она мне не подружка!

– Извини, – рассмеялся я. – Я забыл, что тебе всего восемь.

– Мою подружку зовут Мелани.

– Вот и ладно. Разобрались.

– Когда-нибудь я на ней женюсь.

– Правда? Поздравляю.

– Спасибо. Смотрите, вы женитесь сегодня, а я рассказываю о своей будущей невесте. Забавно, правда?

– Обхохочешься. Нам не надо ничего, кроме любви, а вот она нужна всем.

– «Битлз», – тотчас сказал Джонатан. – «Не надо ничего, кроме любви», авторы Леннон и Маккартни, хотя вообще-то песню сочинил Джон Леннон. Альбом «Волшебно загадочное путешествие», 1967 год, сторона «Б», пятая дорожка.

– Ты, значит, поклонник «Битлз»? – спросил я.

– Конечно. А вы?

– Разумеется.

– Кто ваш любимец?

– Джордж.

– Любопытно.

– А твой?

– Пит Бест [39].

– Любопытно.

– Я всегда на стороне того, кто слабее, – сказал Джонатан.

Мы молча друг друга разглядывали, и я даже немного огорчился, когда наконец вернулась его слегка запыхавшаяся матушка.

– Извините, – сказала она, – телефонный разговор получился неожиданно долгим. Я пыталась забронировать билет на рейс до Амстердама, но с «Аэр Лингус» всегда морока. Завтра придется ехать к ним в контору и убить полдня.

– Все в порядке. – Я встал. – Ну я, пожалуй, пойду.

– Сегодня он женится на девушке Алисе, – сообщил Джонатан.

– Вот как? Повезло Алисе. – Женщина помолчала, разглядывая меня: – Мы не встречались, нет? Ваше лицо очень знакомо.

– Кажется, встречались. Вы не работали в парламентском буфете?

– Да, я и сейчас там.

– Одно время я был государственным чиновником. И наши с вами пути пересеклись. Вы обо мне позаботились, после того как пресс-секретарь премьер-министра заехал кулаком мне в лицо.

Женщина задумалась и покачала головой:

– Что-то смутно припоминаю. Да у нас там все время драки. Это была я, не путаете?

– Определенно вы. – Я обрадовался, что она не помнит моего признания в нетрадиционной ориентации. – И вы были очень добры ко мне.

– Пустяки. И все же кого-то вы мне напоминаете. Какого-то давнего знакомца.

Я пожал плечами и отвесил легкий поклон Джонатану:

– Приятно было поболтать, молодой человек.

– Успешно вам жениться на Алисе, – ответил он.

– Удивительный у вас парнишка, – сказал я. – С ним вам скучать не придется.

– Я знаю, – улыбнулась миссис Гоггин. – Он мой свет в окошке. Уж его-то я не упущу.

Она вдруг охнула.

– Что, вам нехорошо? – спросил я.

– Нет, ничего. Так, что-то вспомнилось.

Мы распрощались, я направился к выходу. Да пошел ты! – сказал я космосу. – Я просил всего лишь о знаке, а ты даже такую малость сделать не можешь. Выбора не было.

Пришла пора жениться.

Любить другого человека

Через боковую дверь я вошел в ризницу где застал Джулиана за чтением «Порядка брачной церемонии». Для человека после почти бессонной ночи он выглядел невероятно свежо: гладко выбрит (хотя последнее время предпочитал брутальную щетину) и пострижен. Увидев меня, он быстро сдернул с носа и спрятал в карман очки, в которых никогда не появлялся на людях. Излишне говорить, что новый костюм на нем сидел как влитой.

– Ага, вот и приговоренный, – ухмыльнулся Джулиан. – Как голова-то?

– Ужасно. А у тебя?

– Ты знаешь, сносно. Я покемарил пару часиков, затем поплавал в бассейне имени графини Маркевич и посетил своего парикмахера. Он сделал мне горячий компресс и побрил меня, мурлыча песни из репертуара «Саймона и Гарфанкела», что расслабляет невероятно.

– Когда же ты все успел? – изумился я.

– А что такого?

Я покачал головой. Как ему удается пить в три горла, не спать всю ночь и все равно выглядеть бесподобно? Или некоторым все дано от природы?

– Кажется, сейчас меня стошнит, – сказал я. – Пожалуй, стоит вернуться домой и лечь в постель.

Улыбка Джулиана угасла, он бросил на меня встревоженный взгляд, но тотчас рассмеялся:

– Не шути так! Я чуть было не поверил, что ты это всерьез.

– С чего ты взял, что я шучу? – пробурчал я. – Однако я здесь, верно?

– Ты понимаешь, что если подведешь мою сестру, у меня не останется иного выхода, как прикончить тебя? Ты уже вчера начал дергаться. Это всё нервы. Твоего друга Ника очень задело, как ты с ним разговаривал.

– Он мне не друг. Откуда ты знаешь, что он обижен?

– Утром мы случайно пересеклись на Графтон-стрит. И наскоро выпили по чашке кофе.

Я сел и прикрыл глаза. Ну конечно, он выпил кофе. С Ником. Ничего удивительного.

– Что с тобой? – Джулиан подсел ко мне. – Может, аспирину?

– Я уже принял четыре таблетки.

– Тогда воды?

– Если можно.

Джулиан подошел к раковине и, не найдя стакана, взял золотую чашу для причастия, поверху окантованную серебром, до краев наполнил ее водой и, прикрыв бронзовым подносом, подал мне:

– Благословляю, сын мой.

– Спасибо.

– Ты там не брякнешься, нет?

– Всё в порядке. – Я попытался изобразить радость. – Нынче самый счастливый день моей жизни.

– Даже не верится, что через час мы станем родственниками. В смысле, после стольких лет дружбы. Кажется, я не говорил, что искренне обрадовался, когда ты позвал Алису в жены, а меня в шаферы?

– А кого же мне звать-то?

– Не скажи, вокруг столько девушек.

– Я про шафера. В конце концов, ты мой лучший друг.

– А ты – мой. Нынче утром она просто лучилась счастьем.

– Кто?

– Алиса, кто еще?

– А, ну да. Она уже здесь?

– Еще нет. Священник даст знать, когда они с Максом подъедут. А твой отец уже тут. С новой миссис Эвери. Классный бабец. Что твоя кинозвезда.

– Мой приемный отец, – поправил я. – Кстати, жена его будет сниматься в новом фильме Кена Рассела.

– Пропади я пропадом!

– Что, решил приударить за ней?

– Мысль мелькала, но теперь отбой. Встречал я актрисок Кена, все они какие-то чокнутые на хрен. Помню, я кадрил Гленду Джексон – полный облом.

– И поэтому она – чокнутая.

– Да нет, я не к тому. Но я – то-се, а она так смотрит, словно вляпалась в коровью лепешку. Даже принцесса Маргарет себе этого не позволяла. Однако Чарльз молодец. Все еще может оттянуть дамочку. Мне бы так, когда доживу до его лет.

От выпитой воды свело живот, лоб мой покрылся испариной. Господи, зачем я здесь? Меня накрыло лавиной стыда и раскаяния. Годы вынужденного беспросветного вранья привели к тому, что вот-вот я разрушу не только свою жизнь, но и жизнь девушки, которая вовсе ни в чем не виновата.