Лиса в аптечной лавке (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка". Страница 40

– Наследника? – не поверила я. – У короля подрастали другие сыновья?

– Нет, незадолго до того королева, вторая его жена, родила третью девочку.

– Дурдом какой-то. Прости, – спохватилась я. – Продолжай.

– Перечить отцу принц не мог. В тот год вообще мало кто рисковал перечить королю, он стал гневлив и несдержан. Зато принц мог набрать в дворцовом саду плодов бобовника.

– Отравить отца? – ахнула я.

– Себя. И не отравить, а сорвать отъезд. Конечно, он рисковал: растительные яды непредсказуемы. Но ему повезло. Поездку пришлось отложить, позвали придворного целителя, и принц, воспользовавшись возможностью, попросил его о помощи. Подробности этого разговора мне никто не пересказывал, но так или иначе отец обещал разобраться.

«Отец». Значит, я была права, отец Ксандера был придворным целителем. Тем, кто донес на отца Алисии и отправился на плаху через три года.

– Он начал копать, и по всему выходило, что виноват королевский зельевар. Зелье правды, то самое, что ты пыталась сварить. В дозировке ниже эффективной его не может определить ни один артефакт, выявляющий яды. Но если воздействие в таких дозах регулярно, рано или поздно эффект накапливается, и на разум можно влиять. Еще побочные…

– Я читала, – кивнула я.

Вспыльчивость, подозрительность, галлюцинации. Неприятный набор, если не сказать больше.

– Словом, отец узнал про зелье. И… Говорили, будто придворный целитель донес на своего старого друга, королевского зельевара. Отец всегда был прямолинейней тарана и сперва делал, потом думал, даже удивительно, что он долго удержался на своей должности. Так что, возможно, слухи правдивы. – Ксандер продолжал разглядывать потолок, словно увидел на нем нечто необыкновенно интересное. – Он перед смертью твердил, что просто поделился сомнениями не с тем человеком, и я ему верил, но… Ты слышала проклятие, слышала формулировки. Имен названо не было, и все же проклятие сработало.

Я придвинулась к нему, обнимая. Ксандер погладил меня по плечу и продолжал:

– Как бы то ни было, жернова Тайной канцелярии закрутились. Один человек, служивший там, был дружен с твоим отцом и предупредил друга, но слишком поздно. Он ничего не успел сделать – а может, не смог, кто знает? Графиня ждала ребенка и носила плохо, в ее положении нельзя было пускаться в дорогу, да и куда им было бежать?

Муж надолго замолчал, продолжая смотреть в потолок, лицо стало вовсе непроницаемым, и только по тому, как колотилось сердце в груди, к которой я сейчас прижималась щекой, было понятно, что ему нелегко даются эти воспоминания.

– Когда я узнал, что в вашем доме обыск, приехал… – Он усмехнулся. – Малолетний идиот. Графиня выставила меня из дома. И, видимо, швырнула вслед кольцо, которое я зачаровал, – судя по тому, что оно валялось на полу все эти годы. Вообще-то за ее здоровьем следил мой отец, но работать с артефактами мне оказалось легче, чем ему. В доме были люди Тайной канцелярии, и, когда графине стало плохо, она пыталась не показывать свою слабость перед теми, кого считала врагами. А может, знала, что помощи от них не дождется… Словом, и мать, и ребенок погибли. До сих пор думаю: если бы я не уехал, если бы остался под дверью, может, сумел бы… – Он горько усмехнулся. – Прости. Выглядит так, будто я ищу себе оправдание.

– Мне не за что тебя прощать, – сказала я.

Мне – в самом деле не за что и винить не за что. Может, Алисия и не смогла простить, в том и причина ее обмороков. И все же… Сколько Ксандеру было тогда? Восемнадцать? Много ли мог сделать вчерашний подросток?

Он снова усмехнулся.

– Полетели головы, самые ушлые воспользовались моментом, чтобы утопить тех, кто им мешал. Тот человек, что предупредил твоих родителей, тоже…

– Наш сосед?

– Да. Значит, ты что-то знаешь?

– Люция Сапфира проболталась кое о чем. Но отказалась рассказывать полностью.

– Ну вот, теперь ты услышишь эту историю полностью. Справедливость восторжествовала, принц вернулся во дворец, не успев принять постриг… а через три года король снова начал… чудить. И в этот раз обвинили моего отца. Добавив к обвинениям, и что он оговорил друга, дабы выгородить себя. И снова полетели головы.

– Тебя тоже… – начала было я, но осеклась.

Слишком страшно было спрашивать. На теле Ксандера не было шрамов, но в мире, где магия способна исцелять, это ничего не значило.

– Допросили. Признаваться мне было не в чем, оговаривать отца не стал, так что в конце концов отпустили, – сказал он, и снова я побоялась вдаваться в подробности. Слишком уж спокойно он это произнес. – Меня, конечно, это не устроило.

– То есть? – Я приподнялась, оперла подбородок о кулак, который пристроила на груди мужа, заглянула Ксандеру в лицо. – Не устроило, что отпустили?

Он рассмеялся, взъерошил мне волосы.

– Не смотри на меня так. Я в своем уме, не страдаю от кошмаров, здоров и жив. – Он помрачнел. – В отличие от многих других. Меня не устроило, что отец оставался в тюрьме и дело шло к плахе. Я-то был уверен, что он невиновен. Начал искать выходы на тех, кто поверит и поможет, но медленно. Слишком медленно.

– Ты не успел?

– Не успел. Нам разрешили увидеться перед казнью. Отец был… – Ксандер покачал головой. – Раздавлен. Только и твердил, что Питер взошел на эшафот с гордо поднятой головой, а ему самому придется на том свете смотреть ему в глаза, не зная, что сказать. Что заслужил воздаяние за ошибку. Воздаяние, которое уже ничего не изменит, не вернуть ни Питера, ни Надин, ни их ребенка, который так и не родился, ни остальных, кого смял этот кровавый клубок. Тогда отец и попросил меня позаботиться о тебе. Сама понимаешь, в последней просьбе я не мог отказать.

Я вздохнула. Скажет ли муж правду в ответ на прямой вопрос?

– Жалеешь об этом?

Он усмехнулся, легонько щелкнул меня по носу.

– Лиска, не дури. Жалею ли я, что получил в жены обворожительную женщину и отличную хозяйку, с которой к тому же явно не заскучаешь?

Да уж, умеет он говорить комплименты, не знаешь, то ли обрадоваться, то ли стукнуть.

– Но ты не успокоился?

Ксандер кивнул.

– В конце концов мне удалось договориться о встрече с наследником. Даже странно, что он согласился, учитывая разницу в положении. Титула меня к тому времени лишили.

И дома, судя по всему, и заработка. Но он об этом даже не упомянул, зато титул… Наверное, в чем-то мне никогда его не понять.

– Мне повезло, если это можно так назвать: во время нашей беседы принцу стало плохо. Мне повезло дважды – свидетелей не оказалось. Нет, трижды. Справиться с ядом одной магией, без зелий очень сложно, но у меня получилось. Иначе бы мы с тобой сейчас не разговаривали.

– Его отравили? – оторопела я. – Но… это же глупо! Если уж травить, то до ареста «изменника»! Или яд был с накопительным действием и оно проявилось позже срока, на который рассчитывал отравитель?

– Судя по всему, принца отравил не тот человек, что подставил наших родителей. – Ксандер серьезно посмотрел мне в глаза, и у меня разом пропала охота спрашивать, кто именно попытался отправить на тот свет наследника.

Тот же, кто до того велел ему отправляться в монастырь? Как же они существуют теперь под одной крышей? Встречаются на церемониях? Как жить с таким грузом на душе, пусть даже зло совершилось под чужим воздействием? Нет, я не хочу этого знать.

Неужели это зелье подчинения настолько сильно? Озноб пробежал у меня по спине, и я подтянула на плечи покрывало, хотя в спальне было жарко. Если у меня получится задуманное, Айгор окажется в полной моей власти, и это пугало. Слишком уж велик соблазн.

– Словом, принц пообещал мне разобраться. Приблизил меня к себе, опасаясь очередного покушения.

– Приблизил сына изменника, лишенного титула и имущества?

Наверняка он прекрасно сознавал, что скажут люди. Как и Ксандер. И оба не испугались.

– Да. Скандал был нешуточный, какое-то время я постоянно носил при себе антидоты к самым распространенным ядам. Мы искали – осторожно, не торопясь, торопиться было некуда, отца уже казнили. Не буду вдаваться в подробности, это уже неважно сейчас. И нашли.