Похищенная (СИ) - Шарм Кира. Страница 20

Медленно пил виски, не отрывая от нее взгляда.

Напоминал себе, кто она и для чего я здесь.

Только вот ни хера не помогало.

Глава 27

Будто под дых меня сразу ударило. Прожгло насквозь. Ослепила.

Хрен знает, что за ощущение. Никогда такого не было.

Скольких женщин переимел. Разных. Роскошных. Страстных. Шикарных и не очень. Развратных до одури.

Но эта… Как видение.

Даже в бокал захотелось заглянуть. Проверить, ничего ли не подмешано.

Иначе почему вдруг сердце замерло, а после так громыхнуло в ребра, что его бой и музыку переглушить смог бы?

Но это миг.

Не стоит забывать, зачем я здесь. И уж тем более, прикасаться к этой ядовитой змее. Дурная кровь. Иначе быть просто не может. Дочь своего отца, она уж точно способна быть только ядовитой. У подонков не рождаются ангелы. Гены никуда не денутся, как ни старайся.

Я и Влад – прекрасное наглядное тому подтверждение.

Как бы ни старался брат удержать меня от жестокого мира криминала, а ведь оба мы с ним пошли, по сути, почти одной дорожкой.

Так что ничего, кроме мерзости за этой прекрасной обманчивой фигуркой, быть просто не может!

Рассеиваюсь в толпе.

Гордей подает знак о том, что камеры отключены, а небольшая дверка черного входа открыта. Охрана снята.

Отца Алисы, Грека, Гордей тоже умудрился выманить. На время. Скоро он поймет, что вызов ложный и что мой брат не приглашал его ни на какую встречу. Времени немного.

И я не собирался.

Не собирался к ней прикасаться. Мне нужно было только слегка соблазнить, очаровать, чтобы глупая девчонка сама захотела со мной сбежать. Не мог же просто забросить на плечо и вытащить из логова врага.

Сам не знаю, что нашло.

Ошпарило. Током до нутра пробило, когда ее губы попробовал. Блядь. Этот вкус.

Как ошалелого, с катушек сорвало. Накинулся. Ласкал в машине, как одержимый, пока мы к Владу ехали. Будто клапан какой-то прорвала девчонка своим вкусом одуренным. Так и бы взял. Прямо там, на постели Влада или в машине.

Насрав на все.

На то, что бежать нужно срочно.

На все на свете, блядь.

Но сейчас.

Сейчас девчонка в моей полной власти. И у меня еще будет тысяча ночей, чтобы распробовать ее как следует. Медленно и долго. Все равно Регину на нее менять я не собираюсь. Забрал дочь урода, чтобы прищемить его. Дать понять, что за все надо платить. А сестру… Сестру мы и без этого обмена вытащим.

Унизить. Растоптать. Пустить по рукам. И отправить видео ее папаше. Каждый день отправлять, чтоб каждый день его хуже всех ножей резало. Разметывало на части.

Да.

В порыве злости я так и собирался сделать. Только прежде сам напробоваться. Так, чтоб надоела. Сначала – для себя.

Но блядь.

Я не воюю с женщинами.

Это какое-то уродство. Запредельное. Херовый метод. Самый, блядь, херовый.

Смотрю на нее, распластанную, и член дергается до искр из глаз.

Хочу.

Хочу так, что челюсти сводит.

Вся распахнутая. Вся раскрытая.

Мне принадлежащая без всяких прав.

Моя.

Вещь, игрушка, заложница. Вся моя.

Так бы и драл. Сутками напролет.

Забросил бы ножки эти раздвинутые себе на плечи, еще сильнее распахивая. Вонзился бы одним толчком в розовую сердцевинку, которая отсюда мне блестит и мозги на хрен ошпаривает.

Выбил бы. Выбил бы из нее стоны. Крики. Мольбы.

А после перевернуть.

Изогнуть тонкую спину. Впечатать головой в подушки.

И брать. Яростно. Дико. До бешенства. Чтоб искры из наших тел полетели. Чтоб мокрыми от пота стали. Всю ее спермой бы залил.

Чего церемониться?

Но пальцы помнят, как там внутри было сухо.

И, блядь, от самого себя противно вдруг.

Хрен знает, с чего.

С того, что помню, как подо мной истекала? Как извивалась, так же яростно отвечая на мой дикий поцелуй?

Дикая кошка. Страстная. До одурения.

Такой. Такой снова ее хочу. И на меньшее, блядь, уже не согласен!

И будет.

Будет моей. Будет извиваться. Умолять, чтобы трахнул. Сама на четвереньки передо мной встанет. Сама ноги свои распахнет.

– Перестань так смотреть, – сам не понимаю, почему меня так раздирает злоба, когда вижу, как в ее глазах ядовито плещется ненависть.

Да. Она бояться должна. До жути. Подыхать от страха.

И безусловно, упасть добровольно на колени и умолять своими пухлыми, дрожащими и губками и розовым страстным язычком, чтобы я был к ней добрее.

Но нет. Чертовка как кислотой прожигает меня ненавистью.

И это выбешивает. Злит так, что хочется зарядить кулаком по всей мебели вокруг.

Глава 28

– Не передумала?

Отстегиваю ногу от наручников.

Такая тонкая. Пальцы – просто атлас. Разминаю, не отводя от нее пристального взгляда.

А правда в том, что, блядь, и оторвать не могу.

Будто пропасть.

Смотреть бесконечно хочется. Грани ловить. Там каждая эмоция видна так ярко, что захлебнуться можно.

– Алиса.

С шумом втягиваю воздух.

Блядь. Одуренно. Все здесь уже успело пропитаться ее запахом.

И ведет. Как от крепкого скотча. Ведет так, что не сдерживаюсь. Разминаю наверняка затекшие лодыжки прикусывая нежную кожу на стопе.

– Я объяснил тебе расклад, - выписываю пальцами узоры на ноге. Разминаю обеими руками. Как током бьет по пальцам. Каждое прикосновение – как маленький апокалипсис. Да.

– Дал время осознать, - отстегиваю вторую ногу, резко сбрасывая первую.

Трудно не забросить ее себе на плечо.

С любой так и сделал. Но тут… Блядь, мне нужно, чтобы она сама!

– Ты же понимаешь. Все зависит только от тебя. Алиса!

Это пиздец, как сносит башню. Какая она настоящая. Вулкан.

В глазах ни хрена нет подчинения. Даже, блядь, слабости, жалости к себе, и той нет.

Лютая. Лютая ненависть. Такая, что будто плетью меня по лицу хлещет.

Привык к другим. К покорным и послушным.

А теперь задыхаюсь, физически ощущая ее лаву внутри.

Настоящая.

А все остальные теперь кажутся просто пластмассовыми.

Впервые вижу такой ураган страсти. Пусть и яростной. Ее, кажется, можно попробовать наощупь. Даже, блядь, воздух сгустился вокруг. И скоро вспыхнет. Нет. Такое уже не отпустишь. Хоть раз попробовав, захочешь глотать и глотать. Снова и снова. Нажраться. Потонуть. Уйти , как под высокую волну. Аж уши закладывает.

– Никогда! Ты раньше сдохнешь, чем я добровольно тебе отдамся!

Шипит, извиваясь дикой кошкой. Ноги тут же сжимает. Переплетает. Как узлом.

Дикарка. Настоящая.

– Ты совсем глупая?

Ни хера. Так просто не отпущу.

Дергаю с размаху ноги в стороны.

Наклоняюсь над пупком, врезаясь между ног раскалывающимся членом.

Втягиваю запах. Шумно. Со вкусом. Блядь, ее кожа – это наркотик. И самый мощный парфюм из всех, которые когда-либо кто-то смог бы создать.

– Разве не поняла, что я тебе говорил?

Провожу тонкую дорожку от пупка ниже. Почти до самого гладко выбритого лобка. Снова прикусываю нежную кожу. Легко. Но чувствую, как она дергается.

– У тебя еще есть шанс. Я не буду грубым. Алиса!

Алиса.

Зажмуриваюсь, когда его лицо оказывается так близко.

Ноги свободны, но руки все еще прикованы к планке над кроватью.

Мне некуда деваться.

И, если он сейчас возьмет меня, я вытерплю. Смирюсь.

Несмотря на все его угрозы, он все же не маньяк. Не жестокий извращенец, какими оказались оба найденных отцом жениха.

Но, черт.

Как же больно. Там. Внутри.

Пусть я сто раз говорила себе про сказку, которых не бывает. А все равно. Сердце отчаянно колотится. И, кажется, сейчас просто расколется на куски. Взорвется внутри. От жаркой, ядовитой боли.

Он…

Он был как вспышка. Как комета. Настоящая сказка, - тогда, на этом балу, когда казался спасителем.

Единственная сказка, которая могла случиться со мной в жизни. В которую я так глупо. Так по-идиотски наивно поверила. Которой отдалась, не думая ни о чем. И которая так нелепо успела прорасти в моем глупом сердце.