Цесаревич (СИ) - Старый Денис. Страница 41

— Языком общения был выбран французский и мне отрадно знать, что Вы владеете этим европейским языком, хотя я предпочитаю русский, — сказал я на языке Вольтера.

Слова были произнесены только чтобы нарушить тишину.

— Ваше Императорское Высочество, Вы разве не понимаете, что сейчас русский язык для нас — наречие траура и беды нашего народа, — высказался один из присутствующих за большим столом.

— Хотите начать разговор со взаимных обвинений? Хорошо, я кратко, по верхам, опишу историю отношений наших народов, — сказал я, максимально добавив металла в голос. — Пришел Бату-хан, сжег наши города, увел наших людей, обложил Русь данью. Исчезали наши ремесла, обезлюдила земля. Потом сколько раз ваши ханы-чингисиды сжигать Москву? Другие города? Сколько людей увели и продали на рабских рынках? Как заставляли унижаться гяуров, коими нас считаете? Когда вы слышали плачь ребенка и пожалели его, когда мольбы славянских девиц останавливали насилие? И сейчас уже ваши женщины плачут? Ваши девицы честь свою теряют?

— То в прошлом, и мы ушли из Руси, — решил вступить в историческую дискуссию еще один знатный татарин.

— Мы выгнали Вас. Ценой неимоверных усилий, тратя огромные средства на строительство укреплений в пограничье. Но когда был последний большой набег на наши поселения? Можете молчать — это было в тот месяц, когда началась война. И закончим ворошить историю, я пришел, чтобы обрисовать наше будущее, — я кивнул своим помощникам и они стали раскладывать листы бумаги напротив почти каждого из присутствующих крымцев.

Почти, потому что за ночь переписать бизнес-план развития Крыма тридцать два раза было крайне сложно.

— Что будет с нашими мечетями? — спросил кто-то нетерпеливый.

— Они останутся, даже обещаю построить большую мечеть где скажите на мой счет, основать медресе, чтобы там учились все мусульмане России, таковых немало, но и церкви строится будут, как и православные приезжать станут. Учить же станете в верноподданнических традициях, или никак, — ответил я под недовольный гул собравшихся от последнего заявления.

Я понимал, что с таким контингентом нужно строго, деспотично. Пару голов отрубил — получил уважение. Но я хотел их вовлечь, сделать сообщниками, чтобы этим беям был невыгоден сепаратизм. Насильно мил не будешь — так в народе говорят! Да и куда мне девать этих людей? В Сибирь не пошлешь, они там не нужны с их просто непониманием сельского хозяйства, как и промыслов, но со своей верой к очень традиционным сибирякам, это резня. В Америку, как я уже отшучивался? Может кого и можно, но малым количеством, не делать же колонию мусульманской, если, к примеру тысяч десять перенаправить в Калифорнию? Да и там что они станут делать? Поля возделывать? Смешно, а чтобы, к примеру, разводить овец и коней, пока больше ста человек не нужно, еще лет так тридцать более не потребно будет.

— Итак, кратко, остальное прочитаете и примите решение. Сразу говорю, что Крым перестает быть самостоятельной державой и признает себя уже не вассалом России, а становится губернией. По сути, присоединяется к нашей империи, — раздался гул, я достал револьвер и сделал сразу три выстрела в потолок.

Это произвело должное впечатление и беи решили судьбу не испытывать.

Большинство собравшихся стали вчитываться в разложенные копии плана, были и те, кто пренебрежительно отодвинул от себя бумагу. А ведь самые непримиримые и вовсе не приехали. Работы тут еще и работы.

— Не вынуждайте искать других ваших соплеменников, которые были бы более договороспособными, а вас хоронить. Я понимаю, что заставить вас работать на земле — не продуктивно,- продолжил я говорить на французском языке. — Предлагаю заняться прежде всего разведением коней. России нужно много коней и для армии и для хозяйства. Кроме того, сколько бы вы не продавали шерсти, всю куплю. Что касается иных статей сельского хозяйства, то выращивайте фрукты и прежде всего виноград. Вера запрещает вам пить хмельное, так и не пейте, нанимайте армян, русских, греков — пусть они работают на вас за плату, производя вино, кое в России продавать можно с выгодой. Вы все, когда того захотите станете полноправными подданными России. Знатные люди, то есть именно вы лично, получат русское дворянство и титулы, как некогда казанские ханы. Можно открывать мануфактуры по выделки шерсти и шелка. Голодать не будете. Что же может вам мешать нанимать тех же славян за оплату, чтобы возделывали поля под пшеницу, или другие культуры? Если только воды мало, но и сами думайте. Можете, когда станете русскими дворянами, сдавать свои земли в аренду евреям, или русским купцам и промышленникам? Много простора для сотрудничества. И последнее — сейчас я сдерживаю своих воинов, но любое неповиновение и я не устрашусь крови, как не устрашился ранее, когда заходил в ваши города и поселения. Семьи тех мужчин, что в дальнейшем возьмут оружие, будут высланы на поселения в Сибирь, будь мужчина жив, или еще пока не пойман и прячется в горах. Поселенцев же, кто по своей воле решит покинуть Крым трогать не стану, хотят к султану — пусть идут. Вместе с тем, каждый может обратиться, как верноподданный ко мне за правдой. Я все сказал.

Еще неделю я провел в Крыму, проследил за ротацией воинского контингента, поспособствовал составлению поезда беженцев в Оренбург, в основном женщины и дети, у которых не было вообще средств для существования Ну и после устремился в Петербург. Беи толком ничего не ответили, лишь покорились, но по тому, что обострения не случилось, я почти уверен — результат будет. Да, вереницы беженцев покидали полуостров, но это движение не приняло катастрофичный характер, тем более, что уже скоро на свободных землях можно расселять и русских и подданных Российской империи инородцев. Свято место пусто не бывает!

*…………*……….*

Дворец Султана Махмуда I

19 октября 1749 года.

Уныние, раздражение и ненависть — все одновременно испытывал султан. Отчаявшись изменить ситуацию в войне, Махмуд то горевал, то кричал на своих подданных, требуя от них невозможного, плакал и смеялся. Но султан и его диван-правительство не возлегали без дела, пытались нивелировать ситуацию. Военачальники старались собрать войско из отдаленных регионов империи, но сразу же сталкивались с тем, что нарастали внутренние противоречия и уже местные князьки начинали считать центральную власть слабой, отговариваясь от участия в деле спасения империи. В Египте, как только ушел двадцатитысячный контингент, сразу же вспыхнуло восстание. Такое же произошло и с армянами, волновались и курды. Пришлось возвращать часть войск и жестоко подавлять инакомыслие.

Кроме того, безнаказанные действия русского флота, привели к тому, что резко упала международная торговля. Практически иссякла помощь от французов. Тайные союзники рассматривали вариант задействовать свой флот и проучить русских, но Франция была столь впечатлена победой русского флота в Третьей битве при Лепанто, да и «собаки» [еще одно грубое прозвище англичан, которым их одарили французы] вряд ли воспользуются ситуацией и не усилят напор на лягушатников. А еще то там, то сям, взрывались османские пороховые склады, что привело Османскую империю к резкому дефициту пороха. И не только русские шайтаны совершали диверсии, нарастала партизанщина и в Боснии и в Сербии, меньше в Греции. Но с порохом помогут, тот же Фридрих обещал, люди прусского короля сейчас ищут возможности сделать поставки и не только пороха.

Русские практически молниеносно захватили огромные территории. Французы оправдывались тем, что так, как русские воюют, никто в Европе не делает. Обходить крепости и стремится взять под контроль как можно больше территории, воевать на коммуникациях, совершать засады прямо в тылу османских войск. Сами франки не были готовы к такой войне и даже сдерживали османов, которые, как раз могли применить свой опыт выявления партизанских отрядов бунтавщиков.

Был еще один фактор — волнения непосредственно на Балканском полуострове. Те же греки, черногорцы, сербы, да и болгары, только и ждут оружие для восстания. И тут репрессиями проблему не решить. Султан понимал, что такой козырь, как партизанская война на славянских землях еще может быть сыгран, тем более с господством русского флота, который так же не дает направить большинство войск на войну. Угроза морского десанта вынуждает держать в портовых городах серьезные гарнизоны.