Синдром Вильямса (СИ) - Трапная Марта. Страница 37

Речь Матвея убаюкивала. Елена Михайловна не помнила раньше в его голосе таких добрых и нежных интонаций, он словно бы уговаривал ребенка, отвлекал его от разбитой коленки. Но сейчас на кону — не разбитая коленка, а жизнь ее сына.

Елена Михайловна решительно поднялась.

— Так, ты давай действительно вари кофе, а я пойду позвоню отцу.

— Мам, дай ему поспать хотя бы час. У вас там сейчас пять утра. Ну что тебе решит этот час?

— Да мне только час придется ему объяснять, в чем дело! — в сердцах бросила женщина, но вернулась в свое кресло на кухне. В словах Матвея была доля рациональности.

— А если тебе так уж надо с кем-то поговорить, — улыбнулся Матвей, — можешь рассказать мне пока, почему ты решила, что завтра я не проснусь. А заодно, чем тебя так испугала моя рана и этот нож. А я пока сварю кофе.

Матвей подошел к плите и занялся кофе. Женщина смотрела, как он двигается и кусала губы. Как они ошиблись тогда, решив отказаться от его инициации! В нем было все, что нужно — крепкое спортивное тело, отточенные движения — ни одного лишнего жеста, ни одного ненужного взмаха, он мог бы вслепую станцевать танец на ножах без единого пореза. Ловкий, быстрый, живой.

Заплясал огонь, поплыл запах горячего кофе, зашипела вода, потом минута сосредоточенного ожидания, первая нота закипания — и все. Турка снята с огня, черный огонь переливается в белые чашки…

Матвей придвинул к ней блюдце с конфетами и улыбнулся.

— Итак, где твоя страшная сказка, мама?

И она начала рассказывать.

— Давным-давно в одной далекой галактике…

— …бушевали звездные войны? — поднял брови Матвей. — Не нужно, это историю я знаю. Но там не было ничего про черные ножи. И вуки не похож на эльфа.

— Я могу начать иначе, — сказала Елена Михайловна. — Давным-давно, в тридесятом царстве, в тридесятом государстве жили-были…

Матвей поднял руки в шутливом жесте признания поражения. Елена Михайловна продолжила:

— …жили-были обычные люди. Они занимались своими делами: влюблялись, женились, рожали детей, воспитывали их, отдавали в свет и умирали. Жили люди по-разному: кто-то лучше, кто-то хуже. У одних детей было больше, у других меньше, одни доживали до полностью седой головы и бороды, другие умирали без единого седого волоса. Но в целом, все были довольны, так было заведено, такой был порядок. Но однажды в этом мире… эээ… в этом тридесятом царстве появились другие люди… Они прошлись по деревням и рассказали, что хлеба и яблок можно выращивать больше, если использовать другие сорта растений. Что коровы могут давать больше молока, а пчелы — больше меда. Над ними смеялись, но они уговаривали попробовать. И уговорили. Некоторые — таких были единицы — согласились взять на пробу новых семян… И оказалось, что урожай действительно больше, на него меньше влияет засуха и холода, мед с новых цветов слаще и дольше остается светлым, а молоко — жирнее и пахнет лучше. Бросились тогда остальные искать такие же семена — а пришлых и след простыл. И так получилось, что те, кто с самого начала решился попробовать новое, быстро начали богатеть — и хлеб у них был вкуснее, и мед, и сыр, и больше их было, хватало не только на себя, но и уходило на продажу в город. И покупали эти продукты охотнее, чем обычные. И не торгуясь, давали большую цену. А эти другие люди, пришлые, они называли себя цветочным народом, пришли в города. И за один грош лечили любого, кто приходил к ним за помощью. Год жили они в каждом городе и уходили в следующий. А те, кого они лечили, не только не болели больше вообще никакими болезнями, а жили дольше и старели медленнее. У обычного человека уже и зубов не оставалось, а у этих, когда смеялись, от зубов солнечные зайчики отскакивали. Да и дети у них рожались здоровыми и красивыми, загляденье. И народ стал делиться на две неравные половины. И те, которых было больше, стали завидовать тем, кого было меньше, хотя зависти раньше не было в этих краях. И начали твориться разные страшные вещи, о которых раньше никто даже помыслить не мог.

И тогда собрался на этой земле совет мудрецов, куда пришли самые мудрые из мудрых, самые уважаемые из уважаемых. А все, кто не пришел, дали клятву выполнить все решения совета мудрецов. Не три часа и даже не три дня длился совет. Тридцать дней собирались мудрецы и говорили, и думали, и решали одно и смотрели на последствия, и понимали, что это было неправильное решение. И думали над другим. И на тридцать первый день они поняли, что нужно делать.

Созвали они самых лучших охотников и разослали их во все концы земли с наказом найти пришельцев и привести. И велено было охотникам не оставлять без внимания ни одного дома, ни одного лесного шалаша, ни одной лодки на реке или палатки в поле. Год рыскали охотники по всей земле, обошли каждый клочок леса, обшарили все хутора и пустующие избушки. Не осталось такого места, где не ступала бы нога охотника. Но удалось им найти только одного пришельца и привести его к старейшинам. Это был мужчина, не молодой и не старый, не уродливый и не красивый. На такого посмотришь и через минуту забудешь.

И тогда позвали мудрецы самого лучшего оружейника и сказали ему сделать оружие, которое могло бы убивать только тех, кто принадлежал народу пришельцев. Долго отказывался оружейник, долго уговаривали его мудрецы, пока он не согласился. Он отправился в мастерскую, а вслед за ним отправили мудрецы пленника, чтобы оружейник мог изучить его и понять, что убьет наверняка этого чужака.

Через год вновь собрался совет мудрецов, и оружейник принес шесть черных, как ночь, клинков, которые были тоньше луча света и острее меча палача.

— Где же твой пленник? — спросил один из мудрецов, — мы хотим проверить твою работу.

— Он мертв. — ответил мастер. — Его кровь в каждом клинке. Иначе бы не получилось.

— Но как тогда мы узнаем, что ты справился со своим делом? — спросил мудрец. — Если в нашем мире не осталось ни одного врага?

— Вы можете отправиться с этими клинками в другие миры. Каждый из них может вывести туда, где живут те, кто испортил наш мир. Удар каждого из них будет смертелен для любого, в ком есть хоть немного цветочной крови.

Мудрецы выбрали шесть лучших охотников и каждый получил по ножу.

— Как зовут их? — спросил один из охотников.

— Как зовут, не знаю, — пожал плечами оружейник, — но все они — кровные братья.

Другой охотник подержал нож в руках, примерил в ладонь и недоверчиво сказал:

— Слишком уж хрупкий. Из чего он сделан? Он не сломается, если попадет в кость или в дерево? Не перерубит его меч?

— Из чего он сделан — это мой секрет. А сделан он так, что сломаться он может только в одном случае — если прольет нашу кровь, кровь охотника. Будьте осторожны с братьями, берегите их, и они будут жить на свете много-много веков и сменят многих владельцев.

Так и случилось. Шесть охотников разошлись за пределы мира и больше никогда не вернулись. Блуждающих Братьев видели то в одном мире, то в другом. И везде они верой и правдой служили охотникам. И любой инженер или цветочный человек, или как там они еще себя называют, умирал, даже если ножевая рана была совсем неглубокой.

Елена Михайловна вздохнула и одним глотком допила остывший кофе. Сын смотрел на нее с ужасом.

— Какая жестокая сказка, мама!

— Зато у нее хороший конец.

Матвей покачал головой.

— А я его так и не понял. Зачем понадобилось уничтожать этих самых… пришельцев? Они же не сделали ничего дурного — еда стала лучше, исчезли болезни…

— Они не сделали мир лучше?! Они лишили его равновесия. Ты думаешь, болезни — это безусловное зло? А как тогда регулировать численность популяции? И если на одном дереве плоды лучше и сочнее, значит, это дерево забрало воду и соки у своих соседей. Не надо менять орбиты планет, обещая, что на новой орбите климат будет лучше, воздух чище, а жизнь слаще. Воздух будет чище — значит, будет грязнее вода. Люди перестанут болеть, значит, наступит голод и есть будет нечего… У каждой медали есть другая сторона.