Шолохов. Незаконный - Прилепин Захар. Страница 30

Как-то раз Штокман разговорился с одним из казаков-староверов. Тот рассказал о своём отношении к большевикам: «Ваша власть справедливая, только вы трошки неправильно сделали…»

«Чем же? – интересуется Штокман. – …по-твоему, глупостей наделали? Так? Каких же?»

Казак отвечает: «Сам, небось, знаешь… Расстреливали людей. Нынче одного, завтра, глядишь, другого… Кому же антирес своей очереди ждать? Быка ведут резать, он и то головой мотает. Вот, к примеру, в Букановской станице… Вон она виднеется, видишь – церква ихняя? Гляди, куда кнутом указываю, видишь?.. Ну и рассказывают: комиссар у них стоит с отрядом, Малкин фамилия. Ну и что ж он, по справедливости обращается с народом? Вот расскажу зараз. Собирает с хуторов стариков, ведёт их в хворост, вынает там из них души, телешит их допрежь и хоронить не велит родным. А беда ихняя в том, что их станишными почётными судьями выбирали когда-то. А ты знаешь, какие из них судья? Один насилу свою фамилию распишет, а другой либо палец в чернилу обмакнёт, либо хрест поставит. Такие судья только для виду, бывалоча, сидят. Вся его заслуга – длинная борода, а он уж от старости и мотню забывает застёгивать. Какой с него спрос? Всё одно как с дитя малого. И вот этот Малкин чужими жизнями, как бог, распоряжается…»

Если перенестись из романа в действительность, то следует сообщить: начальник агентуры Особого отдела 56-й строевой дивизии Иван Павлович Малкин квартировал в станице Букановской в доме станичного атамана. Звали того атамана Пётр Яковлевич Громославский. Это тесть Шолохова, отец его будущей жены Марии Петровны. «Щеголеватый был, на день менял по две-три шинели, а то ходил весь в коже» – таким запомнила Мария Петровна Малкина.

Малкин сватался к будущей жене Шолохова. Пётр Яковлевич ему отказал.

Завязка для отдельной повести!

Происходил Малкин из села Кузьминского Рязанского уезда. Родился в семье плотника, окончил три класса церковно-приходской школы. Год рождения его – 1899-й: то есть в 1919-м было ему всего двадцать лет.

Шолохов мог бы изменить его фамилию в романе, но не стал.

И вот казак-старовер рассказывает дальше: «…идёт по плацу старик – Линёк по-улишному. Идёт он с уздечкой на своё гумно, кобылу обротать и весть, а ему ребята шутейно и скажи: “Иди, Малкин тебя кличет”. Линёк этот еретическим своим крестом перекрестился, – они там все по новой вере живут, – шапку ещё на плацу снял. Входит – трусится. “Звали?” – говорит. А Малкин как заиржет, в бока руками взялся. “А, – говорит, – назвался грибом – полезай в кузов. Никто тебя не звал, а уж ежели пришёл – быть по сему. Возьмите, товарищи! По третьей категории его”. Ну, натурально, взяли его и зараз же в хворост. Старуха ждать-пождать, – нету. Пошёл дед и гинул. А он уж с уздечкой в царство небесное сиганул. А другого старика, Митрофана с хутора Андреяновского, увидал сам Малкин на улице, зазывает к себе: “Откуда? Как по фамилии? – и иржет. – Ишь, – говорит, – бороду распушил, как лисовин хвостяку! Очень уж ты на угодника Николая похож бородой. Мы, – говорит, – из тебя, из толстого борова, мыла наварим! По третьей категории его!” У этого деда, на грех, борода, дивствительно, как просяной веник. И расстреляли только за то, что бороду откохал да в лихой час попался Малкину на глаза. Это не смыванье над народом?»

Когда началось восстание, Малкин (уже не в романе, а в действительности) с отрядом в 60 человек ушёл за Хопёр. Однако он вернётся в Донскую область с частями Красной армии. Пути их с Шолоховым ещё пересекутся.

4-й Сердобский полк прибыл на Южный фронт в составе 3-й Уральской дивизии. В феврале 1919 года он был влит в состав 23-й стрелковой дивизии и переименован в 204-й Сердобский стрелковый полк.

Командиром 204-го полка был Виталий Врановский (у Шолохова в романе Вороновский), бывший штабс-капитан царской армии; помкомполка – Виктор Волков, бывший поручик (у Шолохова выведен под своей фамилией). Оба родом из города Сердобска.

Читаем «Тихий Дон»: «Сердобский полк наспех сформировался в городе Сердобске. Среди красноармейцев – сплошь саратовских крестьян поздних возрастов – явно намечались настроения, ничуть не способствовавшие поднятию боевого духа. В роте было удручающе много неграмотных и выходцев из зажиточно-кулацкой части деревни. Комсостав полка наполовину состоял из бывших офицеров; комиссар – слабохарактерный и безвольный человек – не пользовался среди красноармейцев авторитетом; а изменники – командир полка, начштаба и двое ротных командиров, задумав сдать полк… вели преступную работу…»

14 апреля командование 9-й армии получило донесение: «Сердобский полк (триста восемнадцать штыков с двумя орудиями и десятью пулемётами) перешёл на сторону казаков». У Шолохова Вороновский ночью выходит к повстанческому секрету и просит доставить его к полковому командиру, где лично предлагает капитуляцию, испрашивая гарантии, что его подразделение не разоружат и оставят на фронте в прежнем составе.

Подтверждения факта визита Врановского к повстанцам с предложением сдаться в архивах не обнаружено; но вполне возможно, что подобная история, так или иначе, имела место и описана Шолоховым со слов свидетелей.

Дальнейшее развитие ситуации вновь сплетает в единый узел события романные и жизнь Шолоховых в Плешакове. Усть-Хопёрская станица, где случился мятеж, располагалась неподалёку от Плешакова.

В романе Штокман попытается остановить мятеж в Сердобском полку, но будет убит прямо во время выступления на митинге. Его соратника, большевика Ивана Алексеевича Котлярова, в числе двадцати пяти коммунистов сами сердобские бойцы пленят и передадут казакам. Пленных погонят пешком – и это станет для них адовой дорогой.

«Тридцать вёрст шли по сплошным хуторам, встречаемые на каждом хуторе толпами истязателей. Старики, бабы, подростки били, плевали в опухшие, залитые кровью и темнеющие кровоподтёками лица пленных коммунистов, бросали камни и комки сохлой земли, засыпали заплывшие от побоев глаза пылью и золой. Особенно свирепствовали бабы, изощряясь в самых жесточайших пытках. Двадцать пять обречённых шли сквозь строй. Под конец они уже стали неузнаваемыми, не похожими на людей – так чудовищно обезображены были их тела и лица, иссиня-кровяночёрные, распухшие, изуродованные и вымазанные в смешанной с кровью грязи».

Оставшихся в живых встретит разъярённая толпа в Татарском. Там вдова Петра Мелехова Дарья своими руками (кто-то подаст ей карабин), мстя за смерть мужа, застрелит своего кума – Ивана Алексеевича Котлярова.

В 1965 году в журнале «Север» будут опубликованы воспоминания сына Ивана Алексеевича Сердинова, с которого, как мы помним, Шолохов и написал Котлярова. Иван Иванович Сердинов поведал: «Отец работал машинистом паровой мельницы, и то, что он был избран председателем Еланского станичного комитета, и то, что страстно ненавидел богатеев, открыто выступал против них – всё это жизнь моего отца».

Сердинов, как и Котляров в романе, служил в Сердобском полку и принимал участие в том бою, где был застрелен Павел Дроздов. Иван Иванович вспоминал: «Ревкомовцев-коммунистов белоказаки зверски избивали, когда гнали их в Плешаки. Моему отцу выбили один глаз».

Вдова Павла Дроздова Марья и правда приходилась Сердинову (как в романе Дарья Котлярову) кумой. Но немедленной расправы, как в романе, не было: пленных поместили под стражу. Утром следующего дня начали выводить по одному на прилюдный, в присутствии местных казаков, допрос:

– Помнишь Кизилов и Вилтов яры? Кого убивал? – спросили у Сердинова.

Иван Иванович рассказывал: «Отца моего действительно убила Мария Дроздова. Она была нашей соседкой по Плешакам… Красивая, видная собой казачка… Когда она ударила Ивана Алексеевича прикладом, он спросил: “Кума, что ты делаешь?” – “Это тебе за мужа!”»

Один из пленённых тогда же, но спасшихся красноармейцев, еланский казак Евгений Петрович Оводов, рассказывал о тех событиях чуть иначе:

«Тут к нам подбежала женщина – Мария Дроздова с винтовкой. Она приблизилась к Ивану Алексеевичу Сердинову и ударила его винтовкой в лоб. Винтовка переломилась, а Иван Алексеевич упал на спину. Мария Дроздова выхватила винтовку из рук стоявшего рядом казака и приколола в грудь Ивана Алексеевича».