Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Авалон (СИ) - Соловьёва Яна. Страница 28

— Да, и это меня беспокоит! Вчера она тряслась, как осиновый лист, а сегодня заявила, что нашла скрытые источники уверенности в себе!

За приветственными возгласами шёпот Марго стал неслышен. Дверь в Замок Трёх Отцов распахнулась. Первым вышел сияющий, будто счастливым женихом был именно он, Ярпен Зигрин, за ним шли махакамцы, подметая мостовую шубами, а следом, обнявшись и рыдая, шли мамушки. Сесиль Бурдон украдкой утирал глаза рукавом. Скален Бурдон, в блестящем голубом шёлковом берете и такого же цвета камзоле, вёл под руку Брунимору, похожую на белоснежное безе — в пышных кружевах и пелерине из белого меха на плечах. Её рыжие волосы скрывались под облаком фаты.

Процессия распределилась по ступеням лестницы, Ярпен остановился рядом со мной, а между Киараном и Александром встали жених и невеста.

— Я сейчас умру, — пробормотала Марго.

В глубине коридора Замка Трёх Отцов показалась светлая фигура, и от входа по толпе расходящейся волной прокатился вздох. Солнце померкло, потому что сияние исходило от лица смутно знакомой золотоволосой красавицы, от её алебастровой кожи. В уложенных в высокую причёску локонах мерцали блики света. Придерживая руками юбку белого с золотом платья, Саския начала восхождение по красной ковровой дорожке, и из-под подола сверкали носки золотых туфелек. В бедро мне ткнулся локоть, и я увидела вытаращенные глаза Ярпена.

— Кто это такая, и куда она дела Саскию?! — прохрипел он до неприличия громко.

На него зашипела Марго, растроганно прижимавшая руки к груди. Лицо Киарана стало ещё безмятежней. Я украдкой бросила взгляд на Александра — Благородный Рыцарь стоял совершенно ошарашенный и не сводил глаз с поднимающейся по ступеням Прекрасной Дамы. Рот его приоткрылся, и какими бы разными ни были Александр и Ярпен Зигрин, выражение лица рыцаря в точности повторяло эмоцию краснолюда, и казалось, что он готов задать тот же самый вопрос. «На Шани он так не смотрел!» — меня охватили внезапные подозрения, что Марго допустила в расчётах роковую ошибку. Наверняка в Венгерберге при дворе Александр видел толпы прекрасных дам, однако отдал сердце милой и искренней медичке, которая всегда оставалась собой и не пыталась строить из себя Даму.

Саския взошла к вершине и приняла из рук Сесиля лакированную шкатулку. Затрубили рожки, толпа взревела. В воздух полетели шапки.

— Враг поражён! — с триумфом закричала романистка мне на ухо. — Осталось его добить!

Звуки стихли. Шелестя платьем, Саския развернулась к толпе.

— У меня есть мечта… — громко начала она речь, и стало тихо, как во время спектакля: — Однажды суровые испытания, потери и лишения останутся позади. Однажды жители Долины Понтара будут собираться вместе только для того, чтобы разделить друг с другом радость, как собрались мы сегодня…

Красота Саскии завораживала, притягивала взгляд, но пока она говорила, за чарующим мороком гламарии проступали её прежние черты — лидера, Девы, которая повела за собой народ. Я мельком глянула на Марго, не уверенная, что такое преображение Саскии входило в её планы. И действительно, романистка стояла с видом, словно скулы ей свело от лимона. Она перехватила мой взгляд и прошептала:

— Поскорей бы уж она свернулась со своей королевской речью…

Саския будто услышала слова Марго и шагнула вперёд, протягивая невесте шкатулку:

— …соединить руки истинного сына Вергена Скалена Бурдона и Бруниморы Гоог — сокровища, дарованного нам Махакамом, и вручить свадебный подарок.

Юная краснолюдка присела в книксене, а Скален открыл крышку. На алой бархатной подушечке лежал ключ — для племянника и его жены Сесиль Бурдон выхлопотал в качестве свадебного подарка квартиру по соседству со своей. Благодарности молодожёнов, как и слова Саскии о том, что праздник начался, потонули в народных овациях.

Толпа зашевелилась, и, как в воронку, стала утягиваться под арку Махакамских врат на дорогу к берегу Понтара. К подножью лестницы подогнали повозки и коней. Марго вцепилась мне в ладонь всеми ногтями.

— Грядёт кульминационный момент! — взволнованно затараторила она. — Классический сюжет. Трогательная сцена заботы Рыцаря о своей Даме.

Саския, грациозно склонив голову и поддерживая юбки, начала спускаться к поданной лошади. За ней потянулись все собравшиеся. Прекрасная Дама добралась до середины лестницы и вдруг оступилась, потеряв равновесие, и взмахнула в воздухе руками.

— Ну давай же, давай! — вытянув шею, подбодрила Марго.

Саския выровнялась и одновременно с этим, не сходя с места, начала стучать и вертеть правой ногой.

— Что она делает? — с удивлением спросила я у Марго.

Романистка, закрыв лицо обеими ладонями, огромными глазами смотрела на происходящее сквозь растопыренные пальцы.

— Теряет туфельку, — выдавила она в ответ, — а так же гробит мой план…

Сзади было видно, как Саския раздражённо вскинула голову и задрыгала ногой, с которой никак не хотела теряться туфелька, и в тот же момент согнулась, хлопая руками по юбке, будто пыталась поймать что-то, но тщетно — раздалось металлическое позвякивание, и с куском оторванной чулочной подвязки из-под подола Саскии выпал кистень на короткой деревянной ручке с устрашающего вида пупырчатой гирей на цепи.

— Узнаю нашу Саскию! — благодушно прорычал Ярпен и устремился на помощь.

Подобрал кистень и бросился в погоню за Девой-Драконоубийцей, которая уже бежала вниз по лестнице. С пунцовыми щеками и гордо вскинутой головой она взлетела в седло. Ярпен благоговейно протянул ей кистень, Саския с каменным выражением на лице приняла оружие и ударила бока коня золотыми пятками.

— Скрытые источники, значит, — потрясённо промолвила Марго, глядя ей вслед. — Это катастрофа…

***

В тёмных водах Понтара отражались облака. Осеннее солнце только-только начало свой нисходящий путь к горизонту, а кривая градуса праздничного веселья в пёстром, украшенном разноцветными гирляндами лагере, разгоняясь, уже устремилась вверх. Отзвучали длинные тосты, тарелки и кубки опустели (и не по одному разу), и гости стали выбираться из-за столов. Грянула музыка, каблуки застучали по дощатому настилу танцплощадки. В шатрах подняли пологи, как на ярмарке зазывая испробовать свою силу, ловкость и удачу в шуточных состязаниях. На лавках, сколоченных вокруг арены для боя, скапливались зрители.

Я пообедала с патрульными за отдельным столом.

— Как же ты согласился пропустить пьянку? — спросил знакомый мне по кургану скоя'таэль по имени Симон у Дагга Бороса, впившегося зубами в свиную рульку.

— Я что, пьянок что ли не видывал? — невнятно промычал жующий Дагг внутрь кубка с водой, которая струйками полилась по красной бороде. — А вот увольнительной не видывал давненько. Полмесяца за пропущенную пьянку — не шутка! Думаю съездить до Махакаму, как-никак родина, хоть я там и не был никогда. А ты чего?

Симон пожал плечами.

— Я б на родину тоже съездил, — мечтательно заговорил темноволосый рыцарь из дружины Александра, — да только нет её больше, и не знаю, живы ли мать с отцом, остался ли хоть камень от имения…

— Земля есть, где предки ходили, значит и родина где-то там есть. Не может не быть, — авторитетно заявил краснолюд. — А твоя родина где, Симон, в Долине Цветов поди?

Эльф нахмурился.

— Моя родина всегда со мной, и ехать никуда не надо, — он приложил руку к сердцу. — Здесь.

Дагг Борос скептически цокнул языком и повернулся ко мне:

— А твоя где, ведьмачка? — с любопытством спросил он. — Поговаривают, вам память в детстве отшибают, чтобы вы, окромя ведьмаков, других мамок с папками не вспоминали, другой земли не знали.

Вопрос застал меня врасплох, и я так и замерла с поднятым стаканом воды. В чём-то Дагг был прав — хотя память мне и не отшибали, но можно ли считать родиной воспоминания о мире, которому я никогда не принадлежала и в котором была лишь во сне, я не знала.

— Отстань от неё, чего в душу лезешь, — буркнул Симон и поднялся. — Твою увольнительную ещё отработать надо.